Убийство двух чиновников в подмосковном Красногорске, в котором подозревают местного предпринимателя, в очередной раз подняло на поверхность тему взаимоотношений представителей российской власти на местах с бизнесом.
В понедельник в администрации Красногорского района были убиты первый заместитель главы администрации Юрий Караулов и управляющий электросетями района Георгий Котляренко. По информации Следственного комитета России, в совершении преступления подозревается местный предприниматель Амиран Георгадзе. Георгадзе, получавший ранее, как говорится в заявлении СКР, государственные заказы на строительство, “в последнее время был лишен такой возможности”.
Многие сразу вспомнили о криминальных разборках 90-х, кто-то стал сетовать на нынешний экономический кризис, при котором взаимоотношения чиновников и предпринимателей якобы будут пересматриваться.
“Вопрос дня” Русской службы Би-би-си экспертам: Как изменились отношения чиновников на местах с представителями малого/среднего бизнеса и насколько далеко они ушли от разборок 90-х?
Вадим Волков, научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, автор книги “Силовое предпринимательство”:
Чиновники, конечно, сильно далеко ушли от разборок 90-х. У них, в принципе, полномочий и возможностей осуществления власти на порядок выше. Если раньше бизнесмены, в том числе криминального происхождения, диктовали свои условия, особенно местным властям, сейчас ситуация во многом поменялась. Разборки и убийства были. Мы знаем довольно много эпизодов, когда какие-то чиновники, в том числе крупные, от которых зависело предоставление возможностей для предпринимателей, не делали этого и, соответственно, платили за это жизнью. Или в начале 2000-х годов, когда государство занялось регулированием рынков (оптовых, продуктовых), что ударило по интересам предпринимателей, контролировавших рынки, которые, как правило, были криминального происхождения. За этим последовала серия убийств чиновников, наступивших на интересы бизнесменов. Вся эта волна прошла в период усиления государства, в первой половине 2000-х, а потом, по моим ощущения, таких убийств стало меньше.
Мы пока не знаем всех обстоятельств того, что произошло в Красногорске, но, судя по всему, возник конфликт, потому что действия чиновников наносили ущерб бизнесу предпринимателя и он потребовал какую-то компенсацию. Это довольно типичная ситуация, но в последнее время она в России не заканчивается стрельбой. Либо научились договариваться, либо предприниматель, человек рациональный, понимает, что если он начнет прибегать к насилию, перспектив дальнейшего ведения бизнеса у него не будет вообще никаких. Этот случай я бы рассматривал как патологический, не типичный. Предприниматели, которые доведены до отчаяния, сейчас, скорее, исключение. Если раньше, когда были конфликты, осуществлялись заказные убийства, а здесь предприниматель сам пришел в кабинет, при свидетелях и секретарях убивает, то есть идет на крайние меры и ни на что больше не рассчитывает. Конечно, в период кризиса объем государственных расходов и заказов уменьшается, потому что объем доходов уменьшается. Это сказывается на всех, но далеко не все приходят с ружьем к представителям власти. Таким же образом, застрелив замглавы администрации, не решишь свой вопрос. Он же не улучшил свое положение.
Поскольку у нас уровень регулирования бизнеса очень невысокий, и у чиновников очень много полномочий, понятно, что они имеют достаточно большой объем власти. Крупный бизнес регулируется на другом уровне, федеральном, поэтому на каждом уровне возникают свои отношения. До недавнего времени эти отношения были более-менее деловыми. Обе стороны нашли какой-то баланс интересов и взаимные выгоды, хотя силовое предпринимательство со стороны правоохранительных органов никуда не ушло. Эпизодически, по каким-то сведениям, даже, возможно, активизировалось. Да, государство пытается сейчас уходить от силового предпринимательства, но не всегда достигает успеха. Дело в том, что многие силовые структуры не могут должным образом контролироваться из центра. Америка, создав мафию во времена “сухого закона”, потом боролась с ней 40 лет. Однажды создав, потом очень трудно все привести в норму.
Возможно какое-то обострение конфликтов внутри государства и необходимости реагировать на уменьшение государственных доходов и расходов, в том числе и на само государство. Можно ожидать формального и неформального повышения сборов и налогообложения. Конфликты могут быть в виде сокращений государственных структур или изменения допустимого уровня коррупции. Понятно, что ни одно государство не имеет нулевой коррупции, но каждое государство в каждый исторический момент имеет какой-то допустимый уровень. Если ты превысил его, государство реагирует. Если ты остаешься в каких-то пределах, государство слабо реагирует. В России уровень терпимой коррупции все равно довольно высокий. Наверное, обострение таких конфликтов – и управленческих, и имеющих вид борьбы с коррупцией – мы будем наблюдать.
Илья Хандриков, председатель всероссийского движения предпринимателей “За честный рынок”, эксперт Национального антикоррупционного комитета:
Сегодня мы не знаем, кто полноценный хозяин той или иной компании в малом/среднем бизнесе. Есть множество аффилированных структур. И когда мы говорим о госзаказах, как правило, чтобы предпринимателю в России выжить, ему надо купить как минимум хотя бы пару приличных тендеров. А те, кто регулярно выигрывал тендеры, либо были монополистами на рынке, либо были аффилированы, либо были вынуждены покупать. К сожалению, в России невозможно говорить о какой-то конкуренции. В большинстве секторов у нас правит чиновник со своими правилами, и предприниматель просто вынужден идти на поклон и находиться в связке с чиновником. Любые изменения – приход нового начальника, корректировка правил игры, которую осуществляет высшее руководство – влияют на взаимоотношения. Естественно, возникает куча проблем у определенной категории предпринимателей, аффилированных с чиновниками.
Без связи с чиновниками бизнес не может развиваться. Нет ничего удивительного в том, что система работает именно так, потому что чиновник сегодня – главный на рынке. У нас сословное государство, мы – не Европа, и есть сословие чиновников, которые берут [взятки] по чину или не по чину. Если по чину – может просидеть на своем месте всю рабочую жизнь, а если не по чину или с кем-то не поделился, – попадает в разные коррупционные истории. Чаще всего бывает, что предприниматель договорился с чиновником, деньги заплатил, а его “кинули”. Это бывает, когда наверху поменялись правила игры и чиновник уже не может ничего решить.
Наша коррупционная система имеет три уровня. Первый – чиновник, который продает право на нарушение правил, то есть продавец услуг. Второй – тот, кто контролирует эти процессы, более высокий уровень, через который идут откаты наверх, это могут быть министерства, силовые структуры, прокуратура, следственный комитет и так далее. И третий – политический, высший уровень, который регулирует правила игры. Эти правила могут корректироваться, в том числе в связи с кризисом и отсутствием ресурсов. В период кризиса сложившиеся правила и цепочки как раз не работают, всё обостряется и возникают экстремальные ситуации. Власть начинает немного затягивать пояса и регулировать уровень этих коррупционных отношений в сторону ужесточения. Условно говоря, “хватит воровать помногу, берите сколько положено”. В такие моменты чиновники могут не выполнить свои обещания перед бизнесменами, сославшись на форс-мажор, но кто-то не принимает это за форс-мажор.
Такие провалы действительно напоминают 90-е. Примерно с 2000 года взятка перестала быть универсальным ключом ко всем дверям, и стали возникать ситуации, когда ты заплатил, но лишился бизнеса, или ты заплатил, а кто-то не выполнил свои обязательства. После начала административной реформы в 2003 году, когда количество чиновников в стране увеличилось на 600 тысяч, у нас стало править чиновничье сословие. Коррупция выросла фантастическим образом, потому что каждому второму чиновнику понадобились машины, квартиры, дачи, обучение детей и так далее. То, что сейчас государство пытается неуклюже давать назад, судя по сокращению министерств и различных служб, – это просто показатель того, что в условиях “жирных” 2000-х, когда цена на нефть была высокой, государство могло прокормить это племя, а теперь видят, какой КПД, и понимают, что в таком объеме чиновники не нужны.
Что такое мафия? Это использование бандитами государства с целью получения денег, в том числе с использованием убийств. А здесь фактически государство и чиновники, которые стали организаторами процессов, используют те или иные силы, включая бандитов. Поэтому, думаю, это значительно хуже и страшнее, чем в 90-е годы. Страшнее, на мой взгляд, потому, что перешло на государственный уровень и становится частью государственной политики. Безнаказанность чиновников, их кресло – главное, те же силовики практически зачистили бандитов или включили их в свои механизмы.
Антон Поминов, генеральный директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив Transparency International в России:
В 90-е годы бизнес на местах был сам по себе, “менты” сами по себе, власти сами по себе. Между ними, конечно, существовали какие-то взаимоотношения, но это были разные люди. Сейчас эта грань очень сильно стерлась. Все люди, которые в 90-х были бандитами, сейчас могут, например, сидеть в администрациях или стать бизнесменами. Один, к примеру, стал главой администрации, а второй – строит дома в этой администрации. Формально один является человеком во власти, а второй – бизнесменом, это могут быть два старых друга, которые между собой спаяны в единое целое, и никакой конкуренции нет.
Методика работы выстраивается следующим образом: приходит новая администрация или новый глава какого-то муниципалитета, и постепенно люди старой администрации заменяются на его людей. Естественно, чтобы главой администрации стал тот или иной человек, конечно, со стороны бизнеса и каких-то групп влияния тоже прикладываются определенные силы, то есть работают в команде. Те люди, которые помогали, и назначаются на те или иные должности.
Отличие в том, что “братки” в 90-х не принимали решения, а обеспечивали физическую защиту, восполняли функцию правоохранительных органов и административного ресурса у них не было. После этого “братки” ушли в “менты”, то есть в правоохранительные органы, потом оказались во власти. Сейчас у администраций есть любой ресурс – и силовой, и административный. Бизнес-ресурс тоже связан с администрацией. Сложно оценить, кто из силовиков был связан с криминалом в 90-х, тем более на местном уровне, где везде – своя история. Самостоятельный бизнес, наверное, в какой-то степени есть, но тот, который не очень интересен администрациям, потому что он либо мелкий, либо ничего не приносит. Конечно, если это строительство или другой бизнес с высокой добавленной стоимостью, местная администрация всегда будет заинтересована быть в доле. Это и вывоз мусора, и средства массовой информации.
Я бы не стал связывать последние события с кризисом или экономическим циклом. Говорить, что люди теперь будут друг другу глотки грызть, потому что пирога становится меньше, – это гадание на кофейной гуще. Думаю, это связано с политической ситуацией в конкретном регионе и в каждой конкретной администрации, которых в России тысячи. Так что, скорее всего, это связано с качеством администрации. Они регулярно меняются, всегда одни бизнесмены теряют контракты, а другие получают. Предприниматели могут пытаться доказать что-то через суд, топать ногами, идти в СМИ, но это, как правило, заканчивается тем, что люди уезжают в Лондон и ведут оттуда блоги.
Процесс есть, и есть предпосылки к тому, чтобы такие случаи, как в Красногорске, не были единичными. Работают не механизмы прав собственности, конкуренции и правосудия, а рейдерские захваты и решения администрации вытеснить того или иного бизнесмена, пустить на рынок другого бизнесмена или самим этим заниматься. Из администрации могут просто позвонить местным ментам, и те закатают человека на 10 лет за мошенничество в особо крупном размере в составе преступной группы. У администрации есть силовой ресурс, который они вполне могут применять без привлечения к себе внимания.
По сравнению с 90-ми нынешняя ситуация более мутная. Если тогда было понятно, кто есть кто, то сейчас сказать, что можно четко провести грань, где администрация, где бандиты и где бизнесмены, – очень сложно. Сейчас там произошла настолько мощная спайка, что для внешних наблюдателей получается совершенно неочевидный клубок, серпентарий, и понять, кто из них кто, практически невозможно.
Источник: bbc.com
