В этот раз моими попутчицами стала группа немецких пенсионерок, возвращавшихся с совместной вылазки на природу (Ausflug). Такие бодрые, жизнерадостные, опрятно одетые бабушки (Oma). Одна из тем, которую они обсуждали в дороге, касалась приема беженцев Германией. «По ходу Анги (канцлер Германии Ангела Меркель) хочет, чтобы через 20 лет все немецкие женщины стали носить паранджу, а Германия преватилась в мусульманскую страну». Сказано это было с иронией, но печаль и недовольство звучали в интонациях беседующих вполне очетливо.
На работе мои коллеги как-то целый обеденный перерыв (Mittagspause) обсуждали, должна ли Германия принимать беженцев. Не знаю, что послужило толчком, но раньше мои коллеги беседовали исключительно о бытовых вещах и разных случаях из личной жизни. Общий лейтмотив беседы:
а) беженцев надо принять по-человечски, они бедные-несчастные. Не так страшен черт, как его молюют. Так высказывались в основном мужчины,
б) да беженцев надо принимать, но не приведет ли это к бардаку в бытовой повседневной жизни и росту криминогенной ситуации в районах их расселения. Такие опасения высказывали в основном женщины.
Поэтому я решил написать о том, о чем никто не говорит: о том, как нашествие беженцев меняет жизнь коренного населения. Тем более, что у меня есть несколько знакомых, которые работают в лагерях беженцев: кто уборщицами, кто занимается распределением гуманитарной помощи, кто занимается консультированием беженцев и обработкой их документов. Также у меня много знакомых семей с детьми, которым «посчастливилось» получить в подарок лагерь беженцев поблизости от их места проживания.
Во-первых, ситуация внутри самих лагерей беженцев.
Первое, о чем говорят все, кто работает в лагерях — страшная нечистоплотность беженцев. Устроить срач на кухне, разбросать мусор по территории лагеря или в жилых помещениях, насрать/насать в туалете мимо унитаза — все это в порядке вещей.
Жестокое отношение к женщинам. Ударить/избить женщину ничего не стоит. Бывали случаи изнасилований. Насилие беженцы проявляют по отношению к своим женщинам. Не работницам лагерей.
Много межэтнических и религиозных противоречий между беженцами, которые приводят к дракам. Иногда массовым дракам.
Все это власти стараются сглаживать, по возможности замалчивать от общественности. Участников драк стараются не наказать, а просто распределить на поселение в разные части Германииб подальше друг от друга. Оправдывается вся эта мягкотелость тем, что у беженцев тяжелое прошлое, им многое пришлось пережить, поэтому надо с ними помягче, помягче. Дать время привыкнуть к нормальной жизни.
Второе, что бросается в глаза, это наглость и нахрапистость беженцев, когда они отстаивают свои права. Временами дело доходит до криков и истерик со стороны беженцев. Например, они отказываются принимать гумманитарную помощь: одежду и обувь. Это вещи б/у, но в хорошем состоянии. Не заношенные до дыр. У каждого из нас в гардеробе есть вещи, которые мы одели несколько раз, а потом повесили в шкаф и забыли. Нет, заявляют беженцы. Нам не нужны ваши обноски. Дайте нам деньги. Мы хотим купить для наших семей новую одежду в ваших магазинах. Дайте нам деньги на жизнь, дайте нам квартиры для жилья. Это постоянное дайте, дайте, дайте начинает людей раздражать. Те, кто Германию создали и работают на ее процветание, они живут за счет своего труда. Им никто ничего не дает просто так.
Во-вторых, ситуация поблизости от лагерей беженцев.
Люди начали бояться за детей подросткового и юношеского возраста. Младших без присмотра и так никто никогда не оставляет. Но теперь когда подростку или юноше нужно возвращаться вечером после дополнительных занятий, спортивных секцмй, каких-то мерроприятий, от друзей, то родители стали забирать их на машинах.
Женщины и девушки, которым «повезло» жить поблизости от лагерей, рассказывали мне, что они чувствуют себя неуютно на улице, в небезопасности. Особенно страшно им по вечерам, потому что по какой-то причине именно по вечерам вырастает колличество беженцев на улицах. Завидя группу беженцев, а это почти всегда мужчины, разговаривающих громко между собой на непонятном языке, девченки предпочитают переходить на другую сторону улицы. Потому что непонятно, что у них на уме.
В населенных пунктах, «осчастливленных» лагерями беженцев, участились случаи квартирных краж и взломов частных домов. Стоимость жилой недвижимости, расположенной невдалеке от лагерей, упала. Люди покупали квартиры в частную собственность, покупали/строили дома, не предполагая, что им на голову свалится такое «счастье»: жить рядом с беженцами. Теперь, если ты захочешь продать свою недвижимость и переехать, ты потеряешь в деньгах. Кошелек у немцев — интимное место. Они очень не любят, когда их за него трогают.
Много закрытых военных баз НАТО были переданы под лагеря для мигрантов. До нашествия беженцев, их хотели отдать под жилищную застройку: частные дома (Einfamilienhaus) или многоквартирные дома (Mehrfamilienhaus). Люди планировали, что они либо построятся на этих участках, либо купят новые дома, квартиры, либо снимут. Все. На несколько лет об это можно теперь забыть. Спаибо партии родной.
Несколько частных примеров.
В рабочий день, где-то около обеда, в дверь моих русских знакомых позвонили. Муж был на работе, дома была только жена. Открывает она дверь, там стоит группа из пяти человек ближневосточного типа. Мол, мы беженцы, дайте нам денег, помогите. Получив отказ, они расположились на лужайке прямо под окнами дома. Погожий осенний денек. Самое то для пикника. Участок, на котором расположились беженцы, находится в частной собственности у данной семьи (privat Grundstück). Девушка вышла и вежливо попросила уйти. Они ответили отказом. Она вызвала полицию. Полицейские приехали быстро. Полчаса стражи порядка терпеливо уговаривали беженцев покинуть чужую землю. Уговоры ни к чему не привели. Полицейские сказали, что они ничего сделать не могут, потому что беженцы ничего не нарушают. Посоветовали потерпеть: «когда-нибудь они уйдут», — и уехали. Девушка, вся на нервах, позвонила на работу мужу. Он собрал нескольких мужиков по здоровее и приехал на помощь. Увидев группу решительно настроенных мужиков, беженцы тут же свернули свой лагерь и испарились.
У моих знакомых оба родителя больны раком. Отец особенно плох. Гуляли они как-то семьей на улице. Отцу внезапно стало плохо: ослабел, почти упал. Успели подхватить. Приезжают в больницу, в приемный покой. Ждут. Вскоре после них привозят пару беженцев: жена и муж. Что-то с женщиной случилось. Беженец стал требовать, что бы жене и ему выделили отдельную палату, потому что он хочет быть постоянно рядом с ней. Буквально истерку устроил. Несколько часов весь персонал приемного покоя был занят тем, что пытался его успокоить, убедить, уговорить. А тяжело больной старик, гражданин Германии, все это время, сидел и ждал пока до него дойдет очередь. В конце концов, мои знакомые устроили скандал, и только после этого часть персонала перестала няньчиться с этими беженцами и занялась своим стариком.
В одну из квартир заселили семью беженцев из Индии. Они повесили у себя на входной двери свастику. Один из религиозных символов в иднуизме. Для немецких соседей это был шок. В Германии у свастики совсем другое значение. Люди позвонили в компанию-собственник дома. Те в свою очередь связались с чиновником, отвественным за размещегие этой семьи. Тот приехал с переводчиком и объяснил беженцам ситуацию и они свастику убрали. Потом чиновник в частном разговоре поблагодарил соседей, что те не позвонили в полицию. «Если бы Вы это сделали, Вас могли бы обвинить в ксенофобии, что Вы ненавидете беженцев». У людей упали челюсти и они их потом конкретно долго искали.
Это чья страна: наша или беженцев? Чьи интересы должны быть для правительства на первом месте: граждан страны или беженцев?
Нужно понимать, что нашествие беженцев — это объективный процесс. Во-первых, население Германии сокращается. Во-вторых, оно стареет. В-третьих, есть целый ряд непрестижных профессий, заниматься которыми местные желанием не горят, но работа эта должна быть сделана. В-четвертых, люди перемещались и будут перемещаться из регионов с низким уровнем жизни в регионы с высоким уровнем жизни. Остановить нашествие беженцев невозможно, нужно устанавливать правила игры, по которым оно должно проходить.
Первое. Каждая страна Евросоюза должна принять у себя в течение десяти лет колличество мигрантов не менее 1% от своего населения. Больше пожалуйста. Германия может начать реализовывать этот подход и до достижения общеевропейского соглашения. Скажем, принять свои 850 тыс. А остальных не пускать. Пускай едут, куда хотят. Но это общеевропейская проблема. Принимать участие в ее решении должны все. Если Болгарии, Румынии, Венгрии, Хорватии и Словении это не нравится — пускай валят из Евросоюза.
Второе. Обеспечить качественное обучение мигрантов немецкому языку, чтобы снять языковой барьер. Не для галочки, а именно качественное.
Третье. Обеспечить мигрантам доступ к качественному школьному и профессиональному обучению. Образование открывает дорогу к работе. Без работы нет успешной интеграции.
Четвертое. Установить четкие правила игры. «Под немецкой крышей правят немецкие правила». Unter deutschem Dach herrschen deutsche Regeln (русс. транскрипция «унтер дойчем дах хершен дойче регельн»). Нам нужны те, кто будет учиться, работать, платить налоги, соблюдать наши законы. Тех, кто нарушает закон: кража, воровство, убийство и т.п., за шкирку и домой на историческую родину с запретом на въезд в ЕС сроком на 15 лет. Дома их тепло встретят и полюбят. Нам же мусор не нужен.
Пятое. Улучшить работу полиции, судов и т.п. структур. Они должны выступать в роли эфективного посредника в случае возникновения конфликтных ситуаций между мигрантами и коренным населением. И местные, и мигранты должны знать, что в случае конфликта полиция тут же вмешается, а следствие и суд разберутся и решат по закону.
Шестое. Увеличить присутствие полиции в лагерях беженцев и в районах поблизости от лагерей. Местное население должно быть уверенно, что в случае возникновения опасности, полиция тут же придет на помощь и защитит.
Алексей Соловьев
Источник: echo.msk.ru
