Год назад в нашей стране, можно сказать, торжественно отметили начало Первой мировой войны, хотя она, какие бы патриотические фильмы о ней сейчас ни снимали, носила откровенно империалистический характер и ничего хорошего России принести не могла. И, как мы теперь знаем, не принесла. Но если очень хочется, то можно хотя бы в мифах переиграть проигранные сражения и выдать хотя бы в мечтах желаемое за действительное. Именно это и предложили те, кто поспешил назвать участие слабенькой николаевской России в схватке империалистических хищников чуть ли не отечественной войной и даже, держитесь крепче за мышку с клавиатурой, «великой и победоносной», хотя она была полностью проиграна. Не случайно в 2015 г. никто уже не вспоминает о событиях 100-летней давности, когда царская Россия потеряла Галицию и Польшу и начала отступление практически по всей линии фронта.
Да, надо восстанавливать правду о Первой мировой войне — ее нельзя взять и вычеркнуть из истории, сколь бы трагичной и местами позорной для нашей страны эта страница истории ни была. Но не следует одни мифы заменять другими, ну или подкреплять одни сказки другими, о которых пойдет речь в этом материале.
Миф № 1 — царская Россия не могла не участвовать в Первой мировой войне, поскольку кайзеровская Германия объявила ей войну
Эта версия понадобилась для того, чтобы объяснить, почему Николай II позволил втянуть свою отсталую, аграрную и совершенно небоеспособную державу в схватку за чужие и, даже можно сказать, чуждые ей интересы. Обставлено, правда, все было тогда формально благородно — великая православная империя вступилась за свою маленькую сестру на Балканах — Сербию. Но на деле царские стратеги рассчитывали, что смогут принять участие в переделе мира и получить контроль над проливами в Мраморное и Средиземное море. Царский генералитет наивно полагал, что западные союзники позволят России что-либо приобрести по итогам глобальной драки. Но англо-французские правящие круги и примкнувшие к ним в конце войны североамериканские и не собирались делиться добычей с маломощной царской Россией, от которой требовалось лишь «пушечное мясо» для борьбы с конкурирующей группировкой — Германии и Австро-Венгрии с сателлитами. И царское правительство, тесно связанное Антантой, пошло на этот самоубийственный шаг. Более того, оно предоставило в кровавую аренду солдат в самом прямом смысле слова в составе экспедиционного корпуса, хотя Россия сама вела кровопролитные сражения на своем весьма протяженном фронте — от Закавказья до Прибалтики.
Читайте также
Отрицать эти очевидные факты невозможно. Поэтому, прекрасно осознавая, что участие царской России в Первой мировой войне стало фатальным для нее шагом, современные мифотворцы решили доказать, что оно было вынужденным и неизбежным. Мол, раз кайзеровская Германия объявила войну, то другого выхода и не было. Но он был — перед тем объявить о начале боевых действий, германское руководство, небезосновательно опасавшееся получить сразу два фронта, потребовало от царского руководства отменить объявленную им мобилизацию. Во всяком случае, возможность для ведения переговоров была, но самодержавные горе-полководцы были убеждены, что война окажется легкой прогулкой.
Миф № 2 — Россия была близка к победе в Первой мировой войне
Понятно, что доказать, что победу одержала николаевская Россия невозможно при всем огромном желании, поэтому в ход пускается очень странный миф, что она почти что ее добилась. Но вот проблема — «почти» в данном случае не считается. Германские фашисты тоже почти что выиграли войну у СССР, они практически были у ворот Москвы, по существу, взяли Сталинград за исключением полоски земли у Волги, фактически задушили блокадой Ленинград, но в результате как-то так получилось, что Красное Знамя взвилось над поверженным рейхстагом.
Так что разговоры о близкой, а стало быть, украденной кем-то победе царского самодержавия в схватке с германским милитаризмом, не более чем самовнушение тех, кто до сих пор верит, что «царская Россия, которую мы потеряли» была мощным государством. Могучей наша страна действительно стала, но, как ни парадоксально, в результате поражения по итогам Первой мировой. И обществу, и значительной части элиты тогда стало ясно, что капиталистический путь для нее губителен, что он ведет в самом лучшем случае к вынужденному и очень тяжелому для страны Брестскому договору.
Да и само понятие близости победы понятие очень эфемерное. Любители помахать виртуальными кулаками задним числом любят рассуждать, что могло бы быть, если бы армия П.К. Ранненкампфа помогла соседней А.В. Самсонова в 1914 г., а уж если бы Западный фронт А.Е. Эверта поддержал бы успешное наступление Юго-Западного под командованием А.А. Брусилова в 1916 г., то тогда уж точно Берлин был бы наш.
Но это не более чем мифы — действия армии П.К. Раннекампфа могли бы спасти наши войска от разгрома и не более того, ну а фронт А.Е. Эверта на самом деле попробовал повторить «Брусиловский прорыв» броском на Барановичи, но абсолютно безуспешно. Относительный успех брусиловских войск был достигнут на второстепенном, если честно, участке против менее мощного противника, чем Германия, австро-венгерской армии. Так что никакой близости победы не было.
Миф № 3 — ведение войны поддерживалось народом, пока он не был распропагандирован антивоенной агитацией
Если бы не случилось спустя 24 года после выхода России из Первой мировой войны Великой Отечественной, в этот миф еще можно было бы поверить. Но ничего подобного тому подъему, который охватил советский народ в июне 1941 г., не было даже в августе 1914 г., не говоря уж о последующих годах и месяцах войны. Не было и такого единства в интеллектуальной элите страны — не только большевики, но и многие писатели левых взглядов, в частности А.М. Горький, раскритиковавший в своей статье «Несвоевременное» поддержку мировой бойни своими коллегами-литераторами — Ф. Сологубом, М. Арцыбашевым и Л. Андреевым, выступили с пацифистских позиций. Горьковскую статью царская цензура не пропустила, но заложенные в ней мысли были в общественном сознании даже до начала Первой мировой войны весьма и весьма популярны. Горький просто достаточно емко выразил в ней то, о чем многие представители интеллигенции думали или шептались в тот момент в литературных клубах и салонах: «Война — заметил он в этом эссе, — безумие, это кара людям за их жадность. Жадничает, как известно, не народ, войну затевают не нации. Немецкие мужики точно так же, как и русские, колониальной политикой не занимаются и не думают о том, как выгоднее разделить Африку».
Ничего подобного в 1941 г. не было и быть не могло — и не только потому, что всей стране нужно было сплотиться перед лицом лютого врага, но и потому, что никому это и не могло прийти в голову. В 1941—1945 гг. советский народ защищал свободу и независимость своей Родины. И если в итоге державная мощь и авторитет страны в мире окрепли, если примеру страны Советов последовали многие государства в мире, в том числе в Африке, упомянутой Горьким, то это было следствием Великой Победы, а причиной ее — единение армии и народа, которого в 1914—1917 гг. не было даже близко. Хотя истерия в печати была, были и добровольцы, готовые, как им казалось, сражаться за веру, царя и Отечество.
Но постепенное осознание того, что война идет совсем за другие ценности — рынки сбыта для крупных монополий, — поменяло отношение к происходящему даже у таких энтузиастов. И осознание это приходило не из-за агитации чьей-либо — та же упомянутая выше горьковская статья напечатана была уже после революции.
Миф № 4 — победе царской России помешала Февральская революция
Если следовать этой логике, то до 23 февраля (8 марта) 1917 г. все было в царской России замечательно. Народ благоденствовал, армия шла от победы к победе — и если бы питерским ткачихам не вздумалось вдруг ни с того, ни с сего потребовать хлеба в тот роковой день, то все прекрасно бы и сложилось. Элита по-прежнему бы плясала на балах, а страна сражалась на фронтах, но так рассуждать может только тот, кто судит об исторических событиях того времени по кинофильмам типа «Елки 1914». На самом деле страна летела в пропасть, голод толкал людей на улицы, армию все сильнее охватывало недовольство и разложение. Никакой дисциплины уже фактически не было — николаевская Россия была прямо-таки беременна революцией. Ну а повитухами действительно оказались женщины Петрограда, потребовавшие еды для своих детей, — стрелять в них, по одной версии, попробовали какие-то фанатики самодержавия, но их быстро скрутили казаки, по другой — самодержавная власть, которая еще недавно казалась незыблемой, стала распадаться быстро и без какого-либо сопротивления.
Так или иначе о том, что победе помешала революция, могут рассуждать люди, живущие в наше время, когда известно, чем все закончилось. В феврале-марте 1917 г. многим казалось, что падение царского режима, напротив, все разом изменит, вдохнет новые силы в армию — и враг побежит. Т.е. что революция не помешает, а наоборот, поможет одержать наконец победу.
Увы, ничего это не случилось и случиться, как предсказывали большевики, не могло — от смены формы правления в стране, сам капиталистический строй в России не сменился, а значит, не поменялся и империалистический характер войны и, соответственно, отношение к ней широких масс. Только процесс развала пошел уже семимильными, ничем не сдерживаемыми шагами.
Миф № 5 — решающую роль в поражении России сыграли большевики, занявшие откровенно пораженческую позицию
Вот только непонятно, каким таким чудесным образом большевики, которые находились частично за границей, частично в ссылках или в подполье, могли развалить армию и флот огромной Российской империи? На этот вопрос, боюсь, не смогут ответить ни те, кто придумал сказку об измене ленинцев, ни те, кто до сих пор верят в нее. Да, большевики смогли воспользоваться критической ситуацией, в которую загнали матушку-Россию последовательно царское и буржуазное Временное правительство, но подталкивать то, что и так валилось, им было совсем не с руки. Если бы был хоть один шанс спасти революцию, не подписывая Брестский договор, ленинское руководство никогда бы его не подписало, но такого шанса бездарные царские и буржуазные политики и многие генералы просто не оставили.
Если бы большевики были такими пораженцами, какими их расписывала буржуазная пропаганда в начале XX в. и продолжает расписывать в начале XXI в., то что им мешало подмахнуть сепаратный договор с Германией на следующий день после взятия Зимнего дворца? Зачем было создавать Красную гвардию, которая попробовала остановить германских империалистов, в честь чего и появился праздник Советской Армии и Флота, ныне День защитника Отечества — 23 февраля? И зачем Ленину уже в мае 1918 г. в статье «О „левом“ ребячестве и о мелкобуржуазности» нужно было тогда провозглашать: «Мы — оборонцы после 25 октября 1917 г.» Что мешало большевикам продолжать желать поражения своему Отечеству, несмотря ни на что, в чем их голословно обвиняли и продолжают обвинять буржуазные политики? Ничего, если бы они были пораженцами в действительности. Но они таковыми не были и поэтому выступили с призывом защиты страны, когда она стала первым государством рабочих и крестьян, по определению не ведущим войну в интересах крупного капитала. В той же работе В.И. Ленин прямо объяснил произошедшую метаморфозу, никакого отношения к приписываемому пораженчеству не имеющее: «Когда мы были представителями угнетенного класса, мы не относились легкомысленно к защите отечества в империалистской войне, мы принципиально отрицали такую защиту. Когда мы стали представителями господствующего класса, начавшего организовывать социализм, мы требуем от всех серьезного отношения к обороне страны».
Александр Евдокимов
Источник: svpressa.ru
