Адвокат и родственники осужденного за убийство Егора Свиридова – о пытках в красноярской колонии.
Всем памятно буйство футбольных фанатов и националистически настроенной молодежи на Манежке в декабре 2010 года, вызванное гибелью «в драке с кавказцами» болельщика Егора Свиридова. Вряд ли можно ожидать повторения такого рода событий в наше и без того напряженное время без «санкции свыше».
Основным виновником в убийстве был тогда признан уроженец Кабардино-Балкарии Аслан Черкесов. И хотя обстоятельства драки, повлекшей за собой гибель человека, вызывали сомнения, суд приговорил Черкесова к длительному сроку лишения свободы. Сейчас адвокат и родственники осужденного всерьез считают, что ему угрожает смертельная опасность.
«Серийный нарушитель тюремного порядка»
Приговором Московского городского суда с участием присяжных заседателей Аслан Черкесов 1984 года рождения был осужден за убийство болельщика футбольного клуба «Спартак» Егора Свиридова, произошедшее 6 декабря 2010 года, на 20 лет лишения свободы в колонии строго режима. Кассационным определением срок снизили на два месяца.
На основании распоряжения директора ФСИН России Черкесова направили в ГУФСИН по Красноярскому краю (сейчас он там, сидит в ИК-17). С тех пор он сам, его мать и сестра неоднократно обращались с жалобами на факты насилия в отношении него.
Корреспондент КАВПОЛИТа встретился с матерью Черкесова Соней в Нальчике и ознакомился с рядом документов, из которых стало известно, что осужденный 47 раз привлекался к дисциплинарной ответственности, в том числе в виде перевода в ПКТ (помещение камерного типа) и ЕПКТ (единое помещение камерного типа).
В частности, за последние нарушения, выразившиеся в «нахождении на спальном месте в неотведенное время», «ношении одежды без нагрудного знака», «невежливом обращении и невыполнении требований сотрудников администрации», в июне 2015 г. переведен в ЕПКТ сроком на 12 месяцев.
Согласно последнему (за июль 2015 г.) ответу прокуратуры Красноярского края на обращение уполномоченного по правам человека в Красноярском крае, Аслан Черкесов в колонии состоит на учете как «склонный к побегу, членовредительству и нападению на администрацию».
В ответе прокуратуры также указано: осужденный получал медицинскую помощь как амбулаторно, так и в условиях стационара колонии. Оснований для прокурорского реагирования не имеется.
Два свидания за четыре года
В то же время за четыре с лишним года осужденный имел возможность на свидание с матерью всего дважды: кратковременное свидание на два часа после оглашения приговора в Москве и длительное свидание в октябре 2014 года в колонии края.
Соня Черкесова объясняет, что ее и сына намеренно лишают права на свидание: дело политизировано, и как только приближается время свидания, ее сына по надуманным основаниям закрывают в ЕПКТ (уже четвертый раз); к нему применяют насилие вплоть до пыток и угрозы убийством, ломают его морально.
– 4 октября этого года мы должны были поехать на свидание, но оно отменено. А вообще все началось, как только его доставили в колонию. Аслана раздели догола под предлогом обысковых мероприятий и на холоде держали более двух с половиной часов, так что он простудился. Несмотря на повышенную температуру и кашель, его не лечили. В «пресс-хате» на моего сына накинулись и стали избивать толпой, привязали к кровати и продолжали избивать, – констатирует мать Черкесова в своих жалобах.
Были случаи, что осужденный для привлечения внимания к нарушениям объявлял голодовку, а однажды порезал себе вены. После этого Черкесову стали насильно колоть психотропный препарат галоперидол (имеется справка медчасти колонии), и состояние его здоровья резко ухудшилось.
Как сообщила сестра Черкесова, которая является медицинским работником, этот препарат назначается лицам, страдающим тяжелой формой психического заболевания.
Через несколько дней после инъекций (14 ноября 2013 года) заключенный в очередной раз был помещен в ЕПКТ сроком на восемь месяцев. 29 ноября он потерял сознание, перенес сердечный приступ, инсульт и был помещен в реанимацию.
Нарушениями являются также ограничение воды, необходимой для омовения перед молитвой, отсутствие двери в туалете, невыдача нательного белья, наличие видеонаблюдения в камере.
Об указанных выше и других случаях мать заключенного пишет в своих обращениях и указывает, что в результате ее сын потерял в весе 40 килограммов. Она беспокоится, что его просто убьют, а затем спишут на самоубийство.
Во время беседы мать плачет, вспоминает, что на первом свидании сын начал с вопроса: «Мама, ты веришь, что я не хотел его убивать?» Соня Черкесова добивается, чтобы ее сына перевели поближе, чтобы она могла видеться с сыном положенный один раз в год.
«Я инвалид, в преклонном возрасте, страдаю сахарным диабетом и другими болезнями, препятствующими передвижению на длительные расстояния, и боюсь, что больше не увижу сына», – сетует Соня Черкесова.
Пытки холодом и голодом
«Я здесь в Москве сама ходила в приемную Федеральной службы исполнения наказаний. Обращалась с жалобами Аслана, которые он мне передавал через адвоката. У нас вся связь с Асланом только через адвоката, – рассказывает сестра Черкесова Аня. – Аслан передал, что у него нет в камере ЕПКТ нательного белья.
По этому поводу мне пришлось поехать три раза во ФСИН. Они при мне созванивались с Красноярском, те говорили, что у него есть нательное белье. Адвокат на следующий день заходила и сообщала, что нательное белье не выдали. Я опять ехала во ФСИН. И так было три раза.
Я спрашиваю – какие основания? Его держат в холодной камере, не выдавая нательного белья. Аслан считает, что в колонии к нему применяют пытки холодом, голодом. И это помимо прямого насилия, избиений».
По словам Анны Черкесовой, ее брат убежден, что в руководстве колонии присутствуют националисты, которые издеваются над ним из расистских побуждений.
«Последний раз со мной связывалась члены общественной наблюдательной комиссии за местами лишения свободы Красноярского. Они сами меня нашли. Возглавляет ОНК Слепухов Валерий Александрович. А звонила мне одна из членов ОНК по имени Валентина. Она сказала, что у Аслана там вообще жуть.
Там в колонии вообще оказывают давление на заключенных. И вот она из Общественной наблюдательной комиссии звонила мне и говорила, что ей Аслан сказал: если со мной здесь что-то случится, значит, они (руководство колонии) со мной что-то сделали», – говорит Анна Черкесова.
«Ко мне здесь применялись всевозможные моральные и психологические и физические пытки. Здесь меня даже подвергали опытам медицинского характера. Прокалывали психотропными препаратами. И всячески издевались надо мной.
При этом всем ни одного сотрудника ГУФСИН РФ, причастного к данному беззаконию, пыткам, издевательствам и превышениям должностных полномочий, не только не привлекли к уголовной и иной ответственности, а более того, даже на время проверок и разбирательств не отстраняли от занимаемых должностей.
И сотрудники ГУФСИН РФ по Красноярскому краю после моих жалоб в различные инстанции с еще большей силой начинали меня пытать, мучить, издеваться, опьяненные своей безнаказанностью.
Все факты произвола, беззакония, пыток, издевательств, нарушения прав человека и превышения должностных полномочий я подробно изложу при личной встрече с вашими представителями.
Только они должны быть не из числа коррумпированных сотрудников и чиновников следственного комитета, правозащитников и сотрудников ГУФСИН РФ по Красноярскому краю, так как у них здесь у всех действует система круговой поруки. То есть они все здесь покрывают преступные деяния друг друга. Прошу принять срочные меры реагирования и направить ко мне ваших представителей», – цитирует сестра Аслана его последнее обращение.
Наказание без объяснения причин
Адвокат Черкесова – Байзанат Мажитова – неоднократно инициировала обращения о проверке невыносимых условий содержания в ИК-17 в различные правоохранительные органы и правозащитные организации.
Защитник разъяснила КАВПОЛИТу основания, использованные начальством колонии для последнего наказания Черкесова ЕПКТ.
«Суть в том, что 18 июня, когда начался месяц Рамадан, восемь или девять заключенных, которые совершали намаз, вознамерились держать пост. В большинстве они были кавказцы: чеченцы, карачаевцы, ингуши, дагестанцы. И Аслан Черкесов в их числе.
Именно из-за этого троих из них (о них я знаю точно) Черкесова, Мудаева и Чочаева вывезли в ЕПКТ ИК-31 в поселке Индустриальный, а остальных упекли еще дальше.
Никто из них не присутствовал на административной комиссии, никому не было объявлено, за какое правонарушение и на сколько месяцев их направляют в ЕПКТ. То есть вообще просто без объяснения причин, без указания сроков. Это самое первое нарушение, которое было.
Потом уже по прибытии у Аслана начались новые проблемы. Ему вообще отказывались выдавать нательное белье. Форму осужденного ему ношеную выдали. Он – человек, соблюдающий гигиену, намаз делает там пять раз. Тахарат сделать возможности ограниченные. В итоге начались и угрозы. Он в связи с этим объявил голодовку», – поведала адвокат.
«Я когда пришла, Аслан стал в моем присутствии предъявлять эти требования сотрудникам ЕПКТ. Он говорит: я буду писать на вас в прокуратуру. В моем присутствии один из сотрудников ЕПКТ отключил видеокамеру и начал ему высказывать что-то вроде: пиши-пиши в прокуратуру, если они не найдут никаких нарушений – ну, типа, тогда посмотрим. То есть скрытая угроза.
Тут я, конечно, возмутилась. Оперативнику, который меня сопровождал, я сказала: я пришла на встречу со своим подзащитным, а не слушать угрозы вашего сотрудника, пускай он покинет комнату. И вообще, – говорю, – что у вас тут происходит, уже даже адвоката не стесняется», – недоумевает Мажитова.
«Так нельзя с людьми»
Другой ее подзащитный – чеченец Беслан Мудаев – был жестоко избит в ЕПКТ.
«У него ноги были в синяках, у него руки были в синяках, запястья. Он мне говорил, что его подвязывали. Я тут же оставила запрос, чтобы мне с его согласия эти сведения (копию освидетельствования этих телесных повреждений, которые были отражены) выдали. Но никакого ответа я не получила.
Беслана тут же быстренько собрали и увезли в Октябрьский, это Богучанский район, туда добираться очень тяжело. То есть они нам искусственно создали трудность к доступу адвоката, создали проблемы. Но родственники Мудаева после этого случая больше ко мне не обращались и не просили меня съездить в Богучан, поэтому что с ним происходит, я не знаю», – отметила защитник Черкесова.
«Кто-то из сотрудников подошел к одному из выходцев с Кавказа (я фамилию не могу сейчас сказать) и попросил, чтобы не жаловались, типа все нормально будет, и прямо назвал фамилию сотрудника из управления ФСИН Красноярского края. Это некий Сулейманов
Я потом интересовалась про этого человека, его правда не очень хорошо характеризовали. И в принципе, даже допускают, я думаю, исходя из той информации, что это действительно могло быть по его указанию», – полагает наша собеседница.
По ее мнению, дело даже не в том, какой национальности заключенные и их надзиратели, а в том, что утеряна элементарная человечность. «Но так нельзя с людьми. Они и так уже наказаны», – резюмирует Мажитова.
Рустам Джалилов, Лариса Дорогова
Источник: kavpolit.com
