Что дала здравоохранению реформа Вероники Скворцовой в три этапа: прошедшая волна капремонта больниц и поликлиник, массовая закупка дорогостоящей медтехники и так называемая «оптимизация».
Более года назад российская система здравоохранения окунулась в процесс «оптимизации». Как и многие другие преобразования последних лет в сфере медицины, оптимизация начиналась с помпой, но к каким итогам она привела, власти стыдливо умалчивают. О последствиях этих новшеств для простых пациентов – в расследовании «Совершенно секретно».
Система здравоохранения, к которой мы привыкли, сегодняшними чиновниками называется устарелой и неэффективной. Однако это неправда. Система, существовавшая в Советском Союзе, была настолько эффективной и успешной, что её до сих пор стараются повторить в таких странах, как Франция и Германия, а система здравоохранения Великобритании, хоть и декларируется как самобытная, но в главных принципах опирается именно на наш, советский опыт.
Во всем мире наша система здравоохранения известна по имени своего основателя, врача и государственного деятеля Николая Семашко, который провозгласил главный принцип медицины: «каждый больной должен иметь максимальный доступ к самому широкому спектру медпомощи».
Для этого создавались поликлиники, с широким спектром врачей разных специальностей в штате, травматологические и фельдшерско-акушерские пункты, скорая помощь.
И действительно, всё было устроено так, чтобы человек, у которого вдруг приключилось какое-либо серьёзное недомогание, будь то гипертонический криз или резкая зубная боль, мог в кратчайшие сроки неподалеку от своего дома получить исчерпывающую врачебную помощь.
Казалось бы, это несомненный успех, и столь высокую планку надо только сохранять. Однако в нынешних реалиях произошло не улучшение, а ухудшение системы здравоохранения, настолько серьёзное, что этой проблемой озадачился даже Общероссийский народный фронт (ОНФ).
Разгром по всем фронтам
Наиболее резонансно тема проваленной оптимизации прозвучала на сентябрьском форуме ОНФ, посвящённом здравоохранению. Там перед президентом были во всеуслышание перечислены 17 пунктов, по которым, как посчитали эксперты ОНФ, Минздрав не улучшил, а ухудшил ситуацию.
После того как медийное эхо этого мероприятия стихло, тема оптимизации системы здравоохранения как-то сошла на нет. Однако в ОНФ уверяют, что на самом деле помнят о задачах, стоящих перед Минздравом, а также о его обязательствах перед обществом.
«ОНФ опубликовал целый доклад, посвящённый тому, почему заявленные цели оптимизации не были достигнуты Минздравом, – пояснил газете «Совершенно секретно» руководитель Центра ОНФ по независимому мониторингу исполнения указов президента «Народная экспертиза» Николай Николаев. – В основу этого документа легли очень серьёзные социологические, статистические и другие исследования. Мы досконально знаем проблему. И неудача на первом этапе совсем не говорит, что мы не добьёмся того, чтобы медицина стала эффективнее, качественнее, доступнее. И сегодня, поверьте мне, мы прилагаем все усилия, чтобы ситуация в корне изменилась.
В частности, Народный фронт принял решение, что форум стал всего лишь первым шагом по контролю над ситуацией в сфере здравоохранения. Сейчас в рамках Фронта сформирован мониторинговый центр, который возглавил сопредседатель регионального штаба ОНФ в Забайкальском крае, заслуженный врач РФ, профессор Николай Говорин.
По словам Николая Николаева, работа ОНФ в этой сфере только начинается, и мониторинговая группа прекрасно знает, что на данный момент улучшения ситуации нет, происходит только усугубление проблем. Но исправление ошибок всегда требует немало времени и сил.
Поэтапный развал
На сегодняшний момент наше здравоохранение прошло три полноценных круга ада: первый – волна капремонтов больниц и поликлиник. На это ушли огромные средства. Этот момент сначала не предвещал ничего плохого. Действительно, многие здания, их интерьеры и коммуникации производили удручающее впечатление, и привести их в порядок было оправданной мерой.
Вторым «кругом» стала модернизация, когда Минздрав начал массово закупать дорогостоящую медицинскую технику. И эта история уже начала вызывать недоумение.
Дорогостоящие томографы появились практически во всех райцентрах, а умеющие работать на них специалисты – нет. Справедливости ради стоит всё-таки сказать, что модернизация действительно вывела материально-техническую базу отечественной медицины на новый уровень, и очень многие врачи получили возможности, которые прежде ограничивались старым и скудным оборудованием. Но сказать, что средства были потрачены только на то, что было нужно и полезно, к сожалению, нельзя.
И вот наступил третий этап – оптимизация. Почему эти преобразования получили именно такое название – логического объяснения нет. Возможно, потому, что само слово несёт в себе целый ряд положительных значений. Это должно было хоть как-то завуалировать разрушительный характер этого начинания, который на деле обернулся массовым сокращением врачей, неприкаянностью пациентов и резким уменьшением возможностей по оказанию медицинских услуг простому населению.
Нестерпимая боль
У Ники Поликарповой случилось обострение фронтита. Интернет и подружки пугали её чудовищной операцией на лице, и она на протяжении двух лет старалась лечить его антибиотиками. Но, в конце концов, они перестали действовать. Скрепя сердце Ника решилась на госпитализацию. Мучаясь нестерпимыми головными болями, она пришла в поликлинику в двух кварталах от её дома. По нынешним правилам с полисом ОМС можно прикрепиться к любому учреждению, и она посчитала, что получить направление не проблема.
Как оказалось, к этой поликлинике уже прикреплено огромное количество пациентов, и врачи были буквально в шаге от стачки. Тогда руководство усложнило процедуру прикрепления. Для этого надо было написать заявление на имя руководителя филиала и ждать неделю его решения.
«В регистратуре мне открыто сказали, что, скорее всего, мне откажут, – вспоминает Ника. – Я объяснила, что у меня нестерпимая боль и мне надо хотя бы на приём к специалисту. Мне было так плохо, что я была готова прямо там же лечь в неотложку и ехать в больницу. Из регистратуры меня отправили к дежурному терапевту, чтобы он определил, к какому специалисту мне идти. Откровенный маразм! Около часа я просидела в очереди, чтобы терапевт отправил меня к отоларингологу. Но чтобы попасть к нему, мне надо было снова идти за талоном в регистратуру.
Снова очередь перед кабинетом. Отоларинголог сообщил мне, что у меня фронтит и что как только я прикреплюсь к их поликлинике, он сразу выпишет мне направление в стационар. Я снова пошла в регистратуру. Там мне сказали, что ответ на моё заявление руководитель филиала даст через неделю. Просто ложись и помирай. Зато каждый врач старательно выписал данные из моего полиса».
Правдами и неправдами Ника смогла получить направление на госпитализацию в поликлинике по месту прописки, правда, для этого пришлось ехать на другой конец Москвы.
Благожелательный доктор в стационаре объяснил, что да, нужно делать операцию, но она совсем не такая страшная, как её описывали в Интернете, и внешность девушки от этого никак не испортится. Но операция должна проходить в плановом порядке, а пока главное – снять рецидив и воспаление.
За те пять дней, что Ника пробыла на больничной койке, ей действительно сняли боль. Но при выписке её ждал неприятный сюрприз. Она предполагала, что в ближайшие дни пройдёт нужные исследования, сдаст анализы и принесёт результаты в больницу, после чего ей назначат день операции. Оказалось, всё не так просто.
«Мне сказали, что я должна сделать компьютерную томографию (КТ), – рассказывает Ника Поликарпова, – но через полтора месяца. За это время я не должна ни разу простудиться. Перед КТ я должна ходить здоровой минимум полтора месяца, невзирая на сквозняки и холод. И после того как я сделаю томографию (КТ), мне надо сдать анализы и получить их результаты не позднее чем через 10 дней. А уж тогда я должна ехать в больницу и встать в очередь на операцию. У меня такое ощущение, что генеральный бой моему фронтиту откладывается до лета».
«Система здравоохранения сегодня превращается в систему проволочек, – поясняет «Совершенно секретно» Анна Новикова, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, сотрудник одной из клиник столицы. – Департамент здравоохранения издал распоряжение, по которому результаты анализов и других исследований мы теперь имеем право готовить до семи дней! Нам будто говорят: не надо спешить. Для врачей, привыкших работать на здоровье пациента, это дикость! Как может ждать неделю результатов анализов больной диабетом?»
«Это даже не саботаж, это прямой способ обирания пациентов, – прокомментировал эту ситуацию Павел Воробьёв, профессор, доктор медицинских наук, член президиума Пироговского движения врачей. – Вам говорят, что вы можете сдать анализ и получить результат через неделю, сделать КТ и получить результат через месяц, но вы можете сделать здесь же исследование за деньги и получить результаты сразу. Просто выманивание денег».
Паталогические идеи
Доктора, с которыми нам удалось пообщаться, прямо говорят, что они совершенно не понимают, какую цель преследуют преобразования, в которые по рукам и ногам связали отечественную медицину.
«Если раньше наша система здравоохранения была направлена на лечение болезни у больного, на быструю и качественную постановку диагноза, то сегодня мы занимаемся этим вопреки тому, чего от нас хотят чиновники, – рассказывает врач одной из клинико-диагностических лабораторий, попросивший не называть его имени. – Ни одна из декларируемых в начале оптимизации целей не была достигнута. Медицинские услуги только удалились от пациентов.
Как они могут стать доступнее, если огромное количество врачей, которых и так не хватало, просто сократили. Услуги не стали качественнее; как они могут стать лучше, если главное, что от нас требует начальство, – своевременная отчётность. В медицине бывают разные люди, в том числе и недобросовестные. Я знаю таких врачей, которые просто пишут результаты анализов из головы. И ничего, отчётность в норме – значит, всё хорошо».
Экономическая целесообразность от преобразований под названием «оптимизация» также выглядит сомнительной.
«Моё мнение: оптимизация не добилась экономической цели, – говорит профессор Павел Воробьёв. – Смертность выросла, значит, эффективность вложений точно упала. Затраты на здравоохранение не снизились. За те же деньги мы получили худший результат. Просто затраты как-то перераспределили, и всё. Тот факт, что в бюджете следующего года будут снижены расходы на здравоохранение на 16 %, мне тоже ни о чём не говорит: будут они снижены или нет, пока ещё неизвестно.
И даже если эта экономия будет, то я подозреваю, что она затронет полезные элементы системы здравоохранения, такие как закупка лекарств. А вот экономии на приобретении дорогостоящего и ненужного оборудования, на строительстве центров, тоже малополезных, не будет».
По словам Павла Андреевича, преобразования российской медицине нужны, но то, что делается сегодня, это развал национальной системы здравоохранения.
«Наши чиновники от здравоохранения трубят, что мы идём в русле общемировых тенденций, – продолжает профессор, – но это не так. Весь мир идёт по пути разукрупнения медицинских центров, а мы, наоборот, лепим неповоротливых монстров. Весь мир двигает первичную медицинскую помощь ближе к человеку, открывает врачебные кабинеты непосредственно в многоквартирных домах, в жилых кварталах, в шаговой доступности от людей, а у нас старики вынуждены ездить на приём специалиста из Лефортова в Выхино.
Апофеозом маразма я считаю последнюю инициативу – обязать выпускников медвузов работать на участках. Большей глупости придумать трудно, потому что врач на участке – это врач квалифицированный, опытный. Он же первым сталкивается с болезнью, значит, он должен знать всё. Студент не знает ничего. Конечно, работать никто не будет, все сбегут, это понятно. Но сама идея, она – патологическая, понимаете?»
Больше всего докторов и медработников поражает отсутствие логики даже в мелочах.
«Одной из целей оптимизации нам называли сокращение административного аппарата, – недоумевает доктор Анна Новикова, – в итоге, когда объединили несколько поликлиник в поликлинические центры, то главврачи бывших поликлиник, а ныне филиалов, стали из главврачей просто руководителями этих филиалов. Но 90 тысяч медработников в России были сокращены. Какое имеет отношение к сокращению администрации увольнение медсестёр, лаборантов, санитаров, людей, которые пахали в поликлиниках и больницах? А по какому принципу проходило объединение? Как выбирали из нескольких объединяющихся поликлиник ту, которая станет центром? Мы стали филиалом.
Но у нас более удобное расположение, чем у центра; новое, современное здание; материально-техническая база у нас в разы лучше, чем у той поликлиники, которая стала центральной; и уровень квалификации персонала гораздо выше. При всём этом мы как филиал – это первый, низший уровень оказания медуслуг, а наша центральная поликлиника, которая во всём нам уступает – второй, и более высокий. В результате, нам урезали массу того, что мы легко и быстро делали для наших пациентов. И сейчас за этими услугами они ездят бог знает куда».
Торжество оптимизаторов
«Мне, как гематологу, как человеку, проработавшему всю жизнь в клинических лабораториях, дико слышать в качестве аргумента в пользу каких-то новшеств фразу «весь мир так работает», – рассказывает «Совершенно секретно» доктор, не пожелавший называть своё имя. – Сейчас мы вынуждены у всех пациентов брать кровь из вены. А я как профессионал вам скажу, что если мир «так работает», то он работает неправильно. Нам объясняют, что это нужно для того, чтобы делать весь спектр исследований. Но я-то знаю, что это оправданно примерно для одного из десяти пациентов, и кому нужно сдавать такое количество крови, я знаю без каких-либо приказов, разнарядок и директив.
Того, кто это придумал, я бы посадил на забор крови у детей. У четырёхлетнего ребенка из пальца-то кровь взять проблема. А когда биоматериалы, которые мы обрабатывали за день, за считаные часы, сейчас проделывают многокилометровый путь в пространстве и многодневный во времени, кочуя из одного учреждения в другое, а порой и в третье, и даже в четвёртое, это тоже общемировая практика? Враньё».
Врач-лаборант, давший нам комментарий, особенно возмущался фразой одного из чиновников от здравоохранения о том, что в современном мире никто уже не смотрит в микроскоп. По его словам, анализаторы, которые наши чиновники считают полноценной заменой специалистов, просто не умеют делать некоторые исследования и выдают по ним полную белиберду.
«Гематология как одна из ключевых дисциплин в диагностике начинается с того, что каждый врач-гематолог должен сам смотреть в микроскоп, и только тогда он не будет ошибаться, – подтверждает позицию коллеги профессор Павел Воробьёв. – Все наше здравоохранение на этом выросло. Если мы всё заменим на машины, будем иметь огромное количество дефектных диагнозов, потому что где-то машина может работать, а где-то обязательно её результаты должны быть перепроверены глазами опытного врача. Лаборант должен пересмотреть анализы, а я как врач ещё и за лаборантом пойду пересматривать анализы. Да, на Западе что-то не смотрят, но что-то врач обязательно смотрит сам. И в Израиле, и в Америке, и в Германии – абсолютно везде смотрят, иначе просто нельзя».
Катастрофа с отечественным здравоохранением пока ещё не так очевидна, но возможно, что систему оказания медицинской помощи населению мы уже потеряли. По крайней мере, основной массе больных надеяться на своевременную помощь со стороны государственной медицины не стоит.
«Не соглашусь, – неожиданно обнадёживает Пётр Андреевич Воробьёв, – наша система здравоохранения пока что ещё держится, и это не первый удар, который она получает, а значит, есть большая вероятность, что и «оптимизацию» у неё получится перемолоть».
20 лет назад в нашей стране ещё преобладала «бюджетная» модель финансирования медицины, суть которой – прямое финансирование из бюджета расходов на содержание единой общенациональной сети лечебно-профилактических учреждений (ЛПУ), независимо от числа обращений по всей территории страны.
Либералы из первого российского правительства внедрили в начале 1990-х так называемую страховую модель, которая предусматривает оплату через страховых посредников каждого обращения за медицинской помощью в автономные, независящие друг от друга ЛПУ.
Каков результат внедрения этой модели, можно увидеть в рейтинге здоровья населения мира, где наша страна заняла 97-е место. Если брать остальные постсоветские республики, то ниже только Украина (99-е место), Киргизия (101-е), Туркменистан (104-е) и Казахстан (111-е).
Несложно заметить, большинство развитых стран с хорошей медициной применяют бюджетную модель её финансирования. Мы же от этой модели отреклись, погнавшись за химерой «свободного мира». Но обратим внимание, что в ТОП-30 даже близко не вошли Соединённые Штаты Америки.
Дмитрий Руднев
Оригинал материала: Газета «Совершенно секретно»
Информационное агентство «РИА Новости», 30.10.15, «Главврач инфекционной больницы №1 Москвы уволился из-за сокращений»
Ранее заведующий 3-м отделением больницы Сергей Бунин рассказал, что коллективу Московской инфекционной больницы сообщили о планируемом закрытии всех детских отделений, в которых сейчас насчитывается 220 коек, и сокращении врачей.
Главный врач Московской инфекционной больницы №1 в пятницу написал заявление об уходе в связи с планируемым с 1 ноября сокращением детских отделений и медперсонала больницы, сообщил РИА Новости заведующий 3-м отделением больницы Сергей Бунин. В свою очередь в столичном Департаменте здравоохранения заверяют, что проводить сокращения не планируется.
Ранее Бунин рассказал, что коллективу сообщили о планируемом закрытии всех детских отделений, в которых сейчас насчитывается 220 коек, и сокращении врачей. В пресс-службе столичного Департамента здравоохранения в среду заявили, что соответствующих распорядительных документов в горздраве нет. В пятницу в больнице прошло официальное собрание с участием главврача.
«Сейчас главный врач написал заявление об уходе. Дело в том, что существует пилотный проект, нам его сегодня озвучили, со сроками реализации, и с 1 ноября все это дело должно было закрутиться. Все сокращения были нам рассказаны на этой утренней пятиминутке», — рассказал Бунин.
По его словам, планируется существенная реорганизация больниц города: так, койки Московской инфекционной больницы №1 отойдут в Детскую горбольницу Сперанского, Детская инфекционная больница №6 частично переведётся в Детскую горбольницу им. Башляевой. При этом не указывается, как поступят с сокращенным персоналом.
«Там все это расписано даже уже по срокам, когда и что должно быть исполнено. По городу будет сокращено 400 детских коек — это под ОРЗ, под пневмонию, то есть все инфекционные. Говорят, что это все оптимизация, но мне думается, что это связано с финансами, потому что инфекционная койка не приносит прибыли никакой», — предположил врач.
Бунин также рассказал, что в настоящий момент обязанности главврача исполняет его заместитель, «но нам очень жаль, что он ушел, так как с его приходом больница стала лучше. Мы бы хотели его вернуть обратно, он всё-таки до последнего пытался отстоять наше детское отделение».
Депздрав: сокращений нет и не будет
В свою очередь в столичном департаменте здравоохранения уверяют, что сокращений в больнице не будет и обвиняют главного врача в нарушениях в финансово-хозяйственной деятельности.
«Никакого информационного повода, связанного с сокращением коечного фонда Инфекционной клинической больницы № 1, нет, поскольку сокращение в настоящее время не происходит и не планируется, о чем Департамент здравоохранения города Москвы несколько дней назад уже предоставлял соответствующие комментарии СМИ», — заявила РИА Новости замглавы Депздрава Татьяна Мухтасарова.
Она подтвердила, что главврач Вячеслав Мясников написал заявление об уходе по собственному желанию, но назвала возможной причиной его увольнения результаты проверки финансово-хозяйственной деятельности по предыдущему месту работы.
«Каждый раз при смене руководителя, будь то увольнение, назначение, департамент здравоохранения проводит проверку финансово-хозяйственной деятельности учреждения. По результатам этой проверки мы выявили множественные нарушения, на общую сумму более 30 миллионов рублей», — заявила она.
«Что же касается волнений в коллективе, еще раз хочу подчеркнуть, что ни о каком сокращении отделений и сотрудников инфекционной клинической больницы № 1 речь не идет, и увольнений быть не может», — заключила Мухтасарова.
Информация о реорганизации московской системы здравоохранения, вызвавшая общественный резонанс, появилась в СМИ в октябре 2014 года. Сообщалось, что некоторые больницы и роддома закроются, а более эффективные многопрофильные медцентры будут развиваться. После этого в столице прошло несколько митингов медицинских работников.
Источник: scandaly.ru
