Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, США, Чили и Япония достигли соглашения по договору о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП). В этом новом региональном союзе, который будет контролировать едва ли не 40% мировой торговли, не ждут ни Китай (против него, как пишут многие мировые СМИ, он и создавался), ни, тем более, Россию.
Соглашение о ТТП большинство аналитиков оценивают как крупнейшую за последнее время победу администрации американского президента Барака Обамы. Еще одной, сопоставимой по масштабам, могло бы стать аналогичное соглашение США с Европейским Союзом, переговоры по которому на прошлой неделе резко осудил в своем выступлении в ООН российский президент Владимир Путин.
Что же касается Транстихоокеанского партнерства, то его Россия пока осторожно одобряет. “Естественно, если речь идет о форматах регионального сотрудничества, что будет способствовать созданию благоприятных условий экономического развития, созданию рабочих мест и так далее, способствовать экономическому развитию стран региона, то это можно только приветствовать, — цитируют пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова информационные агентства. — Но, как сказал Путин с трибуны ООН, если речь идет о создании каких-то отдельных закрытых структур, которые впоследствии будут подменять собой ВТО и международные правила торговли, это то, насчет чего президент России с трибуны озвучил озабоченность”.
Собственно, выбора нет: подписанию этого документа Москва уже помешать не сможет, даже если бы такое желание возникло. Не сможет этого сделать и Пекин. Кстати, именно стремлением избежать его давления на участников переговоров некоторые наблюдатели объясняют тот факт, что соглашение было достигнуто “за закрытыми дверями” и заметно раньше, чем это ожидалось. Видимо, США и Япония, которые, судя по всему, больше других выигрывают от создания ТТП, очень торопили остальных партнеров.
Что, собственно, представляет собой это соглашение? Как отмечает западная пресса, у ТТП можно обнаружить сразу три измерения. Во-первых, это зона свободной торговли, что предусматривает в потенциале и общий валютный контроль, который помешает новым “валютным войнам”, то есть искусственному воздействию на курс национальной валюты ради получения торговых преимуществ.
Во-вторых, это геополитическое образование, поскольку у него есть очевидный противник — Китай, который к Транстихоокеанскому партнерству не пригласили. Как говорят, в США немало сторонников того, чтобы в будущем подключить к ТТП и КНР, но позиция Японии, очевидно, иная. Токио Китай в ближайшее время в новой зоне свободной торговли не нужен.
Наконец, в-третьих, ТТП — это стандарт соглашения об экономическом партнерстве, который должен стать образцом для подобных документов в будущем. В частности, он задает определенные единые стандарты ведения бизнеса. Например, предусматривает введение обязательной минимальной оплаты труда в присоединившихся к соглашению государствах. В целом же Транстихоокеанское партнерство претендует на то, чтобы стать основой будущей мировой экономической архитектуры, в том числе, путем замены, как того и опасаются в России, Всемирной торговой организации (ВТО) на ряд таких вот соглашений.
И в этом жестоком новом мире Москва рискует оказаться изгоем — наравне с государствами третьего мира и рядом стран, вроде ЮАР, которые, как и Россия, покинут лигу быстро развивающихся экономик и вернутся на низший уровень. Китай, благодаря размерам своей экономики, еще имеет шансы “пробиться” в любое крупное соглашение о свободной торговле, если не добром, так при помощи шантажа. У Российской Федерации такой экономической возможности нет. Ее удел, в случае подписания вслед за ТТП еще и соглашения о создании зоны свободной торговли между США и ЕС, плестись в хвосте Пекина и выпрашивать кусочки с его барского стола, используя китайские рынки для выхода во внешний мир.
Впрочем, один рычаг воздействия на экономических партнеров у России все же остается. Это военная сила. По собственной воле испортив с партнерами отношения настолько, что его больше не зовут в закрытые экономические клубы, низведя себя по степени невключенности в общемировые процессы до уровня африканских стран, Кремль, тем не менее, сохранил сильную армию. А когда к 2020 году закончится программа по ее перевооружению (если на это хватит бюджетных средств), то эта армия станет определенно одной из самых мощных в мире. Плюс к тому — ядерное оружие в качестве “последнего аргумента”.
Вот эти-то аргументы Москва, похоже, и будет в ближайшие годы использовать, защищая свое право остаться хотя бы во второй лиге мировых государств. Угроза достаточно проста и очевидна, и ее вполне откровенно озвучил во время своего выступления в ООН российский лидер: или вы нас включаете в свои соглашения, и наша экономика остается на плаву, или мы готовы на “фол последней надежды”. Ну, может быть, не сейчас, а, скажем, после 2020 года. Пока же есть опасения, что на Украине и в Сирии Россия просто разминается перед потенциальной первой большой войной XXI века.
Иван Преображенский
Источник: rosbalt.ru
