Иранскому духовному лидеру Аятолле Хаменеи не нужно видеть российские крылатые ракеты, взрывающиеся на территории Исламской Республики, чтобы понять, что новый гамбит России в сирийской гражданской войне может выйти за рамки контроля Ирана. Как я предупреждал ранее, вмешательство России, нацеленное на помощь в сохранении режима Башара аль-Асада в Дамаске, может поставить под угрозу стратегическое командование Ирана в Сирии, пишет Мэтью Маккиннис в статье Thanks to Russia, Iran Could Lose Control of the Syrian War, опубликованной в The National Interest. Перевод статьи предлагает своим читателям Федеральное агентство новостей.
Приверженность Тегерана поддержке союзного государства в Леванте является устойчивой позицией. Иран не может позволить себе потерять важный рычаг давления на Израиль, который обеспечивает их военная прокси-организация «Хезболла». И без, по крайней мере, частично функционирующей государственной нации рядом в Сирии, Иран не может надеяться на эффективную поставку оружия и поддержку группы. Сирия остается экзистенциальной проблемой для Ирана.
Однако Тегеран проигрывает бой за Сирию со времен гражданской войны в 2011 году. После капитальных неудач сирийских правительственных сил в 2012 году Иран с трудом убедил ливанскую «Хезболлу» отправить наземные силы в начале 2013 года, что поспособствовало стабилизации положения Асада на некоторое время. Но к 2015 году режим снова оказался в опасности и рискует потерять свои наиболее важные позиции вблизи побережья Средиземного моря и в Дамаске. Отчаянные времена направили Иран прямиком в руки Москвы.
Понимание того, каким образом в Сирии потребовались совместные росскийско-иранские усилия, необходимо для того, чтобы проанализировать, как они будут развиваться дальше. По неподтвержденным данным, Иран, а точнее командир курдских сил Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Касем Сулеймани, выходил на контакт с правительством России весной этого года. Переговоры о потенциальной интервенции Москвы, вероятно, придали цвета, если не целиком окрасили, загадочные заявления Сулеймани, сделанные 31 мая о том, что мир будет «приятно удивлен» следующим движением Ирана в Сирии.
Более конкретные планы, скорее всего, пришли в действие после того, как была заключена ядерная сделка. Верховный лидер Аятолла Хаменеи летом встретился с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Сулеймани якобы посетил Москву 24 июля, а затем приезжал снова в сентябре. Тогда командир курдов, возможно, работал с лидерами российских спецслужб над военными планами, а теперь мы видим их в действии в Сирии, в том числе создание совместного разведывательного центра Сирии-Хезболлы-Ирана-России за пределами Латакии.
Эти операции, в принципе, должны поддерживать борьбу Ирана в Ираке и Сирии. Они также эффективно устраняют способность коалиции США проводить широкие воздушные удары или создавать бесполетную зону в Сирии. Шаг Москвы, однако, прежде всего, обусловлен конкретными российскими целями: укрепление режима Асада, обеспечение российской роли в урегулировании, противодействие исламскому терроризму и поддержка своего стратегического положения на Ближнем Востоке.
Эта новая кампания Тегерана и Москвы несет потенциально существенный ущерб для стратегического положения Тегерана. Россия будет иметь больше рычагов в переговорах с целью достижения урегулирования конфликта – то, чем не будет обладать Иран. Сохранение Асада, или кого-либо такого же гибкого по отношению к Ирану, не столь важно для Путина. Россия может также занять большую роль в Ираке, вытесняя Иран, если она расширит там свою борьбу с ИГИЛ.
Есть подобные моменты на оперативном уровне. С расширенной воздушной или другой поддержкой Москвы (советники, «добровольцы», новое оборудование), Тегеран еще больше погружается в наземную кампанию. Россия и Иран хотят обратить вспять весенние потери сирийских войск, которые серьезно угрожали Латакии и режиму. В то время как Идлиб является меньшим приоритетом, они, скорее всего, сосредоточатся на восстановлении контроля над провинциями Хомс и Хама. ИГИЛ являются вторыми на очереди сейчас. Реальные проблемы, связанные с целями, придут позже, когда Россия и Иран начнут обсуждать, какая джихадистская группировка представляет наибольшую угрозу. Риск Ирана в дальнейших российских военных ходах и дружественных огневых инцидентах остается велик.
Также будет трудно избежать и других различий в ближайшие месяцы. Москва, в отличие от Тегерана, не хочет противостоять Тель-Авиву. Кремль не стремится впутываться в новую стратегическую игру Ирана на Голанских высотах, чтобы создать еще один фронт против Израиля. Американская кампания против ИГИЛ, также будет затруднена российским присутствием в Сирии, которое к тому же может иметь непредсказуемые последствия для кампании Ирана против ИГИЛ в Ираке.
Москва также больше, чем Иран, беспокоится о поддержании хороших отношений с государствами Персидского залива. Россия не готова зайти так далеко, как хочет Тегеран, против интересов Саудовских ценных групп. Тем не менее Кремль не сможет избежать вмешательства в областную сектантскую борьбу, которая подпитывается соперничеством Тегерана с Эр-Риядом. Пока Саудовская коалиция делает успехи в Йемене против, поддерживаемых Ираном хути, и направляет большую материальную поддержку для сирийских повстанческих групп, Россия не может вступить в борьбу в Сирии, настолько, насколько Иран нуждается в этом. Даже если Тегеран стал катализатором для драматического вступления России в сирийские бои, остаются серьезные вопросы о том, кто именно является движущей силой, и можно ли доверять Москве поддержку иранских интересов. Существует высокий риск того, что, в конечном счете, исход для Тегерана будет неблагоприятным.
Источник: riafan.ru
