Политики США, Китая и других азиатских держав столкнулись с непростым выбором: или прямо и прагматично разрешить вопрос о меняющемся раскладе сил в регионе, или же откладывать трудные решения, пока ситуация не станет еще более опасной.
В 2011 году в книге «Вызов для Америки: как взаимодействовать с укрепляющимся Китаем в XXI веке» я доказывал, что, хотя Вашингтон и Пекин никоим образом не обречены на горячую или даже холодную войну, их представления об условиях долгосрочной стабильности и процветания в Азии расходятся. Это может спровоцировать новый антагонизм и напряженность в регионе и помешает добиться мира и экономического роста.
К сожалению, в последние три года антагонистические представления усугубились со стороны как США, так и Китая и большинства стран Азии. И в Вашингтоне, и в Пекине звучат заявления и политические рекомендации, которые только усиливают разногласия. Китайский лидер Си Цзиньпин говорит о необходимости создать «Азию для азиатов» и новую архитектуру региональной безопасности в противовес системе двусторонних союзов под началом США, унаследованной от эпохи холодной войны. Американские же политики и эксперты критикуют Пекин за развитие в Восточно-Китайском море опознавательной зоны ПВО того же типа, каким давно обладают Вашингтон и Токио, и призывают другие азиатские государства не вступать в создаваемые по инициативе Китая экономические институты — например, в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций.
Споры о новом азиатском порядке
Этот антагонизм провоцирует, в частности, представление, что долгосрочный порядок и процветание в мире опираются на лидерство и военное доминирование Соединенных Штатов. США выступают гарантом безопасности, арбитром в спорах, сдерживающей силой, защитником международного права, поддерживают государства в различных критических регионах мира, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Практически все американские чиновники и многие азиатские лидеры уверены, что военная мощь США обеспечила семидесятилетний период относительного мира и экономического роста в регионе, сдержала гонку вооружений и помешала эскалации застарелых конфликтов.
С другой стороны, в Китае убеждены, что порядок и процветание, особенно в нашем многополярном и все более взаимозависимом мире, должны опираться на относительно мягкое и примерно равное соотношение сил между крупными державами, на кооперацию в разрешении общих вызовов, причем желательно при посредничестве международных организаций вроде ООН. В этой новой иерархии сил более мощные державы обязаны направлять более слабые по взаимовыгодному пути, а не манипулировать ими. В этом мире не должно быть державы, перед которой другие раболепствуют или которая серьезно попирает суверенитет других стран без одобрения международного сообщества.
В каком-то смысле и те, и другие рассуждения эгоистичны. Хотя Вашингтон принимает на себя серьезное бремя по стимулированию мирового развития — например, поддерживает морские коммуникации или имеет торговый дефицит, — Америка извлекает колоссальную выгоду из своего международного лидерства. Ее военная мощь и экономическое влияние обеспечивают ей привилегированные позиции в финансах, торговле и режимах безопасности. Цели и правила этих режимов в основном отражают влияние, интересы и взгляды США, и их невозможно серьезно изменить без одобрения Вашингтона.
В то же время китайцы, похоже, уверены, что подлинное равновесие и укрепление международного процесса принятия решений принесет выгоду их стране. Голос Китая на мировой арене будет слышнее, и это умерит угрозы со стороны США и их высокомерие.
При этом политики и эксперты обеих стран искренне убеждены, что их представления отражают нынешнюю реальность и потребности будущего миропорядка. Эти взгляды более или менее мирно сосуществовали много десятилетий после Второй мировой войны, главным образом потому, что у Китая не было ни возможности, ни желания менять мировой порядок, основанный на лидерстве США. С 1950-х до конца 1970-х гг. Китай страдал от деструктивных маоистских идеологических кампаний и внутренних распрей, а также испытывал угрозу со стороны Советского Союза. Эти проблемы десятилетиями отвлекали внимание китайских лидеров и в конце концов убедили их пойти навстречу Западу, чтобы противостоять влиянию СССР и ускорить свое экономическое развитие. В этих условиях доминирование США в водах Азии многие китайцы рассматривали в положительном свете: оно не подпускало к региону СССР, обеспечивало демилитаризацию Японии и возможность сосредоточиться на экспортно-ориентированном росте.
Но затем экономический взлет Китая, крах Советского Союза и других коммунистических режимов, а также страх, что китайский режим падет следующим, резко повысили зависимость Китая от внешних экономических, политических и социальных сил, внушили ему ощущение собственной уязвимости. Прежде Китай полагался на стратегию ядерного сдерживания, опирающуюся на потенциал умеренного ответного удара и на изматывание противника путем ухода в затяжную оборону. Но эта стратегия уже не может обеспечить безопасность Китая. Теперь страна вынуждена защищаться от внешних угроз еще до того, как они достигнут ее континентальных и прибрежных экономических центров.
И впервые в истории у Пекина есть и возможность, и мотив серьезно уменьшить — если не полностью устранить — потенциальную угрозу своим локальным и региональным экономическим интересам, обусловленную доминированием США в западной части Тихого океана. Желанию многих китайцев уменьшить военно-морское и экономическое превосходство США подыгрывают и неприятности, преследующие сегодня Запад: замедление экономического роста, внутренние политические проблемы, а также проблемы с имиджем, вызванные войнами на Ближнем Востоке и очевидными нарушениями прав человека.
У Пекина сохраняются долгосрочные и серьезные стимулы для сотрудничества с Соединенными Штатами и Западом: необходимость поддерживать экономический рост, решать общие глобальные и региональные проблемы — от пандемий до изменения климата и терроризма. В то же время Китай, что вполне понятно, хочет снизить свою уязвимость перед возможными угрозами со стороны США и других стран, а также укрепить влияние на своей морской периферии. Внешнеполитические интересы Китая расширяются, а националистические силы в стране все более настойчивы. Поэтому Пекин будет все менее склонен мириться с международными нормами и структурами, которые, по его мнению, отдают предпочтение западным странам, создают неудобство Китаю или попросту не учитывают многополярный расклад сил в мире. И среди китайских экспертов распространено мнение, что слабеющий Вашингтон увидит в усиливающемся Китае угрозу, с которой нужно решительно бороться.
Чтобы понять основу этих убеждений, вовсе не нужно подозревать Пекин в хищнических устремлениях. Их причины — национальное своекорыстие, традиционная неуверенность (и националистическая гордость), подозрения и страхи, а отчасти — оппортунизм. Рост китайского национализма повысил уровень самоуверенности в китайской внешней и оборонной политике. Многие китайские эксперты сейчас считают, что если прежде ввиду слабости и потребности в кооперации с Западом Пекин вел себя слишком уступчиво или пассивно, то сегодня он в состоянии защищать свои интересы более целенаправленно и решительно. Это касается и американской поддержки Тайваня и других азиатских стран с их территориальными претензиями, и деятельности американской разведки у побережья Китая.
Под влиянием таких ультранационалистических аргументов долгосрочная политика мирного развития Китая, опиравшаяся на дружественные отношения с США и другими странами, грозит смениться гораздо более жестким подходом, направленным на подрыв влияния Соединенных Штатов в Азии и на построение нового «прокитайского» порядка в регионе.
С другой стороны, для значительного числа американских и иностранных аналитиков вызов, который Китай де-факто бросает доминированию США в западной части Тихого океана, — лишь прелюдия. Поддержка многополярного равновесия со стороны Китая рассматривается как тактический ход, направленный на то, чтобы изгнать Соединенные Штаты из Азии, подорвать их влияние, пока Китай готовится стать новым мировым гегемоном. Эти эксперты считают, что единственная логичная стратегия для Соединенных Штатов — решительно пресечь притязания Китая, усугубить его уязвимость и укрепить американские позиции в регионе.
Эта позиция довольно распространена среди американских военных и чиновников. Даже те из них, кто не думает, что Пекин намерен вытеснить США из Азиатско-Тихоокеанского региона, считают господство Америки в этом регионе лучшей страховкой от неопределенностей будущего. Независимо от формата этого господства практически все эти специалисты считают необходимым, чтобы США могли одержать верх в любом значимом военно-политическом столкновении с участием Китая.
Однако эти взгляды основаны на неточной, весьма нереалистичной и опасной оценке как той угрозы, с которой США сталкиваются в Азии, так и вероятных последствий предлагаемых рецептов. Фактические попытки Пекина ограничить или уничтожить превосходство США на его морской периферии вызваны главным образом его неуверенностью, страхами и оппортунизмом, но не каким-то грандиозным планом китайского господства. Представления, что все державы, оказавшиеся на подъеме, стремятся к жесткому силовому доминированию в анархической международной системе и что Китай всегда стремился стать гегемоном в своем мире, противоречат истории отношений между великими державами и не учитывают, что прежде китайское господство в Азии в основном опиралось на прагматизм и взаимную материальную выгоду, а не на жесткий военный контроль и субординацию.
Более того, появление вдоль китайских границ современных, независимых и в большинстве случаев сильных национальных государств, экономическая глобализация и существование ядерного оружия резко снизили, а то и свели на нет готовность и способность сегодняшних китайских лидеров доминировать в Азии и выкраивать там зону своего исключительного влияния, особенно силовыми средствами. Их цель — снизить серьезную уязвимость Китая и укрепить политические, дипломатические и экономические рычаги своего влияния, чтобы соседние государства учитывали китайские интересы в своих крупных политических, экономических и военных решениях. Это гораздо менее амбициозная и во многих отношениях понятная цель для континентальной великой державы. И она вовсе не обязательно угрожает жизненно важным интересам США и их союзников.
Неустойчивое американское господство и китайский ответ
Сохранение господства США пока нельзя обосновать китайским стремлением к доминированию. Но что, если такое господство необходимо, невзирая на планы Китая? Что, если безусловное доминирование США в западной части Тихого океана — единственно возможная основа долгосрочной стабильности и процветания АТР? Это опасное и во многом устаревшее представление.
Во-первых, просто немыслимо, чтобы Пекин согласился с однозначным превосходством Соединенных Штатов, в том числе полной «свободой действий» США и их способностью без чрезмерных потерь одержать верх в любом мыслимом военном столкновении у континентальных границ Китая. Сами Соединенные Штаты никогда не смирились бы с таким влиянием любой державы у своих границ, так почему же на это должен согласиться Китай с его растущей мощью? Учитывая расширяющиеся интересы и возможности Пекина, попытка сохранить абсолютное военное превосходство США на морской периферии Китая приведет к дестабилизирующей и экономически изматывающей гонке вооружений, усилит региональную напряженность и снизит мотивацию как для Вашингтона, так и для Пекина вместе решать широкий круг глобальных проблем.
Попытки США сохранять такое превосходство будут раздувать худшие страхи Китая об американской политике сдерживания, усугубляемые внутренним давлением со стороны националистов и представлениями об американском империализме. При таких условиях, особенно если экономический рост в Китае продолжится, противостояние попыткам США удержать свое военное господство в регионе будет вопросом политического выживания для будущих китайских лидеров.
Во-вторых, отнюдь не ясно, можно ли это военное превосходство США в АТР поддерживать на постоянной основе. А к тому же практически невероятно, что такого превосходства в регионе добьется Китай. Два доклада Фонда Карнеги о долгосрочной ситуации с безопасностью в Азии — «Китайская армия и альянс США и Японии в 2030 году» и «Конфликты и сотрудничество в АТР» — показывают, что, хотя Соединенные Штаты еще долгое время останутся сильнейшей в военном смысле военной державой мира, Вашингтону почти наверняка придется по экономическим причинам урезать оборонные расходы. Это помешает удерживать опережающее превосходство над растущим китайским военным присутствием в пределах 1500 морских миль от побережья Китая (первая и вторая «цепи островов»). К тому же экономические ограничения почти наверняка будут усугубляться напряженностью и конфликтами в других частях света, включая Ближний Восток и Центральную Европу. Эти события, вероятно, осложнят попытки США перебросить силы и ресурсы в Азиатско-Тихоокеанский регион.
Конечно, США по-прежнему будут в состоянии перебросить в Азию военные ресурсы из других частей света. Но такое решение потребует времени, тогда как возможные военные действия со стороны Китая, например на Тайване или по разрешению морских территориальных споров, практически наверняка будут представлять собой очень быстрый удар, позволяющий поставить мир перед свершившимся фактом. Кроме того, усиление военной мощи Китая и предполагаемое сокращение военных ресурсов США неизбежно повлияют на расчеты других азиатских государств, особенно союзников Америки. Сдвиг равновесия в пользу Китая, вероятно, побудит такие страны либо укреплять собственную военную мощь, что может привести к дестабилизации, либо идти навстречу Китаю и, например, отказываться от договоренностей с Вашингтоном в сфере безопасности.
Ограничения на американское военное присутствие не означают, что будущая военная гегемония Китая в Азии предрешена. Как отмечалось в уже упомянутых докладах Фонда Карнеги, американская военная мощь в Азии — если не говорить о крайне маловероятном уходе США из региона — останется весьма значительной. Хотя Китай и наращивает свой военный потенциал, это не даст ему однозначного превосходства над американскими силами ни в АТР, ни тем более где-либо еще. Поэтому любая попытка Китая добиться господства в Азии неизбежно закончится поражением, в том числе потому, что еще больше сблизит другие региональные державы с США.
Китайские лидеры понимают это и потому могут стремиться к какой-то форме господства, только если заявления и действия США убедят их, что это необходимо для их элементарной безопасности. Например, если Вашингтон, настаивая на сохранении своего традиционного военного превосходства в Азии, попытается нейтрализовать китайское военное присутствие за пределами его территориальных вод (12 морских миль от берега) и в воздушном пространстве либо же создаст силы, способные обеспечить блокаду Китая издалека. Такие варианты в американском руководстве обсуждаются. Но любая такая попытка почти наверняка обострит военное соперничество между США и Китаем, усугубит напряженность между ними и серьезно встревожит союзников США.
К счастью, до такой ситуации еще далеко. Но в столицах обеих стран нарастают подозрения и представления, которые подталкивают именно в этом направлении.
Разумеется, фундаментальный сдвиг равновесия сил в Азии станет неактуален, если экономика Китая рухнет или ослабнет до такой степени, что страна не сможет всерьез оспорить американское военно-морское превосходство. Для некоторых аналитиков этот сценарий достаточно реальный, чтобы оправдать отказ от любых других альтернатив. Но упомянутые выше доклады Фонда Карнеги показывают, что такой неблагоприятный для Китая исход весьма маловероятен в любой обозримой перспективе. А если вера в будущий упадок Китая отсрочит реакцию США на сегодняшние и будущие реалии, поправить дело спустя несколько лет будет гораздо труднее.
Стабильное равновесие сил: почему это важно
Главный стратегический вызов для Соединенных Штатов и Китая — выработать взаимовыгодный путь перехода от военно-морского доминирования США к стабильному и подлинному равновесию сил, при котором ни у одной страны нет явного преимущества, гарантирующего победу в вооруженном конфликте. Добиться этого будет трудно, и это потенциально опасный путь — но путь необходимый, учитывая нынешние и намечающиеся тренды в развитии региона.
Ситуация баланса сил потенциально может спровоцировать более рискованные стратегии и неверные расчеты, особенно если одна или обе из сторон приходят к выводу, что они должны закрепить кажущееся преимущество или компенсировать кажущееся ослабление, действуя более агрессивно, проверяя выдержку оппонента, продвигая конкретные интересы или организуя серьезный военно-политический кризис. Чтобы избежать таких ситуаций или эффективно управлять ими, нужны не только разнообразные механизмы кризисного управления и укрепления мер доверия — более развитые, чем имеющиеся сейчас в Азии, — но и высокий уровень взаимных стратегических ограничений. Это, в числе прочего, значительные ограничения на свободу действий каждой стороны или на военный потенциал в районе китайских морских границ, а также сохранение сил сдерживания и влияния в самых важных зонах.
Предлагалось немало мер по снижению недоверия и укреплению сотрудничества между Вашингтоном и Пекином — от определения потолка военных расходов США и Китая до взаимных ограниченных уступок и соглашений по Тайваню и морским территориальным спорам, а также более четких формулировок по союзным обязательствам и ключевым интересам. Хотя многие из этих инициатив определенно осмысленны, они обычно не учитывают базовую проблему — расхождение в представлениях о том, что требуется для сохранения порядка и процветания в Азии, а также представления об угрозах, основанные на неточных исторических аналогиях из китайского прошлого и на требованиях китайских националистов.
Нужны конкретные действия, которые снизят неопределенность по части самых вероятных источников кризиса в отношениях США и Китая. В частности, Вашингтону и Пекину нужно добиться понимания по долгосрочному статусу Корейского полуострова, Тайваня, по урегулированию морских территориальных споров и по масштабу и роли военной активности США и других стран в пределах «первой цепи островов» или хотя бы в пределах исключительных экономических зон Китая и Японии. Для этого потребуется в какой-то разумной форме нейтрализовать эти территории как пункты сосредоточения американских и китайских сил или же создать стабильное равновесие сил США и Китая в этих зонах. Так появится буферная зона вокруг морских границ Китая.
В случае с Кореей это предполагает появление единого, не связанного серьезными обязательствами по альянсам полуострова, свободного от иностранных военных сил. Это потребует надежных заверений со стороны Соединенных Штатов и Китая, что объединенная Корея не будет жертвой принуждения и будет всегда открыта к тесным экономическим и политическим связям с обеими странами. От Японии потребуется предоставить объединенной Корее гарантии безопасности — по крайней мере, не развивать ядерное оружие или определенные типы обычных вооружений, которые Корея может посчитать угрожающими, вроде точных баллистических и крылатых ракет. Конечно, все это невозможно, пока полуостров разделен, а Южная Корея остается под угрозой нападения со стороны КНДР. То есть в идеале развитие стабильного равновесия в Азиатско-Тихоокеанском регионе потребует объединения Кореи. Если этого не случится, то необходимо как можно скорее добиться понимания по дальнейшему разрешению корейской проблемы.
В случае с Тайванем нейтрализация спорной ситуации потребует для начала договоренностей США и Китая об ограничении продаж американского оружия в обмен на конкретные и поддающиеся проверке ограничения на производство и размещение китайских вооружений, касающихся острова, — например, баллистических ракет и бомбардировщиков. Пекину также, вероятно, понадобится предоставить надежные гарантии, что он не будет применять силу против Тайваня в любой ситуации, кроме прямой декларации независимости Тайваня или размещения американских сил на острове. В прошлом Пекин отказывался давать такие гарантии, считая их ограничением своего суверенитета. Но, как и в случае с Кореей, Китай может посчитать их приемлемыми, если они станут условием создания стабильного общего равновесия сил в АТР. Также Пекину, вероятно, потребуется признать, что объединение с Тайванем может пройти только в рамках мирного процесса и на основании волеизъявления жителей Тайваня, и неявно согласиться с тем, что объединение если и произойдет, то не раньше чем через многие десятилетия. США, в свою очередь, понадобится предоставить Китаю гарантии, что они не будут ни размещать свои силы на острове, ни наращивать военную поддержку Тайваня, если Китай будет соблюдать свои обещания. Обеим странам следует консультироваться на этот счет с Тайванем и Японией.
Что касается территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, Соединенным Штатам нужно дать понять, что они не имеют прямой заинтересованности в столкновениях между претендентами на эти территории, если при этом не возникает прямой угрозы для союзников США — Японии и Филиппин. Вашингтону также следует прояснить, что он будет противостоять — при необходимости силой — попыткам установить исключительные зоны или территориальные воды за пределами международно признанной 12-мильной зоны. Пекину же стоит четко подтвердить, что эти споры не имеют военного решения и что он не будет силой вытеснять соперников с этих территорий.
Военное превосходство США как минимум в пределах «первой цепи островов» предстоит заменить реальным равновесием сил и соответствующей военной доктриной: и Китай, и США, и их союзники обладают достаточными ресурсами (воздушными, военно-морскими, ракетно-космическими) по блокированию района, что предотвратит попытки добиться устойчивого превосходства в нестабильных зонах военными средствами.
В части ядерных вооружений необходим четкий набор взаимных гарантий, усиливающих потенциал сдерживания с каждой стороны. Это значительно снизит угрозу превращения обычных конфликтов в ядерные противостояния. Для этого американским и союзным экспертам нужно отказаться от опасной мысли, что господство США должно распространяться и на ядерную сферу. Наоборот, Вашингтону следует авторитетно подчеркнуть, что он признает и не будет подрывать потенциал ответного удара со стороны Китая. А для этого Вашингтону нужно отказаться от разработок любых новых систем, способных уничтожить китайский ядерный арсенал, как ядерных, так и конвенциональных. Пекин же должен быть готов принять такие гарантии и не выходить за пределы своей нынешней стратегии сдерживания.
Все это означает серьезные перемены для союзников США в регионе. Япония должна сыграть важную роль в организации стабильного равновесия между США и Китаем. Создание буферной или нейтральной зоны в рамках «первой цепи островов» наверняка потребует от Японии значительного усиления ее оборонного потенциала — предпочтительно в рамках военного союза с США.
Чтобы Пекин согласился с усилением военного союза США и Японии (пусть и ограниченного), с объединением и нейтралитетом Корейского полуострова, с ограничением китайского военного потенциала в отношении Тайваня и другими мерами, изложенными выше, понадобится готовность отказаться от более амбициозных целей в сфере безопасности, которые хотели бы реализовать некоторые китайские политики. В частности, от установления контроля над водным и воздушным пространством вокруг китайской морской периферии и создания прокитайского экономического и политического порядка в Азии. Со стороны Пекина потребуются целенаправленные публичные шаги, чтобы подорвать популярность таких националистических устремлений среди граждан. Пока они не массово распространены, но могут стать более популярными и влиятельными по мере усиления Китая. Самому же Китаю эти меры позволят еще больше сконцентрироваться на экономическом росте и стабильном развитии.
Препятствия для равновесия сил в Азии
На пути у таких перемен стоит несколько препятствий. Со стороны США это прежде всего отказ большинства политиков и чиновников рассматривать альтернативу американскому военному превосходству в этом ключевом регионе. Любой крупной державе, не говоря уже о сверхдержавах, вообще крайне трудно предпринимать такие фундаментальные стратегические перемены, пока ослабление ее потенциала в полной мере не проявилось.
Если говорить о западной части Тихого океана, то здесь руководство американского флота и многие политики держатся за представление, что силы США не должны сталкиваться ни с какими ограничениями за пределами 12-мильных территориальных вод и воздушного пространства над ними. Это объясняется убеждением, что любые ограничения на военно-морские операции США повлекут многочисленные вызовы морской свободе действий американцев со стороны прибрежных государств. К тому же желание сохранять сильное морское присутствие вокруг китайской периферии отражает потребность в более точных разведданных о растущем военном потенциале Китая и в сдерживании возможной китайской атаки на Тайвань. Однако отказ Китая принять такое превосходство в долгосрочной перспективе неизбежен.
Во-вторых, американские политики крайне неохотно обсуждают возможность серьезной корректировки нынешнего статуса Корейского полуострова и Тайваня. С точки зрения США, любое сокращение или даже изменение американских обязательств в сфере безопасности перед Кореей и Тайванем может привести либо к намерениям этих стран создать свой ядерный потенциал, либо к угрозам или нападениям со стороны КНДР и Китая. Это также может привести к разрыву военного альянса США и Японии или попытке Японии создать ядерное оружие. Эта тревога обоснованна, хотя и преувеличена.
С китайской стороны, вероятно, самое значительное препятствие — это неуверенность и слабость руководства страны. Китайские лидеры черпают легитимность и поддержку не только в экономических успехах и повышении уровня жизни, но и в националистической идеологии, превозносящей возможность исправить прошлую несправедливость со стороны «империалистических» держав. Их политика часто опирается на обиду многих китайцев в отношении высокомерных Запада и Японии. Китайское руководство не торопится пресекать экстремальные формы национализма и весьма подозрительно воспринимает США и их союзников. Само по себе это не означает установку на господство, но ввиду всего перечисленного Пекину труднее принять взаимные ограничения, необходимые для стабильного равновесия сил в западной части Тихого океана.
Не сделка, а процесс
Эти препятствия подсказывают, что Вашингтон и Пекин вряд ли в обозримой перспективе будут готовы к заключению большого соглашения, предписывающего новый режим региональной безопасности. Такая фундаментальная смена политики и подходов может произойти лишь постепенно, поэтапно и в течение длительного времени. Но она состоится лишь в том случае, если политики в Вашингтоне, Пекине и других азиатских столицах всерьез задумаются о происходящих в Азии переменах, признают реальность перераспределения сил и потребность в серьезной корректировке. Это должно произойти сначала на национальном уровне, потом среди союзников, а в конце концов — в рамках стратегического двустороннего диалога США и Китая.
Если удастся добиться общего понимания, что стратегические корректировки необходимы, тогда конкретные уступки, касающиеся Кореи, Тайваня и «первой цепи островов», станут гораздо более реальными. В частности, имея на руках стратегические договоренности по мирному переходу к равновесию сил, Китай сможет убедить Северную Корею отказаться от ядерной программы или сильно ее ограничить, а также предпринять реформы, которые в конечном счете приведут к объединению полуострова. Сегодня это вообразить трудно, но такие перемены в китайской политике вполне возможны, поскольку стимулы для них очевидны.
Что касается Тайваня — если китайское и американское руководство убедят Тайбэй в преимуществах нейтрализации конфликта и США не придется для этого оставлять остров, то негативных последствий (вроде обращения к ядерному оружию) почти наверняка удастся избежать. Так же и с Японией: если ее усиление и укрепление ее военного альянса с США будут рассматриваться как необходимый шаг в создании буферной зоны в рамках «первой цепи островов», это будет приемлемо для Пекина и в конечном счете необходимо для самой Японии, особенно учитывая неприятные альтернативы.
Переход к новому режиму безопасности, основанному на равновесии, потребует смелости и дальновидности от руководства всех вовлеченных стран, серьезных рисков (особенно внутриполитических) и весьма эффективной дипломатии. Но альтернатива будет, скорее всего, катастрофической, и если откладывать переход к более стабильному равновесию, то процесс этот лишь усложнится.
Источник: carnegie.ru