Вопросы обеспечения выездов представителей ставки ВГК в действующую армию и сегодня тайна за семью печатями.
Не так давно президент Академии военных наук генерал армии Махмут Гареев подверг меня критике за однобокую и неверную оценку мемуаров Георгия Жукова. Однако необходимость уточнить отдельные вопросы после этого не отпала. Кроме того, на мой взгляд, целесообразно осветить с большей детализацией некоторые грани деятельности представителей Ставки ВГК в годы Великой Отечественной войны.
Генерал армии Махмут Гареев сказал: «…Но главный редактор «ВПК» считает: «Не стоит цитировать мемуары Маршала Победы. Это занятное, надо сказать, сочинение – неточности, оговорки, дезинформация присутствуют там если не на каждой странице, то через страницу уж точно. В качестве источника достоверной исторической информации эту книгу серьезному исследователю рассматривать никак нельзя».
Но многие ветераны войны, историки и большинство читателей в нашей стране и за рубежом по-другому оценивают воспоминания Г. К. Жукова. М. М. Ходаренок даже утверждает, что Г. К. Жуков «в самый первый день войны придумал себе командировку на Юго-Западный фронт, которой на самом деле не было». Но это подтверждается воспоминаниями Н. С. Хрущева и других участников войны, телеграммами Г. К. Жукова в Генштаб и другими источниками. До сих пор никто не отрицал этого факта».
Железно подтверждается совершенно обратное. Журнал посещений кабинета товарища Сталина гласит: 22 июня 1941 года с 14.00 до 16.00 генерал армии Георгий Жуков находился в кабинете советского диктатора. Вылететь в 13.40 на Юго-Западный фронт он решительно не мог. Начальник Генштаба отбыл в служебную командировку на ЮЗФ только ранним утром 23 июня.
Что касается Никиты Сергеевича Хрущева, то в данном конкретном случае он ничего не подтверждает, но и ничего не опровергает. Вот как это конкретно изложено в его воспоминаниях: «Не помню сейчас, на какой, первый или второй, день войны позвонил мне Сталин.
Он сказал: «К вам прилетит Жуков, и вам следует вместе с Жуковым выехать к войскам, в штаб».
Я ответил: «Хорошо, жду Жукова».
Жуков прилетел в тот же или на следующий день».
То есть не помнит точно Никита Сергеевич, когда прилетел Георгий Жуков – то ли в первый день войны, то ли во второй.
А вот товарищ Жуков в своих мемуарах при малейшей возможности старается кинуть в Никиту Хрущева ком грязи.
Вот, к примеру, небольшой отрывок из «Воспоминаний и размышлений»: «…13 июня С. К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И. В. Сталину и настойчиво просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
И. В. Сталин сказал:
– Сейчас этого делать не следует, мы готовим сообщение ТАСС и завтра опубликуем его.
– Ну что? – спросил я.
– Велел завтра газеты читать, – раздраженно сказал С. К. Тимошенко и, поднявшись из-за стола, добавил: – Пойдем обедать.
14 июня в нашей печати было опубликовано сообщение ТАСС. В нем говорилось, что распространяемые иностранной, особенно английской печатью заявления о приближающейся войне между Советским Союзом и Германией не имеют никаких оснований, так как не только Советский Союз, но и Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского договора о ненападении, и что, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на Советский Союз лишены всякой почвы.
Когда советский народ читал это оптимистическое сообщение ТАСС, фашистские генералы, собравшись в кабинете Гитлера, докладывали ему о полной готовности немецких войск к нападению на Советский Союз.
На другой день мы были у И. В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.
– С Германией у нас договор о ненападении, – сказал И. В. Сталин. – Германия по уши увязла в войне на Западе, и я верю в то, что Гитлер не рискнет создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз. Гитлер не такой дурак, чтобы не понять, что Советский Союз – это не Польша, это не Франция и что это даже не Англия и все они вместе взятые.
Нарком обороны С. К. Тимошенко попробовал возразить:
– Ну а если это все-таки случится? В случае нападения мы не имеем на границах достаточных сил даже для прикрытия. Мы не можем организованно встретить и отразить удар немецких войск, ведь вам известно, что переброска войск к нашим западным границам при существующем положении на железных дорогах до крайности затруднена.
– Вы что же, предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?
Затем И. В. Сталин все же спросил:
– Сколько дивизий у нас расположено в Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском военных округах?
Мы доложили, что всего в составе четырех западных приграничных военных округов к 1 июля будет 149 дивизий и 1 отдельная стрелковая бригада. Из этого количества в составе:
Прибалтийского округа – 19 стрелковых, 4 танковые, 2 моторизованные дивизии, 1 отдельная бригада;
Западного округа – 24 стрелковые, 12 танковых, 6 моторизованных, 2 кавалерийские;
Киевского округа – 32 стрелковые, 16 танковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийские;
Одесского округа – 13 стрелковых, 4 танковые, 2 моторизованные, 3 кавалерийские.
– Ну вот, разве этого мало? Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск, – сказал И. В. Сталин.
Я доложил, что, по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В каждой их дивизии имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии даже 8-тысячного состава практически в два раза слабее немецких.
И. В. Сталин, вспылив, сказал:
– Не во всем можно верить разведке…
Во время нашего разговора с И. В. Сталиным в кабинет вошел его секретарь А. Н. Поскребышев и доложил, что звонит Н. С. Хрущев из Киева. И. В. Сталин взял трубку. Из ответов мы поняли, что разговор шел о сельском хозяйстве.
– Хорошо, – улыбаясь, сказал И. В. Сталин.
Видимо, Н. С. Хрущев в радужных красках докладывал о хороших перспективах на урожай…
Ушли мы из Кремля с тяжелым чувством».
То есть вся страна и лично товарищ Жуков готовятся к отражению гитлеровской агрессии, а Никита Хрущев – один – думает об уборке урожая.
Однако этот эпизод (как и многое другое в жуковских мемуарах) выдуман от начала до конца. Обратим внимание на фразу: «На другой день мы были у И. В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность». На другой день – это, стало быть, 15 июня. День, на всякий случай отметим, воскресный. Предположим, тогда работали без выходных. Но вот какая штука – 15 июня товарищ Сталин никого не принимал. Нет об этом записей в Журнале посещений. Советский лидер взял выходной. Значит, и разговора подобного не было.
Больше того, товарищ Сталин не принимал Жукова с Тимошенко и 16 июня. И даже 17 июня оба военачальника не были в кабинете Сталина. А вот 18 июня присутствовали оба. Но в то же время в резиденции вождя находились Молотов и Маленков. Жуков их не заметил? И первые лица партии и государства не сказали по ходу дела ни одного слова? Не приняли участия в обсуждении важнейших государственных вопросов – мира и войны? Отмолчались? Кроме того, в кабинет вождя приглашались в это же самое время Кобулов, Жигарев, Петров, Шахурин, Яковлев, Ворошилов. И их присутствия Жуков тоже не обнаружил. Но ведь это полная ерунда. Этого не могло быть, поскольку не могло быть никогда. Значит, перед нами жуковский вымысел от начала и до конца.
Теперь разберемся, был ли звонок Никиты Хрущева из Киева, в котором глава украинских большевиков в радужных красках рапортовал товарищу Сталину о видах на урожай. Прежде всего уточним, где был в тот момент Хрущев.
Для начала обратимся к его же воспоминаниям: «…Перед самой Великой Отечественной войной, за 3–4 дня до ее начала, я находился в Москве и задержался там, буквально томился, но ничего не мог поделать.
Сталин все время предлагал мне: «Да останьтесь еще, что вы рветесь? Побудьте здесь…»
Я видел, что делать мне в Москве нечего, а Сталин меня не отпускает потому, что боится одиночества, хочет, чтоб вокруг него было как можно больше людей.
Наконец в пятницу, 20 июня, я обратился к нему: «Товарищ Сталин, мне надо ехать. Война вот-вот начнется и может застать меня в Москве или в пути».
Я обращаю внимание «в пути», а ехать-то из Москвы в Киев одну ночь.
Он говорит: «Да, да, верно. Езжайте».
Я сейчас же воспользовался согласием Сталина и выехал в Киев. Я выехал в пятницу и в субботу уже был в Киеве.
Это говорит о том, что Сталин понимал: война вот-вот начнется.
Поэтому он согласился, чтобы я уехал и был бы на месте, в Киеве в момент начала войны».
То есть Никита Хрущев 15 июня был в Москве. Звонить из Киева он никак не мог. Это подтверждается и записями в Журнале посещений. В частности, 14 июня 1941 года Никита Сергеевич был в кабинете Сталина с 23.00 до 23.20. 16 июня – с 17.40 до 17.55.
Зачем все это надо было Георгию Жукову выдумывать?
Обратимся теперь вот к какому эпизоду из «Воспоминаний и размышлений»: «Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:
– Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Я спросил:
– А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
И. В. Сталин ответил:
– Оставьте за себя Ватутина.
Потом несколько раздраженно добавил:
– Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.
Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем и бутербродами».
Кстати, документы частей и соединений, предшественников 8-й адон (авиационной дивизии особого назначения, аэродром постоянного базирования – Чкаловский), сохранились в полном объеме. И по ним можно легко определить, когда вылетел генерал армии Жуков. Какой самолет, кто командир и кто правый летчик, кто штурман, а также какое имущество погрузили на борт. И кто полетел вместе с начальником Генерального штаба РККА (ведь не мог же он один лететь – с ним непременно должны быть адъютанты, ординарцы, генерал для особых поручений и оперативный состав Генштаба).
Теперь непосредственно о чае и бутербродах. Не уверен, что пилоты знали тогда такое слово – «бутерброды». И откуда эти самые бутерброды взялись на борту военно-транспортного самолета? Если летчикам положено питание во время полета, оно строго нормировано. За него надо расписываться в получении. Если было положено загрузить дополнительное продовольствие для генерала армии Жукова и сопровождающих его лиц (все-таки время полета почти четыре часа), то и эти накладные должны сохраниться. Надо полагать, и девушку-официантку в самолет подсадили. Ну не сам же начальник Генштаба резал себе хлеб.
А теперь, как говорится, в целом. Чаще всего на фронт Георгий Жуков вылетал в качестве представителя Ставки ВГК. Многие вопросы жизнедеятельности аппарата представителя Ставки и поныне неизвестны. В частности, как осуществлялось расквартирование представителя Ставки? Какие при этом предъявлялись требования к помещениям? Кто отвечал за эти вопросы? Командование фронта или же какая-то передовая команда представителя Ставки? Как осуществлялось продовольственное обеспечение, по каким нормам, каким штатом? Просачиваются сведения, что продукты маршалам чуть ли не ежедневно возили из Москвы в запечатанных судках на самолетах. Кто обеспечивал деятельность представителя Ставки автотранспортом и горючим? Есть данные, что представителя Ставки сопровождал узел связи, который по возможностям мало в чем уступал фронтовому УС. Так ли это? Каковы штат и оборудование подобного узла? Кто обеспечивал охрану представителей Ставки на месте расположения и в ходе полевых поездок?
Не мог же, в конце концов, представитель Ставки ВГК быть в роли просителя по любому вопросу, даже самому мелкому, по отношению к руководству фронта, на который он прибыл. У него должно быть все свое. Вот и хорошо бы документально оценить, как все это выглядело на практике. И тогда вопрос о мифических бутербродах отпадет сам по себе.
Михаил Ходаренок
Источник: vpk-news.ru
