Причина взрыва в Тяньцзине пока неизвестна, но политические уроки трагедии в общих чертах уже ясны: курс китайского руководства на поддержание стабильности сталкивается с интересами групп влияния, коррупцией местной бюрократии и неэффективностью управления
Тяньцзиньский взрыв – не первое печальное событие, произошедшее в Китае в последнее время. Первый день нынешнего года в Китае был омрачен трагедией в Шанхае – во время новогодних празднований в самом центре города в массовой давке погибли 36 человек, 49 получили ранения. Этот случай, произошедший за двадцать минут до наступления 1 января, стал предметом пристального разбирательства партии и правительства. В докладе, опубликованном через три недели по результатам расследования, говорилось: «В недостаточной степени была проведена работа по подготовке массового мероприятия, неэффективно осуществлялось руководство на месте, а также реагирование на общественно опасную ситуацию, что привело к большим человеческим жертвам».
Таким образом, версия, что все произошло стихийно, сразу же была отвергнута. Косвенно было признано, что охватывающий все уровни управления механизм предотвращения массовых инцидентов, тщательно выстраиваемый все последние годы, дает серьезные сбои. И это несмотря на то, что генсек Компартии Китая Си Цзиньпин лично возглавил новый орган, призванный преодолеть ведомственную разобщенность силовых, специальных и прочих компетентных органов – Совет государственной безопасности.
Возникает вопрос: насколько эффективно тратятся средства на огромный аппарат, который вроде бы и должен обеспечить спокойствие в Китае, – от многочисленных контролирующих органов до спецподразделений вооруженной полиции? В целом все последние годы на систему вэйвэнь (维稳; поддержание стабильности) тратилось больше, чем на оборону. По оценкам гонконгских аналитиков, расходы центрального и местных правительств на эти цели в 2015 году составят более 907 млрд юаней, оборонный бюджет на тот же период – 886,9 млрд юаней – это $142 млрд и $138,6 млрд соответственно.
Перегибы централизации?
Склад компании Ruihai (瑞海) в Тяньцзине, на котором хранились около 3 тысяч тонн опасных веществ, по идее следовало давно взять в плотное кольцо контроля – им должны были повседневно заниматься и службы экологического мониторинга, и органы по обеспечению безопасности на производстве, и спецслужбы. Однако, судя по катастрофической картине на месте аварии и масштабам ущерба, о возможных последствиях никто не думал.
Вопреки всем нормам склад для хранения опасных химикатов находился в непосредственной близости от жилых кварталов и транспортных сетей общего пользования. До ближайшего жилого дома от склада – чуть более пятисот метров и около шестисот метров до станции легкого метро. Всего лишь в 1,5 км от места взрыва расположен стратегический объект – Национальный суперкомпьютерный центр. В первые часы после происшествия его сотрудники приняли решение вручную остановить работу суперкомпьютера «Тяньхэ-1А».
По данным газеты South China Morning Post, компания Ruihai была оформлена на подставных лиц и имела многочисленные нарушения. Как следует из официальных материалов, компания сначала получила разрешение на строительство обычного логистического центра и лишь в 2013 году перепрофилировала его в склад хранения опасных веществ. Следовательно, все документы на работу с опасными химикатами оформлялись уже после того, как Си Цзиньпин развернул активную антикоррупционную кампанию.
В том, что лозунг «бороться и с тиграми, и с мухами» работает, сомневаться не приходится. Судебные процессы над коррупционерами разного уровня идут один за другим. Однако белые пятна в строгой политике по отношению к национальной элите все же остаются, сохраняются лазейки для таких коммерсантов, как владельцы тяньцзиньского склада.
Почему так происходит? Одна причина – сохраняющееся сопротивление внутри элиты, которое особенно сильно там, где есть возможность выстроить свою закрытую систему, воспользоваться монопольным положением или старыми связями. В этом отношении склад Ruihai был государством в государстве, маленьким, но богатым и влиятельным княжеством.
Еще одна причина – сама по себе перетряска правящего класса требует такой централизации власти, такого напряжения сил и тотальной мобилизации политических ресурсов, что на текущее управление всей вертикалью просто не остается сил. Это, кстати, прекрасно иллюстрирует тот факт, что при наличии импульса сверху чиновники на местах действуют почти идеально. «Являясь главным официальным лицом в городе, я несу неизбежную ответственность», – заявил после трагедии мэр и исполняющий обязанности партийного секретаря Тяньцзиня Хуан Синго (黄兴国). Он же сообщил о решении перенести все мощности для складирования опасных химикатов в промзону Нанган в 25 км от центра города. Указания Си Цзиньпина решить вопросы безопасного хранения в мегаполисе опасных веществ выполнены мгновенно. Увы, импульсы сверху иногда включаются слишком поздно, когда трагедия уже произошла и остается только ликвидировать ее последствия.
Третья причина: бесконечная череда разоблачений коррупционеров вызвала крайнее напряжение среди партийно-государственной бюрократии, граничащее иногда с глубокой апатией. Чиновники напуганы, боятся принимать любые решения и без спасительной санкции сверху предпочитают вообще лишних движений не совершать. Рассуждая примерно так: «Да, компания Ruihai работает без необходимых лицензий, но если я вдруг этим заинтересуюсь и потребую их оформить, меня же потом обвинят, что я сделал это за взятку».
Запереть власть в клетке
Несомненно, сыграла роль и расстановка приоритетов во внутренней политике КПК – идеологическая чистота и лояльность (категории, хорошо понятные всем китайским чиновникам в центре и на местах) иногда ставятся выше грамотности технической. Умение заниматься кризис-менеджментом и направлять общественное мнение порой ценится больше, чем владение навыками простого менеджмента.
В этом отношении китайское руководство сделало не вполне верные выводы из краха КПСС и СССР: в своем анализе поздней советской действительности лидеры КПК обращают внимание в первую очередь на утрату идеалов и кризис веры в коммунизм, в то время как бедами советского руководства была также элементарная некомпетентность и низкое качество управленческих решений. Чернобыльскую трагедию сложно объяснить с точки зрения идеологии; может быть, именно поэтому китайские власти и просмотрели свой маленький Чернобыль в Тяньцзине. Иными словами, тяньцзиньский взрыв – это не просто расплата за времена безудержного экстенсивного развития, но и в какой-то мере показатель противоречий нынешнего переходного этапа, свидетельство того, что модель адаптации Компартии к изменившимся условиям требует дальнейшей тонкой настройки.
Нет сомнения, что Си Цзиньпин, хорошо умеющей держать удар, постарается максимально быстро сделать необходимые выводы. Определенным ориентиром в предстоящей работе могут стать высказывания известного китайского социолога, профессора Университета Цинхуа Сунь Липина (孙立平), который когда-то был научным руководителем Си Цзиньпина. В статье, опубликованной еще в 2009 году, ученый заметил, что главная угроза развитию китайского общества заключается не в социальных потрясениях, а в социальном разложении. «Социальные потрясения означают серьезные социальные конфликты, которые представляют угрозу основам политической власти и системы, тогда как социальное разложение означает некроз клеток, из которых состоит само тело общества».
Когда-то Си Цзиньпин сказал, что власть необходимо запереть в клетке системы. Сложность и противоречивость нынешнего этапа, в том числе «новая нормальность» в экономике со снижением темпов роста, настоятельно требуют следить за тем, что, как и по каким правилам представители власти делают, находясь в клетке системных ограничений. Наконец, сами эти ограничения, вроде бы сулящие отсутствие потрясений и многолетнюю стабильность, не должны оказаться пустой формальностью, как это и произошло в Тяньцзине.
ИГОРЬ ДЕНИСОВ
Источник: carnegie.ru
