Парламентские выборы в Канаде могут многое изменить в стране.
Из всех стран «большой семерки» Канада, пожалуй, реже других попадает в сводки международных новостей. Эта относительно стабильная и благополучная страна почти никогда не оказывается в эпицентре международных кризисов. В прошлом британский доминион, а ныне государство, развивающееся в тени большого соседа, Соединенных Штатов, Канада обычно фигурирует лишь в разного рода списках участников разного рода глобальных объединений и коалиций, где – за редким исключением – не играет ведущей и даже самостоятельной роли. И, тем не менее, парламентские выборы, которые состоятся здесь 19 октября, могут стать важным политическим событием явно не местного значения.
Партийно-политическая система страны на протяжении прошедших ста с лишним лет фактически воспроизводила британскую, но не ту, которая существует сейчас, а в том виде, в каком она сложилась к началу ХХ века. Иными словами, борьба за власть в Канаде, как и в викторианской Англии, неизменно велась между двумя буржуазными партиями – консерваторами и либералами. Напротив, лейбористы, которые в Канаде называются Новой демократической партией, так ни разу и не смогли прорваться к власти на федеральном уровне. В отличие от Британии, где уже в двадцатые годы прошлого столетия лейбористы оттеснили либералов, заняв место слева от консерваторов, НДП могла удовольствоваться победами только на региональных выборах. Либералы сохранили свои позиции на протяжении прошедшего столетия, а «Квебекский блок» в соответствующей франкоязычной провинции занимает примерно ту же нишу, что и шотландские националисты в Соединенном Королевстве. Как и в Великобритании, им удалось добиться референдума о независимости, даже два раза подряд, и оба раза они его проигрывали. Франко-канадцы любят подчеркивать свою культурную самобытность, но им в массе своей хватает здравого смысла, чтобы понимать, к чему может привести распад союза.
Тем более что живущие тут многочисленные выходцы из бывшего СССР всегда могут привести большое количество наглядных примеров. Картину дополняет присутствие в парламенте «зеленой партии», за которую голосует в основном студенчество и интеллигенция западного побережья.
Между тем, несмотря на слабость социал-демократии в парламенте, Канада воспринимается и собственным населением, и жителями США как социальное государство и чуть ли ни как образец «реального социализма».
Основание для таких суждений дает наличие бесплатной и сравнительно качественной медицины – предмет зависти американцев, относительная дешевизна образования и развитая система общественного транспорта в городах. Правда, канадский общественный транспорт не только очень надежный и удобный, но и весьма дорогой: поездка на автобусе или на метро обходится, в зависимости от города, в 2,5-3 доллара.
Если для наблюдателей со стороны канадское общество и культура – за исключением несколько экзотичного Квебека – воспринимаются как крайне близкое к американскому, то для самих жителей страны именно противопоставление себя южному соседу – главная основа собственной идентичности. Собственно, англоязычную Канаду создали в конце XVIII века выходцы из Соединенных Штатов. Те, кто отказался признать разрыв с Англией и независимость, а заодно, кстати, и рабовладение, которое тогда оставалось одной из основ новой американской республики. Противники рабства на протяжении первой половины XIX века создали целую сеть подпольных организаций, переправлявших беглецов с плантаций в британские владения. Канадский национальный миф также подчеркивает совершенно иную роль индейцев и коренных народов в формировании государства. В отличие от США, их право на землю и на участие в политике всегда официально признавалось, войн с индейцами и геноцида не было. Другое дело, что, несмотря на эту «доброжелательную политику», коренное население быстро пришло в упадок, и в значительной мере было ассимилировано или вытеснено белыми колонистами.
Главным событием национальной истории остается война с США в 1812 году, когда канадцы отбились от нападения соседей почти без помощи англичан, занятых борьбой с Наполеоном. Есть в истории Канады и такой эпизод, как «Свиная война» 1859 года, чуть не разгоревшаяся между двумя странами после того, как американский фермер на острове Сан-Хуан застрелил в своем огороде большую черную хавронью, принадлежавшую канадскому поселенцу. В этом конфликте не погиб никто, кроме свиньи, но тянулся он более десятилетия и разрешился международным арбитражем с участием германского кайзера Вильгельма I, который отдал остров американцам, о чем в Канаде до сих пор вспоминают с возмущением. Канадцы, впрочем, отыгрались, воюя против немцев в двух мировых войнах. Памятники участникам этих боев здесь стоят на центральных площадях почти во всех городах с перечнем мест, где сражалась канадская пехота.
Однако традиционное культурное противостояние с Соединенными Штатами не помешало превращению Канады в военно-политического вассала Америки.
Подчинение канадской политики воле южного соседа еще больше усилилось после 2006 года, когда у власти в стране встало консервативное правительство Стивена Харпера. Под его руководством канадцы приняли участие практически во всех военных походах США.
Одновременно консерваторы предприняли попытки демонтажа социального государства, правда, не столь решительные, как делали их соратники в Великобритании. Однако препятствовало этому не отсутствие желания повторить подвиги Маргарет Тэтчер, а большая конституционная роль провинциальных властей, которые подобного рода инициативам дружно сопротивлялись. Даже в консервативной провинции Альберта население настолько неодобрительно отнеслось к социальной политике Харпера, что недавно, в пику федеральной власти, избрало в местный парламент социал-демократическое большинство.
Аналогичным образом недовольство антисоциальными мерами федералов привело к бурному росту поддержки НДП в Квебеке. Если раньше эта партия почти не была здесь представлена, то сейчас она стремительно теснит квебекских националистов. Людей волнуют не столько вопросы национальной идентичности и языка, сколько плата за образование, работа социальных служб, безработица.
Падение цен на нефть больно ударило по экономике. Правда, в отличие от многих других стран, Канада сохранила довольно развитую обрабатывающую промышленность. Падение местного доллара, который сейчас находится на самой низкой отметке по отношению к доллару США за долгие годы, одновременно повышает конкурентоспособность промышленности. Однако снижение нефтяных доходов – это не только понижение курса местной валюты на 25% и соответствующий рост цен на импорт, но и падение доходов бюджета. А консервативное правительство, стараясь не облагать богатую часть населения «обременительными» налогами и рассчитывая исключительно на частные инвестиции в науку и производство, поставило бюджет в полную зависимость от потока нефтедолларов.
В результате растущего недовольства 19 октября, впервые в канадской истории, возникает возможность избрания социал-демократического правительства.
В начале сентября опросы общественного мнения показывали стремительный рост влияния НДП и падение популярности всех остальных партий. Правда, позднее ситуация несколько изменилась: чувствуя угрозу, либералы выступили с программой куда более левой, чем «новые демократы». Если лидер НДП Том Малкэр старается апеллировать к голосам бывших сторонников консерваторов, доказывая свою респектабельность и верность принципу «сбалансированного бюджета», то либералы, которых возглавляет Джастин Трюдо – сын знаменитого канадского премьера Пьера Трюдо – напротив, обещают не жалеть денег на социальные нужды.
В последнее время социологические опросы демонстрируют равновесие между партиями и предсказывают «подвешенный» парламент без четкого большинства. Но и в этом случае, скорее всего, консерваторам удержать власть будет трудно: может быть сформирована коалиция НДП и либералов.
В социальной сфере это автоматически приведет к тому, что, по крайней мере, на какое-то время, политика социального демонтажа будет прекращена, а Канада сохранит свою репутацию «почти скандинавской страны на американском континенте».
Однако что будет с внешней политикой? Как быть с привычным следованием канадского правительства в фарватере США? Ни одна из основных партий не готова здесь что-либо менять, и только «зеленые» решаются публично критиковать НАТО, войны, ведущиеся Вашингтоном, или политику Запада в отношении России.
В последнем случае немалую роль играет и присутствие в Канаде крайне агрессивной украинской националистической диаспоры, которая всеми силами поддерживает нынешнее правительство Киева и политику США в отношении Украины.
Парадокс в том, что большинство выходцев с Украины, живущих в Канаде, настроено совершенно иначе. По большей части, это русскоговорящие иммигранты, приехавшие из восточных областей, но даже среди людей, приехавших из Львова или соседних городов, украинский национализм не пользуется популярностью. Они общаются в основном с местными русскими или ассимилируются в англоязычной среде. Этот парадокс несоответствия между политическим представительством «профессиональных украинцев» и реальными настроениями украинских иммигрантов отражает более общую проблему, с которой сталкиваются за границей все выходцы из бывшего СССР: у них нет общинной организации, нет привычки к взаимодействию и солидарности. В то время как сторонники Степана Бандеры, перебравшиеся в Канаду после Второй мировой войны, организованы и консолидированы. А люди, приехавшие из Советского Союза, из России или с Украины в более позднее время, не создавали ни культурных объединений, ни землячеств, ни, тем более, политических организаций.
Объясняется подобное положение дел двумя факторами. Во-первых, новая эмиграция была совершенно неполитической. На фоне распада СССР, разрушения привычного уклада и потери рабочих мест люди просто уезжали в поисках работы, в страну, где их знания, опыт и компетентность могут быть оценены по достоинству. Растущая экономика Канады и ее относительно доступная система образования притягивали многих. Новая эмиграция, скорее, склонна ностальгически относиться к временам СССР, но до недавнего времени никому не приходило в голову заниматься политикой, все были сосредоточены на решении личных и семейных проблем.
Во-вторых, как это ни парадоксально может показаться на первый взгляд, бывшие советские граждане вообще не имели традиции и привычки к солидарным действиям и самоорганизации: все эти вопросы в СССР за них решало государство. Оказавшись вне привычной среды и связей, наши люди неожиданно превращались из коллективистов в крайних индивидуалистов. Причем не по идеологическим соображениям, а в силу бытовой необходимости и привычки. Они делали то, что могли и умели – устраивали свою жизнь в индивидуальном порядке, не участвуя в массовых выступлениях, классовой борьбе и коллективных действиях. Это, кстати, вполне устраивало и работодателей, знавших, что нанимая «русского» – который, на самом деле, часто являлся белорусом, евреем или украинцем – они получали квалифицированного работника, не склонного бастовать, вступать в профсоюзы и заниматься политикой.
Нынешний международный кризис радикально изменил психологическую ситуацию русскоязычного населения. Из страны, где оно чувствовало себя крайне комфортно, Канада, по крайней мере, на идеологическом уровне, превращается в место, где постоянно звучат русофобские лозунги, а на публику обрушивается постоянный поток соответствующей пропаганды. Другой вопрос, что эта пропаганда сама по себе вызывает возрастающее недоумение и раздражение в обществе. Похоже, бандеровский национализм сам себе создает проблемы: не привыкшее к подобной агрессивности, общество начинает отторгать его и задавать неприятные вопросы.
Антироссийский курс правительства Харпера пока не подвергается критике со стороны официальных политических оппонентов, но сами оппозиционные партии начинают испытывать растущее давление «слева». А в то же время русскоязычная община не только обнаруживает признаки консолидации, но и начинает искать союзников на левом фланге.
Это отражается и в потоке писем, которыми недоуменные читатели заваливают общенациональные газеты, публикующие раз за разом статьи о «русской угрозе», и в акциях протеста, и в академических дискуссиях.
Естественное для канадцев недоверие к южному соседу оборачивается новыми вопросами: стоит ли поддерживать США в конфронтации с Россией, тем более, что Канада не сможет извлечь из этой ситуации никакой выгоды?
Конфигурация политических перемен станет ясна после 19 октября. Старомодная британская избирательная система с мажоритарными округами, где перевес в 2-3 голоса может решить судьбу парламентского мандата, делает ситуацию во многом непредсказуемой. Но одно очевидно: общество созрело для перемен. И они в Канаде наступят.
Борис Кагарлицкий
Источник: stoletie.ru
