Лауреат Нобелевской премии по литературе Светлана Алексиевич рассказала о своем видении ситуации в России:
– Как Беларусь и Россия восприняли новость о присуждение вам Нобелевской премии?
– Белорусы очень довольны. Я была очень удивлена, когда на пресс-конференцию после объявления премии пришли не только журналисты, но и толпа белорусов, обнимались, радовались, даже плакали от эмоций. Это был для меня шок, я не ожидала такой реакции. А то, что можно было увидеть в российских блогах, было ужаснo. Обзывали меня русофобом и предателем, которого оплачивает Госдепартамент. Всякая такая чушь.
– Но Лукашенко поздравил вас.
Да, но не он был первый. Сначала меня поздравил президент Германии, потом президент Украины, и даже Михаил Горбачев.
– А Путин молчит.
– Потому что у меня жесткая позиция в вопросе Украины. Я четко говорю, что то, что Владимир Путин сделал в Украине – это оккупация, вторжение на территорию другого государства. Россия сейчас – разделенная страна. Это уже не одна Россия, а две, и эти две России борются друг с другом. Путин развязал там гражданскую войну. Правда, в России о присуждение мне Нобеля написали много хорошего, но есть также много агрессивности со стороны сторонников Путина, этих так называемых «патриотов». Попробуй сказать правду, то сразу будешь виноватой во всем. Меня премировали как белорусскую писательницу, но я пишу по-русски, и я шестой писатель с Нобелем, который пишет на этом языке. Ни один из этих лауреатов не был оценен в России. Бориса Пастернаказаставили отказаться от премии. Ивана Бунина считали отщепенцем и предателем. С Иосифом Бродским было то же. Так относились ко всем, за исключением Михаила Шолохова, так как он был лоялен к Иосифу Сталину. Всех остальных называли в прессе бешеными собаками, предателями, хотели выгнать из страны.
– Откуда берется такое унижение собственных творцов?
– Упомянутый Бунин смотрел на революцию, социализм так, как мы смотрим на это сегодня. Он опережал свою эпоху и поэтому его не признавали. Похоже было с Пастернаком, который после 70 лет является близким нам, а был чужим для своей эпохи. Сегодня меня и других писателей – Людмилу Улицкую, Бориса Акунина – атакуют за то, что мы говорим о Путине. Придет такое время, когда российскому народу станет стыдно за то, что он делает, и он будет думать о «путинском периоде» как о затмении ума, так как сегодня немцы вспоминают 1930-е годы.
– Вы думаете, это возможно?
– Когда-то казалось, что Сталин будет жить вечно. Прошло время, и мы можем соответственно оценить его. Хотя сейчас Путин наверняка считает Сталина великим вождем. Все еще открывают ему музеи, хотя в мире такие музеи закрывают. Времени нельзя остановить. Малые и большие диктаторы – временные фигуры. Ну так где сегодня Гитлер, Муссолини, Сталин?
– Здесь мы говорим о людях в верхах, а что с обычными гражданами? В книге «Время секонд-хенд» вы показываете тех «маленьких» россиян. Коммунизм рухнул, но у них – остался.
– Да. Они даже сами о себе говорят, что «Советского Союза нет, но мы (его граждане) остались». Я слежу за этим феноменом, так как меня интересует, что так захватило, загипнотизировалo людей в этой идее и почему им так трудно с ней расстаться. Я думаю, это связано с тем, что мы, демократы, не использовали своего шанса, прозевали его. Если выедешь из большого города в деревню или в городок, увидишь ужасающие картины. Те обнищавшие люди начинают чувствовать ностальгию по прошлому. Им кажется, что тогда государство больше заботилось об обычном человеке, было какое-то равенство в обществе. А теперь, если не имеешь денег, услышишь «пошел вон».
– Даже в Польше среди старшего поколения можно услышать лозунг «при коммуне было лучше».
– Вот именно, хотя ситуация в Польше поменялось диаметрально и необратимо. В России растет молодое поколение, у которого родители – простые люди, у них нет абсолютно ничего, они не могут просветить детей, ибо не на что. Они начинают вспоминать время, когда не нужно было иметь деньги, чтобы учиться в университете или лечиться. Сегодняшний период тяжелый, потому что малый процент обокрал эту страну, а остальные остались без ничего.
– Это такая жизнь в мифологии.
– И все мои книги развенчивают мифы. Например, в последней, которую издали в Польше, «Цинковые мальчики», я борюсь с мифом, что мы такие большие и справедливые, что мы везде стараемся установить мир. А в Афганистане россиян называли «советскими гитлеровцами». Так они устанавливали мир. За этот расчет с прошлым меня поставили перед судом.
– В конце книги вы пишете об этом. То, что поражает в этом разделе, это большой диссонанс между тем, что герои говорили вам, и что они говорят в суде, и то в вашем присутствии. Как будто их кто-то настроил.
– Одна из солдатских матерей сказала мне: «Я вам сказала, чтобы вы поняли, что я пережила, но книги об этом не надо писать». Это одна из лучших историй в книге: история матери, которая сама воспитала сына. Мне позвонили ее подруги и сказали, что привезли гроб с телом ее сына. Эта женщина сказала мне, что сын был обычным столяром, не солдатом. Его призвали на службу, но в армии ничему его не научили: ни стрелять, ни бросать гранаты. Во время службы он ремонтировал дачу генерала, и вдруг его послали на войну – его убили уже на первой неделе. И эта мать попросила меня, чтобы я написала всю правду. Я написала. Это страшный рассказ … Я прихожу в суд и вижу, что тут эта женщина, будет свидетельствовать в процессе против меня. Спрашиваю: «Наташа, что ты здесь делаешь?» А она отвечает мне: «Я хочу сына героя, а не сына убийцу, как у тебя».
– Значит, для них честь важнее, чем правда?
– Российским солдатам легко «промывать мозги», они – часть идеологии. Я не считаю, что в России живут идиоты. Это очень умные люди, но когда пять телеканалов каждый день говорят о «фашистах» и «бандеровцах» в Украине, то люди начинают верить в это. И они твердо уверены, что там воюют поляки, американцы, но россиян там нет. Они – заложники этой идеологии.
– Это может измениться, если сменится власть?
– Это зависит от того, какая власть придет, а там все может случиться. К власти могут же прийти и фашисты, которые будут еще хуже Путина. Все хорошо знают, что в России возник так называемый «лагерь патриотов», который значительно более экстремистский, чем Путин. Гораздо страшнее.
– Лучше известное зло, чем неизвестное?
– Это национализм. Российский национализм. После перестройки все страны бывшего СССР переболели национализмом. Возникали гражданские войны. В России этого не было. Пока что это только перестрелки словами, но это может быстро поменяться. Неизвестно, что будет дальше.
– Вам страшно?
– Нет. Я это воспринимаю как природное явление, так как в этом развитии есть какая-то логика. Я и все мои друзья читаем книги о том, как выглядели 1930-е годы в Германии, когда фашисты приходили к власти, или о 1917 году, когда разразилась революция в России. Видим, что все это похоже. Тогда тоже никто не верил, что к власти придут большевики и прольется столько крови. Это была какая-то маргинальная группировка. Все те главные идеологи в окружении Путинаеще 10 лет назад были вне главного течения. Их высмеивали, никто их не слушал. А теперь они решают все.
– Ничего нельзя запланировать и предвидеть.
– Абсолютно нет, поскольку это стихия. Ничего не предугадаешь. Особенно сейчас, когда огромные суммы за нефть пошли на развитие сильной армии, корабли, самолеты, танки. А люди дальше живут в беде. Сейчас ведутся две войны: в Украине и в Сирии. Кроме этого, в Чечне тоже достаточно неспокойно, на Кавказе тоже. Для этого нужны деньги, но их нет. Экономика падает, и неизвестно, что будет дальше.
– Вы хотели бы взглянуть Путину в глаза?
– Я даже имела такой повод. Это была неделя российской книги во Франции. Тогдашний президент Франции, Жак Ширак, принимал в своей резиденции российских писателей. Был там также Путин. Он встал передо мной, такой невысокий, невыразительный. Он использует гладкие фразы. Это не личность масштаба Вацлава Гавела, которая была бы нам нужна. В этом лице нет интеллигентности.
Источник: charter97.org
