В 1989 году я впервые побывал в Латакии. Тогда я был бедным аспирантом и проводил исследования для написания диссертации об американо-сирийских отношениях в 1950-е годы. Я попал в этот приморский город-космополит по пути в Турцию. Остановился я в довольно недорогом отеле, примыкавшем к порту. Прямо рядом с ним, у причала, стоял советский крейсер. Как-то вечером я допоздна пил водку с советскими моряками в прибрежном ресторане.
На следующее утро я проснулся резко и внезапно, когда вдребезги разбилось окно в моей комнате. Причиной тому стала серия громких взрывов снаружи. Оказалось, что взрывы прогремели на борту крейсера. Авария? Израильская атака? Нападение США? Длилось это всего несколько минут, и никто не мог сказать, в чем дело. Пару дней спустя, когда я уже был в Турции, мне удалось узнать, что крейсер атаковали два сирийских боевых вертолета, и в результате нападения погибли два советских матроса. Но в этом была какая-то загадка, ведь советская сверхдержава был давней покровительницей Сирии. Может, это был результат действий двух безумных или невероятно неумелых сирийских летчиков? А может, это был не такой уж и тонкий намек Хафеза Асада Михаилу Горбачеву о том, что Дамаску не нравится состояние сирийско-советских отношений, поскольку Москва подобрела к Западу и давила на Сирию, призывая ее заключить стратегический мир с Израилем?
По сей день истинную причину случившегося не знает никто. Но какова бы ни была причина, этот полузабытый инцидент очень драматично показал, насколько сложны отношения между Сирией и Россией. Сирия в годы холодной войны была нужна русским как плацдарм для проникновения в самое сердце Ближнего Востока, а сирийцы нуждались в российском оружии и политической поддержке, чтобы противостоять Израилю и прочим союзникам США в этом регионе. Это были стратегические межгосударственные отношения покровителя и вассала с многочисленными взлетами и падениями. И некоторые главы из этой истории стоит вспомнить сегодня.
Русские вернулись в Латакию и в ее окрестности. Они создали базу прямо рядом с городом и направили туда примерно 30 боевых самолетов, зенитно-ракетные комплексы для их прикрытия, разведывательные беспилотники, транспортные и ударные вертолеты, танки Т-90 и войска. Это не просто символическое присутствие. В действительности российские самолеты уже совершают боевые вылеты и бомбят районы севернее Хомса, действуя, согласно имеющейся информации, против отрядов сирийской оппозиции, которая в последние месяцы добилась значительных успехов в борьбе с правительственными войсками Сирии. Владимир Путин настойчиво заявляет поддерживающим оппозиционные группировки странам, что Россия не допустит падения сирийского режима. А поэтому, если какие-то из этих стран хотят и дальше оказывать им поддержку, то пусть поднимают ставки и готовятся к долгому пути. Если нет, им следует сделать то, что надо было сделать уже давно: перенести центр усилий на прекращение войны, поддержав сирийское правительство в его борьбе с террористами (так Россия называет всех, кто борется против режима Асада). Москва способна отстоять свои стратегические интересы в Сирии, а себе обеспечить центральную роль на переговорах по урегулированию конфликта, которые могут начаться впоследствии.
Уже не впервые иностранная держава разыгрывает такую стратегию, действуя через Латакию. Москве следует вспомнить историю и задуматься: в 1957 году Латакия стала пунктом прибытия для 2 000 египетских военнослужащих, направленных туда под предлогом защиты Сирии от возможного турецкого вторжения. Во многом это был кульминационный момент бурного периода, наступившего после обретения Сирией независимости. Хаос в Сирии породили ее собственные незрелые политические институты, а кроме того, ему способствовали разнообразные региональные и мировые силы, вмешивавшиеся в сирийские дела и пытавшиеся склонить Дамаск то в одну сторону, то в другую. Все это происходило в самом пекле двух пересекавшихся между собой холодных войн: одной – между арабскими государствами, и второй – между мировыми сверхдержавами. Эти внешние силы, действуя методами подкупа, пропаганды, политического давления, а также тайных (и иногда открытых) военных акций, пытались манипулировать раздробленным сирийским государством, преследуя собственные стратегические интересы.
Кульминационный для Сирии момент в этой борьбе наступил во время и сразу после американо-сирийского кризиса 1957 года. В августе того года сирийская разведка раскрыла тайный американский заговор с целью свержения правительства в Дамаске, которое, по мнению администрации Эйзенхауэра, опасно сблизилось с Советским Союзом и было готово стать его клиентским государством в самом центре Ближнего Востока. Этот случай свел воедино и вывел наружу целую матрицу внутренних, региональных и мировых сил, которые активно воздействовали на события в Сирии в предыдущее десятилетие. Это внутриполитическое соперничество, усиление арабского национализма, который возглавил египетский президент Гамаль Абдель Насер, борьба за Сирию между Ираком, Египтом и Саудовской Аравией, обострение советско-американской холодной войны и рост нервозности в Израиле. Этот кризис укрепил позиции, которые в Сирии занимали предполагаемые враги Вашингтона на Ближнем Востоке. В то время это были Египет и Советский Союз, все более агрессивно вмешивавшиеся в сирийские дела.
Во время этого кризиса Египет и СССР утверждали, что пытаются «спасти» Сирию от злокозненных действий Запада. Но по мере развития событий стало ясно, что их цели расходятся. Насер долго и упорно старался удержать Сирию от вступления в прозападные военные альянсы ближневосточного региона (такие, как Багдадский пакт), и таким образом предотвратить изоляцию собственной страны, чего добивался его главный региональный соперник того времени Ирак. Он не собирался уступать свои достижения и ценные авуары в Сирии никакой другой стране — даже Советскому Союзу, с которым у Египта было стратегическое, но весьма непростое партнерство.
В итоге Египет «завоевал» Сирию, предприняв прямые действия в то время, как другие заинтересованные стороны занимались дипломатией в попытке достижения преимуществ. Власть Насера над Сирией была настолько сильна, что спустя четыре месяца Дамаск добровольно перешел под его руководство, и они создали единую страну — Объединенную Арабскую Республику (ОАР). Конечно, Москва укрепляла свои позиции в Сирии, однако у насеровского Египта было намного больше точек доступа к этой стране, которые давали ему серьезные преимущества над далекой сверхдержавой. Ориентация Сирии была важна для Москвы, однако для Каира она имела жизненно важное значение. Способность Египта вмешиваться в сирийские дела была под стать его мотивам.
Слушая в последние недели новости из Сирии, я очень живо представлял себе, как какой-нибудь старый арабист в Москве (там их осталось немало) напоминает министру иностранных дел Сергею Лаврову о египетском «десанте» 58-летней давности. Этих сил было явно недостаточно, чтобы защитить Сирию от военного вторжения турецких войск, которые сосредоточились на границе. Но Насер понимал, что советские предостережения в адрес Турции уже устрашили ее. Так или иначе, высадка войск была в большей степени политическим заявлением с целью усиления египетских позиций в Сирии и укрепления господства Каира в этой стране. Насер подкрепил свои слова делом и перехитрил Советы и их союзников из Сирийской коммунистической партии.
Старый российский арабист сказал бы Лаврову или Путину следующее: «Нам в то время надо было поступить так, как поступил Насер. Давайте не будем повторять эту ошибку». (По крайней мере, я так себе это представляю.) Захватить инициативу, ввести в Сирию войска, укрепить режим Асада и отстоять российские стратегические интересы на Ближнем Востоке.
Но будь осторожен в своих желаниях, российский арабист. Насер на собственном горьком опыте убедился, что монопольное право собственности на Сирию может обернуться катастрофой. После «спасения» Сирии он заковал свою страну в кандалы сирийской матрицы, и это вынудило его согласиться на создание ОАР (что он сделал неохотно). Этот союз быстро развалился, ореол славы над головой Насера погас, а в арабском мире усилились разногласия. Оглядываясь назад, понимаешь, что это было началом конца чрезвычайно популярного панарабского движения насеризма, которое вышло на сцену после того, как Египет пережил тройственное британско-французско-израильское нападение на Суэцкий канал в 1956 году, и Насер стал региональным героем. Те проблемы, с которыми Египет столкнулся в Сирии до и после распада ОАР, в конечном итоге привели к катастрофической Шестидневной войне 1967 года.
После провала в Сирии в 1957 году Соединенные Штаты не могли ничего поделать и были вынуждены со стороны наблюдать за тем, как разворачиваются события, нехотя соглашаясь с реалиями и признавая ограниченность американского влияния. После иракской революции в июле 1958 года, которая смела прозападную монархию, три самых важных арабских страны (Египет, Сирия и Ирак) вроде бы сблизились с Москвой. Но в Вашингтоне можно было реально ощутить вздох облегчения. Администрация Эйзенхауэра забрела на минное поле ближневосточной политики и обожглась на нем. Представители администрации, сталкиваясь с критикой внутри страны за то, что допустили расширение советского влияния на Ближнем Востоке, все равно с радостью позволили Советам сначала вырыть для себя яму, а потом выкарабкиваться из нее. Они как будто подзадоривали Кремль, заставляя его поддерживать продуктивные отношения с тремя арабскими странами, которые все больше вязли во взаимном соперничестве так называемой арабской холодной войны.
Пожалуй, путинская интервенция в Сирии закончится чем-то сродни египетской пирровой победе 1957 года или внезапному усилению советского влияния в конце 1950-х годов, которое сопровождалось резким ростом внешнеполитических проблем. Пройдет еще полвека, и историки наверняка будут называть российские действия в Сирии в 2015 году началом конца путинизма, как высадка египетских войск в 1957 году стала началом конца насеризма.
Кое-кто видит в нежелании администрации Обамы действовать в Сирии более активно и напористо стратегическую необходимость, рожденную усталостью от войны и отсутствием привлекательных вариантов. Другие полагают, что это составная часть общего стратегического ухода из ближневосточного региона, который создает политический вакуум и дает возможность для проникновения туда многочисленных злонамеренных игроков, способных привести Ближний Восток к еще большей катастрофе, чем та, что уже возникла. Российско-сирийским отношениям скоро исполнится 60 лет, но они, как всегда, сложны. Возможно, очередной бедный аспирант когда-нибудь станет свидетелем еще одного страшного и загадочного инцидента, показывающего, насколько все это может быть взрывоопасно.
Дэвид Лещ
Источник: inosmi.ru
