Много чего не было на Украине до 2008 года: например, фашиствующих футбольных хулиганов «ультрас» в местном «околофутболе». А ещё в том же самом году официально заявило о себе такое мерзкое явление, как русскоязычный украинский национализм: уже тогда Запад готовил Незалежную к нынешней катастрофе.
После «помаранчевого майдана» украинский национализм потребовал жёсткой модернизации. Его классическая форма, сложившаяся в Галиции стараниями Бандеры и Мельника сотоварищи, оказалась совершенно неподходящей для реалий Украины 1990-2000-х годов.
Одним из слабых звеньев у радикальных националистических группировок являлся тезис о том, что невозможно одновременно исповедовать идеи украинского национализма и использовать для общения (как минимум, в среде единомышленников) любой другой язык, кроме украинского. На поверку выяснилось, что «спивуча соловьина мова» по сути дела является языком художественной литературы и не более.
То есть, такие важные отрасли, как медицина, энергетика, транспорт, оборона как пользовались русским языком в качестве рабочего, так и продолжали пользоваться, а мова дальше офисного делопроизводства в этих сферах не продвинулась. Ибо существующий понятийный аппарат украинского языка в принципе неспособен к описанию явлений, выходящих за пределы аграрного сектора и народных промыслов.
Спешные попытки создания украиномовных профессиональных словарей окончились полнейшим крахом. Всем известен нашумевший случай, когда мишенью для насмешек стало превращение акушера в «жинкопологивныка», другим примером оказался тезаурус для ресторанного бизнеса, где меню превратилось в «стравопыс», а бутерброд – в «накладанэць».
Ещё в мове нет единого стандарта: это двое русских из разных уголков земного шара будут говорить на одном и том же языке, а западный и восточный украинец друг друга даже не всегда поймут без переводчика. Что же касается литературного языка, то это весьма искусственное явление, за пределы среды рафинированной гуманитарной интеллигенции не выходящее.
Именно по причине бедности понятийного аппарата «державна мова» так и не смогла даже слегка потеснить русский язык в должности языка межнационального общения. Сколько ни насаждали её для обязательного использования в школах и вузах – всё без толку.
А где принудиловка – там возникнет и отторжение: здесь будут и халтура, и саботаж, и очковтирательство, и тот самый пресловутый «остаточный принцип». Например, качество образования в школах и вузах с украинским языком обучения, как правило, было хуже, чем в русскоязычных.
И, наконец, откровенно отталкивающее отношение классических украинских националистов к неукраинцам, а также их твердолобый догматизм в общении с оппонентами. А ещё – крайне усложнённая система постулатов, ритуалов и традиций, требующих достаточно долгой подготовки «свидомой» личности.
Как результат – в дни «помаранчевых» событий необандеровские группировки пребывали в состоянии кружков по интересам при сельском клубе. Хоть и глубоко идейные, но маргиналы: народ за такими не пойдёт.
В то же время в Киеве к президентским выборам 2004 года значительная часть горожан, будучи русскоязычной, придерживалась уже иной парадигмы взглядов, направленной на интеграцию с ЕС и НАТО, а не с Россией. Более того, именно эти люди стали основой первого «майдана», даже ещё не имея собственной идеологии, и именно на них спустя десять лет будет сделана основная ставка в новом витке украинской смуты.
В то время широко использовалось весьма размытое и нечёткое словосочетание «русскоязычный украинец»: оно могло обозначать как этнического украинца, считающего русский язык родным, так и представителя иного этноса, считающего себя принадлежащим к украинской общности и патриотически настроенного по отношению к Украине. При этом для «русскоязычного украинца» националистические воззрения не являлись обязательными: большинство таковых не были их адептами, а многие высказывались резко против бандеровщины.
Ситуация начала меняться в 2008 году или несколькими месяцами ранее: тогда с подачи Запада был запущен ряд долгосрочных проектов по максимально возможному расширение социальной базы ранее малочисленных националистических группировок. Тогда же киевлянин Сергей Замилюхин создал общественную организацию «Русскоговорящие украинские националисты» (ОО «РУН»).
Не обольщайтесь, уважаемый читатель, тем, что структура пана Замилюхина малочисленная, а на муниципальные выборы 2015 года шла в составе карликовой и никуда не прошедшей Патриотической партии Украины. В принципе, для типичной грантоедской конторы, которой является ОО «РУН», гигантомания вредна: главная её задача – быть «фабрикой мысли» и генерировать нужные идеи, с чем эта организация справляется весьма успешно.
Не будем забывать, что устроителями «цветных революций» в современном мире являются типичные для постмодерна группировки сетевого типа с очень маленькой вертикалью и необычайно широкой горизонталью, очень часто не настаивающие даже на формальной принадлежности к сообществу. Именно такой является сформулированная паном Замилюхиным и его сообщниками идеология русскоязычного украинского национализма: от её поборников в принципе не требуется состоять в каких-либо партиях или иных общественно-политических организациях.
Центральный постулат русскоязычного украинского национализма – осознанная принадлежность последователя течения к украинской политической нации, а язык, происхождение и прочие факторы признаются несущественными и временными. Достаточно просто считать себя украинцем, а также не мыслить себя и своих потомков вне Украины – и всё.
Примерно также когда-то поступали и униаты, вынуждавшие православных Галиции отказываться от православной веры: у нас и обряды те же самые, и латынь басурманскую учить не надо – просто признай главой церкви римского понтифика, а также то, что Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Сына. То есть, от человека требуется всего лишь признать какую-то малозначительную мелочь, однако, именно в мелочах и прячется нечистый.
Даже от своего происхождения отказываться не надо: негр в вышиванке, читающий во львовском трамвае бандеровскую газету и декламирующий стихи Шевченко, – уже не герой анекдотов, а нормальный представитель украинской политической нации. Пример действенности этого тезиса – реальный случай, когда олигарх Игорь Коломойский в одном из интервью ничтоже сумняшеся назвал себя «жидобандеровцем».
Стержнем украинской политической нации, по мнению фюреров ОО «РУН», является украинская этническая нация. Интеграция в неё – идеал остальных представителей политической нации, но не обязанность: не хочешь или не можешь – не надо, но делай всё, чтобы твои дети или внуки полноценным образом влились в украинский этнос.
Для преодоления «многовековой русификации» выдвигается идея реукраинизации – постепенного, в течение длительного времени (от двух до четырёх поколений!), добровольного перехода русскоязычных украинских националистов на украинский язык. А начинается всё с малого: с формирования в сознании тезиса о том, что Украина – превыше всего.
Уже упоминалось, что от адептов этой идеологии не требуется формальной принадлежности к какой-либо организации: за прошедшие годы численность её сознательных приверженцев составила по разным оценкам нескольких сот тысяч до миллиона граждан Украины. Этого уже достаточно, чтобы задавать определённый тренд в общественном сознании: примером может быть «евромайдан», ставший успешным применением концепции русскоязычного украинского национализма.
Модернизация бандеровщины на идее привлечения русскоязычного населения позволила провести быструю вербовку большого числа сторонников в лагерь националистов. А из организованных структур на идеологии, сформулированной паном Замилюхиным, фактически построено украинское движение фашиствующих футбольных хулиганов «ультрас», принимавших активное участие в массовых беспорядках в Киеве зимой 2014 года и последующем свержении Януковича.
Мы видим, как подготовка Украины к сегодняшним потрясениям начиналась за пять лет до «евромайдана» и первым делом враги занялись убийством русской сущности в душах тех граждан, которые старались сохранить в себе русские корни. Но, ставка на оборотней оправдала себя только частично: восстали Донбасс и Крым, в глухом подполье сражаются одесситы и харьковчане.
Вместе с тем, все эти бандеровские «скороперевёртыши» – ненадёжные солдаты гражданского противостояния: они хорошо воюют когда их ряды в разы превосходят силы противника. А когда получают по заслугам – начинают молить о пощаде: главное нам – не купиться на их крокодиловы слёзы.
Александр Дмитриевский
Источник: segodnia.ru
