Захар нахлобучивает беретку десантника, надевает поверх рубашки цвета хаки жилетку-“обвес” и в таком виде выходит из своего дома в Ярославле, чтобы поехать в студию записывать вокал к своей новой песне.
Воинственный вид, шеврон с флагом самопровозглашенной Новороссии и нашивка “Вежливые люди” кажутся ярославскому рок-музыканту вполне уместными атрибутами его повседневной жизни в российской глубинке, и лишь свой пистолет-травмат он благоразумно оставляет дома, хотя и уверяет, что “ствол” абсолютно “чистый” и законный.
Несколько месяцев назад Захар вернулся с Донбасса.
Свою одежду он называет “казачьим прикидом”. По его словам, полицейские такой прикид уважают и стараются не грубить. Захар считает, что так и должно быть и что вскоре отвоевавшие и отслужившие на Донбассе российские ополченцы составят в Россию самостоятельную и политически активную социальную группу.
Захар Потемкин откровенно бравирует своим участием в вооруженном конфликте на востоке Украины, не скрывает своего имени и с готовностью согласился на видеосъемку. Еще два российских ополченца, вернувшиеся с Донбасса и согласившиеся на интервью Би-би-си, также не скрывают своих лиц, хотя и попросили не использовать их настоящих имен.
Все трое не думают, что в России их будут преследовать по 359-й статье уголовного кодекса, третья часть которой предусматривает для наемников наказание от трех до семи лет лишения свободы: не ждут, что правоохранительные органы будут спешно исполнять требования закона и привлекать их к ответственности или вовсе не считают свое участие в военном конфликте наемничеством.
Нацбол “Чойбалсан” уверен, что при нынешней российской власти преследование ему не грозит, а в случае чего всегда готов перейти, как он выразился, “на нелегальное положение”.
Москвич с прямолинейным позывным “Москва” поначалу отказывался от съемки, но затем передумал. По его словам, свое настоящее имя он не называет, чтобы кто-нибудь не подумал, что он использует свою историю ополченца “в целях пиара”.
Все трое – артиллеристы, то есть непосредственно в пехотных боях “лоб в лоб” не участвовали (что, возможно, и объясняет их готовность рассказывать о себе на камеру).
К установившемуся сейчас перемирию у приехавших с Донбасса россиян отношение скептическое: все они критикуют позицию России, которая, по их мнению, недостаточно помогает самопровозглашенным республикам и, по всей видимости, стремится заморозить конфликт.
“Никакого командования не было”
Боец “Москва”, в социальных сетях пишущий разочарованные посты о нерешительной политике России на Донбассе, в реальной жизни – слегка застенчивый молодый парень отнюдь не воинственного вида.
Тем не менее, из всех троих именно у него самый большой боевой опыт. На Донбассе он провел ровно год – с июля 2014 года до августа 2015.
В Донецке молодого московского инженера приписали в артиллерийские войска, и первое время, по его словам, он был минометчиком, то есть действовал непосредственно на передовой.
“Были там и засады, были там и прорывы, никакого централизованного командования не было, действовали по сути как такие небольшие отряды, соответственно было всякое, – вспоминает “Москва”. – Был момент, еще в Снежном, просто не было вообще никакой информации и ждали, что вот-вот будет танковый прорыв украинской армии. У меня единственного был прибор ночного видения, сам его сделал, починил. Как раз отправили на крышу с установкой: смотреть, если увидишь колонну танков, – передать, мы быстренько все сядем и уедем. То есть информации не было вообще. Никакого командования как такового фактически не было”.
Это было год назад. Затем “Москву” довольно быстро перевели в разведку, и он стал корректировщиком огня.
По его словам, “настоящие бои” закончились уже после первого “Минска”, а затем он много месяцев провел на юге Донецкой области и в том числе участвовал в известных боях за деревню Широкино под Мариуполем.
“Действительно был штурм, штурм как раз был за день до заключения “Минска-2”, действительно в ходе штурма, который достаточно грамотно был проведен – как раз “Малой” руководил всем этим делом, это командир первого Семеновского батальона – собственно заняли Широкино”, – подтверждает “Москва”.
Украинская сторона никогда не признавала, что деревня Широкино была сдана противнику, и перестрелки там продолжались до июля 2015 года – несмотря на регулярные проверки сотрудников миссии ОБСЕ.
По мнению “Москвы”, деревню ополченцы все же заняли, но украинские военные окопались на близлежащих высотах и успешно обстреливали позиции противника.
“Постоянно люди гибли с нашей стороны именно в ходе артиллерийских обстрелов украинской армии, а не в ходе именно как таковых боев – атака, оборона и так далее. В принципе война была чисто позиционная. У нас были свои позиции, у них свои, никто не предпринимал никаких наступлений, но были бои именно как артиллерийская дуэль, снайперская дуэль, минометная дуэль, тяжелые пулеметы и так далее, в таком плане бои шли”, – вспоминает москвич.
Звуки артиллерийской канонады были хорошо слышны едва ли не каждый день в самом Мариуполе еще в июне, и обе стороны конфликта каждый раз отказывались признаваться в том, кто именно первым открыл огонь. “Москва” и сейчас настаивает на том, что его командование запрещало первым палить по противнику.
“Была единственная установка – если обстреливают тебя, соответственно ты обстреливаешь в ответ, это единственное. То есть первым нам стрелять не разрешали, и соответственно и штурмовать их позиции тоже не разрешали. Было такое, что, допустим, даже обстреляли нас, и ответный огонь не разрешают открывать. Было – что разрешали открывать. Собственно, зависело от фаз луны, наверное”, – усмехается “Москва”.
А потом самопровозглашенная ДНР внезапно решила оставить позиции в Широкино, и ополченцы, по словам “Москвы”, так быстро снялись с места, что побросали там свои боекомплекты и запасы провианта.
“На передовую я особо не рвался”
“Чойбалсан” выбрал свой позывной в честь монгольского революционного лидера, а попросту говоря, “монгольского Сталина” Хорлогийна Чойбалсана.
По словам русского “Чойбалсана”, добраться до Донбасса и вступить в ряды ополченцев – это “технология банальная и не захватывающая”. Просто доезжаешь до Ростова, оттуда до границы на автобусе или маршрутке, вполне официально по своим документам въезжаешь в ЛНР или ДНР и дальше обращаешься в любой военкомат или военную часть.
“Я в первый свой приезд обучился на оператора пусковой переносной зенитно-ракетной установки, комплекс ПЗРК “Игла”. Я был в расчете противовоздушной обороны, часть бригады мотострелков Луганской народной милиции. А потом через некоторое время я попал в артиллерию. Стал наводчиком на самоходной гаубице “Гвоздика” 122-миллиметровой”, – рассказывает “Чойбалсан”.
Хотя нацбол попал на войну уже перед самым заключением первого минского соглашения в сентябре 2014 года, ему тоже довелось участвовать в активных боевых действиях. В том числе в страшных боях под Дебальцево.
“Сначала мы сдерживали давление противоборствующей стороны на станицу Луганская, а уж потом нас перебросили через неделю под Дебальцево, и мы уже активно участвовали в дебальцевских боях. Артиллерия в атаку не ходит, понятно. Наша батарея сводная была одна из самых активных батарей, командование нас все время хвалило”, – гордится “Чойбалсан”.
Захар, у которого был позывной “Сталинград”, вовсе не принимал участия в боевых действиях, и судя по всему, никак не может определиться со своим отношением к этому – то страшно сокрушается, что “опоздал поучаствовать в Дебальцево”, то признается, что “на передовую я особо не рвался”.
С местом службы он с товарищем определился еще в Ростове. Познакомились с чеченцем с позывным “Газ”, находившимся там на побывке, тот предложил им ехать в его казачий полк в Антраците.
Небольшой городок Антрацит на юго-востоке Луганской области был занят казаками почти в самом начале конфликта на Донбассе, и реальные боевые действия его практически не затронули.
Захар приехал в Антрацит в марте этого года и прослужил там четыре месяца, ни разу не приблизившись к линии соприкосновения с украинской армией ближе чем на сотню километров.
“Кстати, нам атаман говорил: “Вот вы тут пушку разбираете-собираете. А между прочим в ЛНР там уже строевая”. То есть чуваки уже начинают строевую, песни петь. Уже не война. Какая в жопу война!” – восклицает Захар.
“То есть это уже фактически регулярная армия?” – уточняю я.
“Да, начинается тупо армия. А я, извиняюсь, я туда не в армию пошел. Мне достаточно того, что я узнал, что такое пушка, как она заряжается, как “лапы” раздвигать. Я на своем месте. На пушке ведь дело не от одного человека зависит, а от всего расчета. Если у тебя расчет – каждый знает, что делать, – то мы и собираем пушку за 43 секунды на плацу. Никто нас не мог переплюнуть”, – с гордостью рассказывает Захар.
На экране своего компьютера в ярославской квартире он демонстрирует снятые на телефон видеоролики с учений его артиллерийского расчета. Маленькая тощая фигурка в шлемофоне суетится вокруг пушки, насаживая на палку пустые гильзы и отбрасывая их в сторону.
“Вот мое дело – откидывать гильзы, – показывает пальцем на себя на экране Захар. – Четыре выстрела. Вот так вот воюем”.
“Наш Владимир Владимирович не будет заявлять”
Трое российских ополченцев категорически отрицают участие российских регулярных войск в конфликте на востоке Украины. У всех одинаковая реакция на вопрос об этом: они посмеиваются, заявляют, что никаких “официальных российских военных” там не видели и принимаются уверять, что шахтеров и казаков и так хватает, чтобы противостоять украинской армии.
Конечно, с помощью российского оружия.
Откуда появляется у вооруженных сил ДНР и ЛНР оружие, никто точно не знает, но и не сомневается, что это помощь России.
“На полигон приезжаем – что, это у укропов отбитые новенькие “Грады”? Или там 150-е пушки? Или САУ “Гвоздики”, остальные “цветочки”? Нет, они все новенькие. Никто этого не скрывает. Да, естественно, наш Владимир Владимирович не будет заявлять: “Да, наша техника, наша”. Но скрыто все знают, что там российская техника присутствует”, – рассуждает Захар.
Во время боев за Дебальцево в феврале этого года в российских средствах массовой информации появлялись прямые и косвенные свидетельства участия в конфликте кадровых военнослужащих российской армии. Более того, ряд военных экспертов выражали мнение, что без помощи российских танков и спецназа вооруженным сторонникам ДНР и ЛНР не удалось бы провести разгромную для украинской стороны операцию, получившую название “Дебальцевского котла”.
Нацбол “Чойбалсан”, один из участников тех событий, не подтверждает эту точку зрения, но и собственное мнение облекает в довольно осторожные формулировки.
“Вы полагаете, что на территорию Луганской республики перебрасывались военные подразделения? Я не встречал на территории ЛНР, во всяком случае, в период дебальцевской операции, ни одного официального подразделения, которое бы состояло исключительно из россиян”, – отвечает он на мой вопрос.
Чуть позже “Чойбалсан” признает, что выходцев из российских силовых ведомств на Донбассе много, но утверждает, никого из них “специально в военкомат не вызывали, чтобы послать в Луганск”.
Денежное недовольствие
Ехать воевать на Донбасс ради денег, по словам всех троих собеседников, не имеет никакого смысла.
“Из России в основном едут не за деньгами”, – объясняет “Чойбалсан”. По его словам, официальная зарплата у него была – 360 долларов в месяц. “Это не мотивация. В Москве можно больше заработать”, – добавляет он.
Захар, по его словам, получал денежное пособие в 1000 гривен за месяц.
“Что на них можно купить? Сигарет, печенек, чай. Можно, конечно, на эту тысячу гривен на один день снять квартиру. Как сказал атаман, если вам невтерпеж, снимайте на один день квартиру, бухайте, берите себе проститутку, но возвращайтесь сюда трезвыми. А иначе десять плетей и карцер на пять дней”, – рассказывает ярославец.
“Москва” предлагает поискать в интернете объявления о наборе добровольцев в Сирию – там, как он говорит, есть предложения зарабатывать по 240 тысяч рублей в месяц.
“Связываться с этими людьми желания нет. В Сирию я бы не поехал, это ни разу не наша война”, – считает “Москва”.
По его словам, сейчас в вооруженных силах ДНР за деньги служат только местные жители – зарплаты маленькие, но для разрушенной экономики Донбасса война осталась одним из немногих источников более-менее регулярного дохода.
“Нашей войной” конфликт на востоке Украины сделал для “Москвы”, Захара и “Чойбалсана” “русский вопрос”. Они считают, что поехали туда воевать “за своих”, за русских.
Захар и “Чойбалсан” уверены, что киевские власти пытались запретить русский язык и именно это стало поводом к открытой конфронтации.
“Типа, а давайте мы не будем разговаривать на русском языке на Украине. Че за фигня? Вы что, с дуба рухнули? Придя к власти, вы начинаете делить русских и нерусских по поводу языка? Тогда я не на вашей стороне”, – объясняет Захар свои мотивы.
“Чойбалсан” припоминает, что речь шла лишь об отмене регионального статуса русского языка.
“Конкретно вся заваруха в Луганске началась из-за того, что то ли правительство, то ли Рада, они объявили о отмене закона о региональных языках, который действовал на Украине до этого. И это было катализатором, толчком”, – считает нацбол.
В отличие от Захара, “Чойбалсан” не столь эмоционален. Кажется, что он принимал решение о поездке на Донбасс абсолютно хладнокровно.
“Я там, где обижают русских. Мне было интересно посмотреть и поучаствовать – помочь своим людям, своему народу”, – говорит он.
“Москва” считает, что поехал защищать мирных жителей Донбасса.
“Как сказать… Если страна отправляет армию против людей, которые заявили свою политическую позицию, это вообще-то неправильно”, – не очень уверенно говорит “Москва” и несколько раз повторяет, что “поехал туда, потому что просто счел это правильным”.
Причем он считает, что поехал на Донбасс исправлять несправедливость – в том числе ошибку России, которая, по его мнению, должна была, но не вмешалась “в братоубийственную войну”.
Правда, “Москва” признает, что влияние России в этом конфликте все равно велико, хотя и совершенно не такое, какое хотелось бы видеть сторонникам ДНР и ЛНР. В качестве примера контроля Кремля над руководством самопровозглашенных республик он приводит события июля-месяца этого года, когда худо-бедно стороны уже соблюдали режим прекращения огня.
“Был момент, когда Захарченко сказал, что все, отменяем “Минск-2″, идем в наступление. После этого в Донецке резко пропал бензин. Просто ни на одной колонке не было бензина. Топливный голод был некоторое время, а потом Захарченко выступил, что мы соблюдаем минские договоренности, никакого наступления не будет – и бензин появился. Не могу сказать, что эти события однозначно связаны между собой, но такое имело место быть”, – рассказывает “Москва”, в тот момент уже вернувшийся из Широкино и служивший в Донецке.
И заключает: “В плане осуществления своих каких-то интересов России, может быть, выгодно, что на Украине такая ерунда происходит”.
Полжизни за опыт
Лидер запрещенной в России Национал-большевистской партии, ныне собравший своих сторонников под брендом “Другая Россия” писатель Эдуард Лимонов с самого начала конфликта на Украине полностью поддержал сепаратистские настроения на Донбассе и регулярно выступал за как можно более всестороннее вмешательство России в этот конфликт.
“Чойбалсан” признает, что соображения партийной дисциплины тоже сыграли роль в его решении поехать в Луганск.
“Партийная дисциплина имеет место, но она не определяющая. Хотя она тоже была частью моего убеждения. Я, честно говоря, ехал туда, чтобы увидеть это своими глазами и получить дополнительный жизненный опыт”, – уверяет нацбол.
Тезис о ценности такого жизненного опыта он повторяет еще по меньшей мере три раза, из чего можно сделать вывод, что мотив “защиты русских” для него стоит далеко не на первом месте. Он это, в общем-то, и не скрывает.
“Я не классический “ватник”, как это называется на просторах интернета. Я люблю свою родину, но я не считаю, что любовь к родине должна всегда выражаться автоматом”, – признает “Чойбалсан”.
Во время записи интервью он признался, что планирует вернуться в Луганск, и через месяц действительно отправился обратно в зону конфликта, который к тому моменту, как казалось, был окончательно заморожен.
Не отслуживший в молодости “Чойбалсан” неожиданно нашел свое призвание на службе в вооруженных силах ЛНР и считает этот опыт уникальным.
“В первую очередь меня устраивает такой стиль жизни. Мы все служим всю жизнь. Кому-то. Кто-то государству служит, кто-то своим близким, кто-то богу”, – рассуждает он.
“Это не связано с ожиданиями военных действий?”
“Ну если случатся военные действия, будет интересно”.
“Интересно что?”
“Такой опыт, он в известном смысле уникальный. Нельзя, находясь в Москве, ничего подобного испытать. Опыт ценен. Я думаю, что вообще любой уважающий себя человек за него должен отдать полжизни”.
Добровольная ответственность
Что сорвало с места молодого инженера из Москвы и на что он потратил год своей жизни, понять сложнее, тем более, что он признает, что с самого начала не питал особых иллюзий относительно построения на Донбассе по-настоящему народных самостоятельных республик.
“Я не жалею о том, что там был. Действительно мы там делали правильное дело, но то, зачем я туда ехал, конечно, не все сбылось, именно в том плане, что мы народные республики не построили и людей, по сути, не защитили”, – говорит “Москва”.
В последние недели его пребывания на Донбассе, в военной части в Донецке прежние мотивации окончательно перестали работать.
“Служил достаточно хорошо, на быт не жаловались. Но по сути войны уже не было. Сидели в “располаге”. Смысла сидеть в “располаге” я не видел, поэтому уехал. Не для того я приехал, чтобы сидеть в расположении и чай пить”, – заключает он.
Минские соглашения он считает однозначным поражением ДНР и ЛНР. По его словам, большинство его однополчан думают так же, поэтому все “идейные россияне” оттуда уже уехали.
“Естественно, минскими соглашениями никто не доволен, перемирием никто не доволен. Но люди там абсолютно разные. Пока мы были объединены идеей защиты территорий, все остальное отходило на второй план. Одни защищают свой дом, другим некуда идти, третьи приехали за какими-то ощущениями, острыми. Не будем скрывать, такие там тоже есть. У всех там разные цели. И минские соглашения ничьим целям не соответствуют”, – рассуждает москвич.
Побывавший в середине октября под Донецком корреспондент Би-би-си Олег Болдырев услышал подтверждение этой точки зрения от местных бойцоввооруженных подразделений ДНР – уроженца этих мест Жени “Шахтера” и грузина Тенгиза.
“Москве” кажется, что этот год на Донбассе особо не повлиял на него – только расширил круг знакомств. Он вернулся на прежнее место работы, параллельно учится.
О том, что он, вероятно, убивал людей, “Москва” не сожалеет. По его словам, с другой стороны люди воевали не по принуждению, а значит, знали, на что идут.
“В Широкино против нас был батальон “Азов”, который на сто процентов комплектуется наемниками, добровольцами. Соответственно никакой жалости к наемникам априори быть не может, потому что это их решение, и они за него должны нести ответственность. В том числе в виде наших снарядов”, – считает он.
Все получат сполна
Захар в полном обмундировании (разве что без пистолета) приезжает в небольшую ярославскую студию записывать вокальную партию к новой песне. Звукорежиссер смотрит на него, добродушно посмеиваясь, – видно, что причуды рок-музыканта в его родном городе давно всем известны и к ним относятся снисходительно.
“Главное, я думаю, чтобы мне здесь в интернете не говорили, что “ты – диванные войска”. “Ты пальцы гнешь, а ты там был?” Да! Теперь я могу сказать: я там был. Это самое главное. А то, что не пришлось поучаствовать в настоящей войне – не моя вина”, – говорит Захар.
Он ехал помогать, но за четыре месяца понял, что в его помощи там не нуждаются.
“Чего тебе не хватает здесь? Почему надо ехать куда-то на войну? Одной музыки мало?” – спрашиваю я.
“Ну мало… Музыка – это сопровождающее. Музыка – это есть, пить, курить, выражать, что случилось здесь, в башке. А чтобы случилось, надо куда-то ехать, где-то быть, что-то делать”, – объясняет Захар.
И тут же признается: “Кстати, самое удивительное, что у меня ничего такого не родилось, когда я на Донбассе был. Не торкнуло. Блин, не торкнуло! Всякую банальность перепевать? “Донбасс, Новороссия, помоги!”? Уже спели. Ребят, сколько раз можно это перепевать?! Если у меня что-то такое родится, но наверняка не так прямолинейно”.
Песня, которую Захар заканчивает записывать сейчас, на самом деле тоже не новая. Он написал ее еще в середине 90-х, а сейчас лишь решил перезаписать ее заново, в современной аранжировке.
В отличие от “Чойбалсана”, Захар с удовольствием называет себя “ватником”.
“Ватник – хорошее слово. Только обычно ватниками называют недалеких людей, ура-патриотов, квасных патриотов. Я вежливый ватник, с головой дружу, просто так орать не буду за Россию, за Путина. Можно кричать: “Слава Украине – Героям слава!” Можно так: “Путин – наш президент!” Можно так. Я – между ними, со своей логикой и со своим здравым смыслом”.
Несмотря на грозную риторику, Захар признает, что пока его в современной России все более-менее устраивает.
“Прямолинейно нельзя ответить. Да, устраивает. Но хотелось бы, прищурясь, сказать нынешней власти: да, вы, ребята, пока рулите, но знайте, теперь мы умеем воевать. Это уже будет не как в 2010-2011 годах, когда с кирпичами, с галькой. Когда какому-то омоновцу зуб вышибли. Нет, ребята, поверьте, кое у кого есть уже и оружие, мы были уже на Донбассе”, – говорит он.
По его словам, все будет совсем по-другому, если на площадь выйдут не бабушки и не студенты в очках, а такие, как он.
И идет записывать песню под названием “Все получат сполна”.
Источник: bbc.com
