Ничто так хорошо не описывает нынешнюю информационную политику Федеральной резервной системы США, как старая поговорка: “Верблюд – это лошадь, согласованная комитетом”.
Как пишет в своей статье на Project Syndicate Кеннет Рогофф, информационная стратегия ФРС представляет собой хаос, и наведение в ней порядка намного важнее, чем точный выбор времени принятия комитетом решения об окончании политики нулевых ставок.
“Даже после того, как ФРС наконец-то сделает “гигантский” скачок, повысив эффективную ставку для федеральных фондов с 0,13% (где она находится сейчас) до 0,25% (где она, видимо, вскоре окажется), рынок захочет узнать, какой будет стратегия дальше. И боюсь, у нас по-прежнему не будет о ней ни малейшего представления.
Конечно, принимать решение, что делать, не просто, а мнения экономистов по этому вопросу серьезно разошлись. Международный валютный фонд настойчиво призывает ФРС подождать с повышением ставки. Однако центральные банки тех самых развивающихся странах, которые МВФ, как предполагается, защищает, столь же настойчиво подают иные сигналы: “Решайте уже, наконец; неопределенность убивает нас”.
Лично я, наверное, встал бы на сторону тех, кто откладывает решение и берет на себя очень высокий риск: рост инфляции, начавшись, может оказаться столь резким, что в дальнейшем потребуется более крутой график повышения процентных ставок. Однако если ФРС выбрала этот путь, ей следует четко заявить, что она осознанно рискует спровоцировать всплеск инфляции. Причина, по которой решение следует принять позже, в том, что на самом деле мы сейчас не может определить, какой должна быть сбалансированная реальная (с поправкой на инфляцию) учетная ставка и поэтому нуждаемся в более четких сигналах о росте цен, прежде чем начать действовать.
Впрочем, только оголтелые полемисты стали бы отрицать существование доводов в пользу скорейшего повышения ставок с условием прекращения беспорядочного шума на рынках, которые создает ФРС, продолжая подавать вопиюще противоречивые сигналы о своей позиции и целях. В конце концов, в экономике США сейчас достигнута (или почти достигнута) полная занятость, а внутренний спрос уверенно растет.
ФРС пытается игнорировать временные колебания цен на сырье, но трудно проигнорировать рост потребительской инфляции, так как после сильного падения цен в прошлом году, особенно на топливо, они стабилизировались или даже пошли вверх. Более того, согласно любым стандартным правилам принятия решений, применяемым центральными банками, повысить ставку надо было уже давно.
Но давайте не будем совершать фундаментальной ошибки, уравняв “повышение процентных ставок” с “высокими ставками”. Утверждать, что ставка 0,25% (или даже 1%) является высокой, это в нынешних условиях чистое художественное преувеличение. Не стоит переоценивать риски, создаваемые длительным периодом сверхнизких ставок для финансовой стабильности, но столь же ошибочно их полностью игнорировать.
Поскольку решение о повышении ставок назрело, можно подумать, что ФРС склонится его принять уже в этом году, особенно на фоне заявлений председателя и вице-председателя ФРС, которые на протяжении месяцев не раз говорили рынкам о том, что это произойдет. Реальная причина для отказа от повышения ставки до конца года связана с пиаром.
Давайте представим, что ФРС повышает процентную ставку до 0,25 базовых пунктов на своем декабрьском заседании, делая все возможное, чтобы успокоить рынки. Наиболее вероятное последствие этого решения – все будет отлично, при этом ФРС не очень волнует умеренная коррекция цен на фондовом рынке, которая может последовать за этим решением. Но нет, есть реальный риск, что после повышения ставки ФРС начнут винить абсолютно во всем плохом, что произойдет в экономике в следующие шесть или двенадцать месяцев, которые приходятся на разгар президентской избирательной кампании в США. Одно маленькое повышение – и на ФРС сваливается ответственность за любые негативные события, независимо от их реальных причин.
В ФРС, конечно, понимают, что мало кто любит повышение процентных ставок, зато почти всем нравится их снижение. Любой руководитель центрального банка скажет вам, что он (или она) получают 99 просьб о снижении процентных ставок на одну просьбу о повышении ставки, причем вне зависимости от реальной ситуации. Лучшая защита от подобного давления – работать в строгом соответствии с правилами, абсолютно исключающими двусмысленность. Напротив, какими бы не были хорошими намерения ФРС, чистым результатом ее слишком многочисленных заявлений стали неоднозначность и неопределенность.
Так что же должна сделать ФРС? Я бы предпочел откровенно привести аргументы в пользу задержки с принятием решения: “Нам трудно отказаться от облигаций с нулевой ставкой, мы хотим для полной уверенности дождаться, когда инфляция превысит 3%, а затем будем двигаться на разумной скорости к норме”. Но меня бы удовлетворило и такое: “Мы обеспокоены тем, что, продолжая ждать слишком долго, нам пришлось бы затем ужесточать политику слишком резко и слишком быстро”.
Отказ от соблюдения правил имел смысл после финансового кризиса 2008 года. Но теперь уже не имеет. И нынешнее отсутствие ясности стало серьезным источником волатильности на рынках, а это, пожалуй, последнее, в чем заинтересована ФРС.
Ошибочно винить ФРС в повышении ставки, и ошибочно винить ее в отказе от повышения. Возможно, раз с этим решением так трудно определиться, оно не настолько важно. Но в этот критический момент вполне обоснованно потребовать от ФРС более четких заявлений о том, какова ее стратегия и что в ней предполагается на будущее. Если председатель ФРС Джанет Йеллен надо навязать свою волю FOMC, значит, так тому и быть. Кто-то же в комитете должен отвести верблюда к водопою”.
Источник: vestifinance.ru
