О сценариях развития войны в Сирии и том, почему России придется наращивать там свой контингент, в интервью “Росбалту” рассуждает политолог, заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин.
– Александр Анатольевич, до каких пор лично Асад и официальная власть в Сирии вообще готовы быть союзниками России? Не надо ли опасаться с их стороны “ножа в спину”, если какие-то геополитические условия вдруг изменятся?
– Сирии от нас теперь некуда деваться, независимо от того, каковы ее желания. По крайней мере, Асад нашим союзником теперь является навсегда – у него просто нет альтернативы. Естественно, он несет большую долю ответственности за то, что в его стране в 2011 г. началась гражданская война, принявшая буквально апокалиптический для нее характер. Однако это проблемы Сирии, а не России. Заниматься поиском виноватых сегодня не имеет смысла: мы имеем то, что имеем, приходится действовать по обстановке.
– В 2012 году вы заявляли, что разгром Сирии и Ирана неизбежен. Теперь вы изменили свое мнение?
– Если бы не вмешательство России, то, думаю, Асад не дожил бы даже до конца этого года. Теперь, разумеется, ситуация поменялась кардинальным образом. А Иран – не понимаю, от кого он теперь может пострадать? США, по крайней мере при Обаме, никакого удара по нему уже не нанесут. Это более чем очевидно.
– Кого можно считать самым опасным противником России в сирийском конфликте?
– В этой войне нашими противниками являются все исламские радикалы, в том числе различные подразделения “Аль-Каиды”, и все противники Асада, кроме, разве что, курдов. “Исламский халифат” (ИГИЛ, запрещенная в России террористическая организация – ред.) – лишь один из наших врагов. Такой расклад сил складывается не потому что Асад так уж замечателен, а потому что единственным благоприятным исходом войны, по сути, может считаться только возвращение Сирии под его контроль.
Сценариев завершения войны может быть три: Сирия делится на зоны влияния между “халифатом”, другими радикалами, остатками сторонников Асада и курдами; вся страна переходит под контроль “халифата”; Асад с внешней помощью возвращает контроль над страной (кроме, возможно, курдских районов). Каким бы плохим ни был Асад, последний вариант является единственно благоприятным для самой Сирии, всего Ближнего Востока и Европы. Ситуация на театре военных действий такова, что сирийская армия может начать серьезные боевые действия против “халифата” только после полного разгрома войск оппозиции на северо-западе и юго-западе страны. Соответственно, сначала необходимо разгромить “Ан-Нусру” (запрещенную в РФ террористическую организацию – ред.), и так называемых “умеренных”, и только потом переходить к войне с ИГИЛ. Кроме того, вооруженные силы Ирана и Корпус стражей исламской революции должны со своей территории также начать наступление на иракскую часть “халифата”. Иначе победа в Сирии, даже если она будет одержана, окажется бесполезной, ибо противник просто переместится в Ирак.
– Сообщается, что в Сирии сегодня действуют более полутора тысяч террористических группировок. Кто против кого там воюет?
– Там сражаются между собой по принципу “все со всеми” как минимум несколько основных сил: войска Асада, алавитское ополчение, ливанская шиитская организация “Хезболла”, “умеренная прозападная” оппозиция, состоящая из множества отдельных группировок, включая “Джебхат-ан-Нусра” и других радикалов, связанных с “Аль-Каидой”, ИГИЛ и курды. При этом только курды и правительственные войска стараются избегать боев между собой, хотя это им и не всегда удается.
– А насколько велика угроза от арабских стран, по сути, поддерживающих ИГИЛ, – Катара и Саудовской Аравии?
– Катар все-таки слишком мелок для того, чтобы быть серьезным противником, несмотря на ломовые деньги, которые у него есть. Главные наши противники – Саудовская Аравия и Турция. И угроза вполне серьезна.
– Возможен ли их военный конфликт с Россией?
– В этой войне не исключено вообще ничего. Оно, конечно, маловероятно, тем более что у этих стран в России есть очень сильные лоббисты, которые сейчас из кожи вон лезут, стараясь доказать, что Турция и Саудовская Аравия нам никакие не враги, а вообще чуть ли не друзья, и что мы должны ценить экономические отношения с ними. Но именно Турция и аравийские монархии некогда создали “Аль-Каиду”, а теперь и “халифат”. Для всей этой компании истинными противниками являются Иран и Асад.
– Сколько месяцев или лет может длиться этот конфликт?
– Теперь это зависит от интенсивности участия в нем России. Чем большие силы мы задействуем, тем скорее можно завершить конфликт, – и наоборот. В войну легко войти, но из нее трудно выйти. Война любит победу и не любит продолжительности.
– Насколько, на ваш взгляд, ВС РФ готовы к такой войне?
– Любая война, которую ведет страна, стимулирует развитие вооруженных сил и ВПК. Сирийская – не исключение. Конечно, все это дорого стоит. Но любые попытки сэкономить на войне приводят к тому, что она неизбежно затягивается, и, в конце концов, вы затратите гораздо больше финансовых средств и понесете больше потерь.
– Недавно, комментируя ситуацию в Сирии, вы заявили, что увеличение группировки ВВС РФ там неизбежно. Почему?
– Не неизбежно, но, может быть, необходимо – так война быстрее закончится. Теми крайне ограниченными силами, которыми мы располагаем там сейчас, трудно переломить ход кампании. Тремя десятками самолетов и 12-ю вертолетами (имеются в виду только боевые машины, причем 4 Су-30СМ, судя по всему, используются только как истребители прикрытия, а не для ударов по наземным целям) можно создать противнику большие проблемы, остановить его наступление, но нельзя выиграть войну. При этом воевать можно без потерь и очень дешево, не выходя за рамки военного бюджета РФ, только это не будет иметь смысла.
Кто знает, возможно, на каком-то этапе придется задействовать значительную часть ударной авиации ВВС РФ (по крайней мере – до 200-300 самолетов Ту-22М, Су-34, Су-24, Су-25), кроме стратегической авиации – Ту-160 и Ту-95. Правда, здесь возникает проблема емкости аэродромной сети Сирии. В этой стране почти не осталось авиабаз, с которых российская авиация может действовать, не опасаясь атак противника с земли. Это требует хотя бы локального расширения территории, контролируемой Асадом. Хотя есть и другой вариант – развернуть еще одну авиагруппировку в Иране. Оттуда могут работать и бомбардировщики Ту-22М, обладающие большой дальностью полета и боевой нагрузкой. В этом случае понадобится договоренность о постоянных полетах российских ВВС через воздушное пространство Ирака.
– Складывается ощущение, что вы не считаете невозможной и наземную операцию российских войск, и даже полагаете, что она может принести пользу…
– Я считаю, что войну, раз уж она начата, нужно выиграть. Конечно, хотелось бы обойтись без задействования сухопутных войск. Но есть большие сомнения в том, что сирийская армия в одиночку сможет решить поставленную перед ней задачу. Тех российских сил, которые сейчас действуют в Сирии, может не хватить для успешного наступления ее армии – не гарантирована даже успешная оборона на нынешних рубежах. Уже сейчас видно, что, несмотря на активные действия ВКС РФ, сирийцы в лучшем случае могут несколько потеснить противника, но не более того. Поэтому придется либо все-таки вводить российский сухопутный контингент, либо договариваться с Ираном, чтобы он воевал по полной программе с собственной территории, через границы Ирака. Проблема в том, что между этими двумя странами исторически сложились очень сложные отношения.
Победа может быть достигнута только на земле, это ясно. Что бы ни заявляли на сей счет официальные лица России сегодня, применение наземной группировки может понадобиться в обозримом будущем, к этому ведет сама логика войны.
– Не покажется ли нам тогда Афган в смысле потерь личного состава, так сказать, “цветочками”? Зачем нам такие жертвы?
– Даже теоретически нам не удастся задействовать на сирийской территории силы, сравнимые с теми, что были в Афганистане. Хотя бы потому, что Россия не граничит с Сирией. Перебросить туда подобный контингент и невозможно и не нужно. Но даже если такое произойдет, воевать там ни в коем случае не должны призывники. Только контрактники.
Понятно, что потери тогда будут в разы больше. Можно ли их избежать? Если использовать только авиацию, особенно в таких, мягко говоря, незначительных дозах, как сейчас, то есть реальный шанс ровным счетом ничего не выиграть. Сирийская армия просто окажется не в силах продолжать масштабные боевые действия, потому что она и так слишком истощена четырехлетними беспрерывными очень жестокими боями. И тогда мы потерпим катастрофическое поражение: сначала геополитически-психологическое, а потом придется воевать с исламистами уже на своей территории – и вот тогда у нас будут уже совсем другого порядка жертвы.
Желание избежать потерь и минимизировать затраты на военную кампанию неизбежно приведет к ее затягиванию и, в конечном счете, к еще большим потерям и расходам.
– А если ощутимые потери у ВКС РФ будут и без этого – например, при использовании противником ракетных комплексов “Стингер”, если они у него появятся, в результате авиакатастроф, других ЧП и т. д.? Как это может повлиять на эскалацию конфликта со стороны России?
– Видимо, тогда станет окончательно понятно, что группировку надо наращивать и заканчивать эту войну как можно скорее. Мы не должны позволить себе в ней увязнуть, как бы этого ни желали наши противники. Хотелось бы, чтобы это стало ясно без каких-то новых трагических событий, а уже сейчас.
– Насколько роли России и США в мире сблизились в результате нашего вмешательства в сирийскую войну? Мы тоже становимся “всепланетным полицейским”, бомбим, кого хотим?
– Просто Россия приобрела достаточно сил для того, чтобы решать свои задачи, игнорируя американское мнение. Сколько бы ни рассуждали о международном праве, но все равно, к сожалению, в мире в конечном итоге все решает сила.
Беседовал Владимир Воскресенский
Источник: rosbalt.ru
