В ответ на шаги России на Украине и в Сирии Запад делал ставку на экономические санкции или передавал инициативу Москве. Но опыт показывает, что именно непосредственные меры — то есть такие меры, которые направлены главным образом против нежелательного поведения — могут оказаться наиболее эффективными.
На Украине и в Сирии Запад, по всей видимости, пока не определился окончательно со своими целями и не слишком стремится их достичь. Между тем, Россия, очевидно, поставила перед собой четкие цели, хочет их достичь и старается действовать оперативно.
То же самое случилось, когда СССР вторгся в Афганистан в 1979 году. Президент Джимми Картер (Jimmy Carter) ответил на его шаги призывом организовать бойкот Летних Олимпийских игр в Москве, проходивших в 1980 году, но лишь немногие западные союзники согласились на это. Картер приостановил экспорт американского зерна в СССР, однако американские фермеры пришли в ярость, и годом позже президент Рейган отменил это эмбарго.
В ответ на агрессию в Афганистане и введение военного положения в Польше в 1981 году Рейган запретил американским компаниям и их иностранным филиалам продавать СССР энергетические технологии. Однако протесты в Европе заставили его снять этот запрет менее чем через год.
Вывод: экономические санкции нерациональны, и они не могут заставить Москву отказаться от ее опасного поведения.
В противовес этим косвенным мерам Великобритания, Китай, Саудовская Аравия и США добивались гораздо более значимых успехов, оказывая помощь моджахедам через Пакистан. В середине 1980-х годов Америка увеличила давление на СССР, предоставив моджахедам зенитно-ракетные комплексы «Стингер», которые позволили им свести на нет советскую воздушную кампанию. Другим значимым фактором стало желание советского президента Михаила Горбачева сократить военные расходы и улучшить моральное состояние населения. Поэтому в 1989 году, спустя 10 лет войны в Афганистане, СССР вывели оттуда свои войска.
Прямые ответные меры Запада подрывали и другие кампании СССР. В 1970-х годах СССР начал развертывать новый ядерный ракетный комплекс промежуточной дальности, направленный на Европу и Японию. На это НАТО ответил ему развертыванием собственных ракетных комплексов, что завершилось в 1987 году соглашением о запрете подобных комплексов, заключенным США и СССР.
Эти эпизоды наводят нас на мысль о том, как Западу необходимо реагировать на военные кампании России на Украине и в Сирии. В случае с Украиной Запад сделал акцент на санкциях против верных сторонников Кремля и государственных предприятий, на экономической помощи Украине и на военной подготовке украинских вооруженных сил за пределами зоны боевых действий. Однако НАТО и его члены отказались предоставить Украине летальное оборонительное вооружение и разместить силы НАТО на территории его восточных членов на постоянной основе.
Запад отреагировал еще более скромно на развертывание российских боевых военно-воздушных и наземных соединений в Сирии и на военные корабли, оснащенные новейшими зенитными установками, у ее берегов. Запад неоднократно озвучивал свою обеспокоенность, однако не предпринял никаких шагов, чтобы прекратить атаки российских самолетов на поддерживаемых США повстанцев, выступающих против режима Башара аль-Асада. Такая слабая реакция убедила многих на Ближнем Востоке в том, что Россия гораздо решительнее настроена повлиять на ситуацию в регионе, чем Запад.
Россия и Америка согласовали технические протоколы безопасности полетов над Сирией, однако в остальном президент Барак Обама демонстрирует сдержанность: «Мы не собираемся превращать сирийский конфликт в опосредованную войну». Вашингтон выступает против создания бесполетной зоны в Сирии, которая могла бы защитить мирных жителей, лишившихся дома. Он также отказывается предоставить повстанцам переносные зенитные орудия, хотя он увеличил объемы поставок противотанковых управляемых ракет.
Вполне вероятно, наблюдая за сдержанной реакцией Запада, лидеры Кремля сделают вывод о том, что он не станет защищать свои интересы или не рассматривает их как первостепенно важные. Запад должен обдумать возможность уменьшить эти риски. Для этого необходимо пересмотреть набор инструментов, при помощи которых Запад надеется повлиять на поведение Москвы.
Санкции Запада, по всей видимости, не могут заставить Россию уйти с востока Украины и, тем более, с Крымского полуострова, а политическая обстановка в Европе свидетельствует о том, что эти санкции не удастся сохранить на длительный период времени. Более того, несмотря на некоторые финансовые трудности, российское общество постепенно адаптируется к санкциям и неустойчивости цен на нефть.
Сохраняя единство в вопросе санкций, Запад может сделать больший упор на непосредственные, адресные меры. Чтобы укрепить систему сдерживания возможных атак в будущем, Америка может разместить свои армейские бригады в Польше и странах Балтии и помочь украинской армии оружием. В Сирии Запад может создать безопасную зону для беженцев, где Америка возьмет на себя защиту воздушного пространства, а Турция — наземного. Запад может отправлять больше своих военных кораблей через Черное море и восточную часть Средиземного.
Действия России на Украине и в Сирии сопровождаются серьезными рисками. Бескровный захват Крыма, по всей видимости, придал уверенности Кремлю, однако затем на востоке Украины Россия оказалась в тупике. В Сирии России вряд ли удастся привести слабую армию режима Асада к победе. Общественная поддержка сирийской интервенции, несомненно, резко снизится в том случае, если там начнут гибнуть российские военнослужащие или если в России произойдет мощный теракт.
Вероятнее всего, именно по этим причинам Кремль сейчас уделяет больше внимания Минскому соглашению и процессу мирного урегулирования на востоке Украины, а также поиску политического пути решения сирийского конфликта. В обоих случаях сотрудничество с Западом станет ключевым условием для достижения успеха.
Однако военная асимметрия на Украине и в Сирии и перевес на стороне России может заставить ее сопротивляться достижению необходимого компромисса. Более решительная реакция на интервенции России со стороны Запада может привести к уменьшению перекоса и увеличению шансов на урегулирование путем переговоров.
Уильям Кортни — старший научный сотрудник некоммерческой общественной организации RAND Corporation и бывший посол США в Казахстане и Грузии.
Дональд Дженсен — старший научный сотрудник Центра трансатлантических отношений Школы перспективных международных исследований при университете Джона Хопкинса.
Уильям Кортни, Дональд Дженсен
Источник: inosmi.ru
