Под давлением Евросоюза и «тройки» международных кредиторов (МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссия) «греческий бунт» был в середине июля подавлен, страна согласилась на условия, которые разочаровали большинство греков, проголосовавших против мер жесткой экономии на референдуме 5 июля. Новые условия оказались еще хуже тех, что были предложены Греции ранее. Таким образом, страна осталась в зоне евро и взяла на себя кабальные условия реструктуризации долга. В Брюсселе полагают, что Греция должна послужить примером всем странам, вознамерившимся бросить вызов хозяинам еврозоны, прежде всего Германии.
Однако, по мнению многих аналитиков, речь идет о «пирровой победе» для архитекторов еврозоны, которые так и не смогли преодолеть основных противоречий, изначально заложенных в основу этой конструкции. Все отлично понимают, что Греция никогда не сможет выплатить долг в 330 миллиардов евро плюс 80 миллиардов, которые ЕЦБ закачал в греческие банки.
В условиях суверенной экономики такая проблема решается путем девальвации национальной валюты — так десятилетиями поступала Италия до вступления в еврозону. Однако в рамках единой монетарной зоны есть только два способа разрешить эту ситуацию: либо фискальная девальвация (увеличение налогов), либо внутренняя девальвация (искусственное снижение стоимости рабочей силы). В условиях Греции применяются оба метода, что делает невозможным восстановление экономики. Это означает углубление рецессии, сокращение производства, а также рост задолженности, который скоро превысит 200% ВВП.
Такое положение дел складывается не только в Греции, и это ставит под вопрос будущее самой еврозоны. Все большее число экономистов, в том числе французский исследователь Жан-Мишель Катрепуан, считают, что речь идет не о «греческой проблеме», а о важнейших концептуальных ошибках авторов европроекта. Для единого валютного пространства необходимо иметь несколько предпосылок. В частности, необходим общий язык. Так, в США существует сильный дисбаланс между регионами, однако рабочая сила легко перемещается к новому месту занятости, так как все говорят на одном языке. Кроме того, в США имеется единый фискальный центр, который осуществляет трансферты между регионами. В Европе эти предпосылки отсутствуют — нет общего языка и нет трансфертов из богатых в бедные регионы, так как Германия блокирует идею «финансового правительства ЕС», что делает, в частности, невозможным развитие Греции. С другой стороны, французские фермеры страдают от «нечестной конкуренции» со стороны своих немецких коллег, так как те используют дешевую рабочую силу из Восточной Европы. Таким образом, отсутствует единый европейский механизм по сглаживанию региональных противоречий, что объясняется в первую очередь национальным эгоизмом отдельных стран, и прежде всего Германии. В результате, еврозона способствует обогащению богатых территорий и обнищанию бедных. Евро, который является по сути «новой маркой», усиливает германскую зону за счет всех остальных. Кроме того, ряд стран (Люксембург, Ирландия, Нидерланды и Португалия) осуществляют фискальный демпинг (льготный валютный режим), что негативно отражается на партнерах по еврозоне.
Что могло бы вывести еврозону из нынешнего тупика? Все больше число экономистов предлагает введение «двойной валюты». Это означает, что в еврозоне наряду с общей валютой внутри отдельных стран будут иметь хождение еврофранки, европесеты, евролиры, евродрахмы и т.д. В случае необходимости это позволяет проводить контролируемую девальвацию национальной валюты. Такой «план Б» существует, его предложил президент Франции Франсуа Олланд еще год назад. Но политики не решаются претворять этот план в жизнь.
Другая группа экспертов считает, что проблемы, связанные с единой европейской валютой, можно решить за счет крупных трансфертов из развитых стран северной Европы, таких как Германия или Финляндия, в южноевропейские страны. Согласно подсчетам французского банка Natixis, общий объем годовых трансфертов в этом случае может составить 12% ВВП Германии, а сам процесс продолжаться не менее десяти лет. Не говоря о том, что такая нагрузка неприемлема для немецкой экономики, она противоречит политическому курсу Германии, направленному на минимизацию расходов в еврозоне. Против такого решения выступают также Финляндия, Нидерланды, Словакия и ряд других стран.
Таким образом, проект строительства единой федеративной Европы уперся в необходимость ограничения национальных суверенитетов отдельных стран ЕС и постоянной перекачки средств в отсталые регионы. Пока что поддержка южноевропейских стран осуществлялась за счет ЕЦБ, который уже рефинансировал госдолг этих стран на сотни миллиардов евро. Однако это не может продолжаться до бесконечности, так как грозит дестабилизацией всей европейской экономики.
Большинство немцев не хочет платить ни за Грецию, ни за другие слабые регионы, поэтому финансовые трансферты в рамках нынешней системы исключены. Вместе с тем, еврозона выгодна Германии, которая воспользовалась открытием рынков сперва Южной, а затем Восточной Европы, чтобы закрепить свое экономическое лидерство на континенте.
Французы продолжают настаивать на «финансовом правительстве» еврозоны, но оно по факту уже существует, и его штаб-квартира — в Берлине. В Европе уже давно не существует франко-германского тандема, есть доминирование одной страны — Германии. Но, поскольку немцы отказываются от «финансовой солидарности», еврозона в конечном счете обречена на конфликты и коллапс.
По мнению известного немецкого экономиста Даниэля Штельтера, еврозона сталкивается с двумя фундаментаментальными проблемами. Во-первых, чрезвычайно высоким уровнем государственной и частной задолженности. Во всех странах, кроме Германии, этот показатель намного выше, чем 2008 году. Во-вторых, это резкое падение конкурентоспособности в кризисных странах еврозоны. Единая евровалюта, которая планировалась как ускоритель роста, оказалась на практике экономическим тормозом и привела к падению благосостояния. Одной только Испании понадобится 10 лет, чтобы преодолеть последствия кризиса. То же самое относится и к Португалии, которая считается примером удачной «санации» финансов. Ее общая задолженность (государственная и частная) превышает греческие показатели. Эти долги, как в Португалии, так и в Италии, никогда и ни при каких обстоятельствах не смогут быть выплачены стареющим и сокращающимся населением. Но это можно будет сделать в двух случаях — при условии отказа от евро, либо — при полной финансовой интеграции еврозоны. К первому варианту склоняется все больше радикальных политических сил в Европе, однако правящие партии к этому пока не готовы. Тем временем, кризис еврозоны ведет к радикализации европейских обществ, социальным и политическим конфликтам, что прямо противоречит главной идее единой европейской валюты. Первым кандидатом на выход из еврозоны, считают аналитики, является Италия, где все оппозиционные партии являются «евроскептическими», причем они все активнее выступают за выход из еврозоны. В условиях демократии приход таких партий к власти — лишь вопрос времени. Наблюдатели признают, что евро — слишком твердая валюта, не только для Южной Европы, но и для Франции. Однако в сложившихся условиях даже создание «трансферного союза» в рамках еврозоны вряд ли поможет. Аналитики приводят пример Италии, в которой после объединения страны за 100 с лишним лет внутреннего «трансферного союза» не удалось преодолеть экономический разрыв между севером и югом.
Вместе с тем, разрушить еврозону не так просто. Этому противятся две основные силы — США, которые заинтересованы в сохранении управляемой Европы в рамках НАТО и еврозоны, а также Германия, которая выполняет роль «цепного пса» США, доминируя в европейском макроэкономическом пространстве. Именно поэтому попытка Греции выйти из еврозоны была заранее обречена на провал: ее выход поставил бы под угрозу южный фланг НАТО и усилил бы влияние России в Средиземноморье. Что касается самой еврозоны, то американцы позволяют немцам «рулить Европой» до тех пор, пока это вписывается в их геополитическую стратегию и не угрожает мировому доминированию доллара.
Дмитрий Добров
Источник: inosmi.ru
