Устремления уезжать на Запад родились не сегодня. Почти век с четвертью тому назад жители Галиции стали мечтать о «шенгене»…
В конце XIX – начале ХХ века тысячи украинских семей устремились за многие мили от родных домов в поисках лучшей жизни. Эмиграционную лихорадку среди крестьян не могли остановить никакие репрессии властей.
Первые украинские переселенцы прибыли в страну Кленового Листа на корабле «Орегон» 19 сентября 1891 года из современной Ивано-Франковской области. Звали их Иван Пылыпив (или Пылыпивский) и Василий Еленяк, родом они были из села Небылив (Рожнятовский район, Ивано-Франковская область), где им в настоящее время установлен памятник
В провинции Альберта они основали поселение Эдна-Стар и начали заселять Саскачеван и Манитобу. Следом за ними в Канаду устремился непрерывный поток земляков.
Причина переезда коренилась в нищете крестьян, масштабы которой росли с каждым годом. В конце XIX – начале ХХ века украинское село задыхалось от малоземелья и безземелья. В Восточной Галичине по состоянию на 1902 год 43,68% крестьян имели наделы до 2 га, а на Северной Буковине количество малоземельных достигало 60%. Около четверти сельчан и вовсе не имели своей земли. Кроме того, мощным стимулом к переезду служило отсутствие налогов в неосвоенных регионах Канады и, наоборот, высокие поборы в Австро-Венгрии.
Отсталые регионы Австро-Венгерской империи, к которым относились и западноукраинские земли, стали для эмиграционных агентов настоящим Клондайком. Зарплата вербовщиков напрямую зависела от количества переселенцев, поэтому они без особого стеснения рассказывали замученным нищетой людям всякие небылицы.
Поток переселенцев был на руку европейским мореходным компаниям, зарабатывавшим на перевозке эмигрантов немаленькие деньги. На рубеже ХІХ–ХХ веков за этот рынок развернулась борьба между фирмами из Германии, Великобритании, Нидерландов, Италии и Канады. На территории Галичины и Буковины возникла широкая агентурная сеть, не имевшая аналогов в Европе.
Австрийское правительство, поначалу препятствовавшее эмиграции, позже махнуло на неё рукой и даже попыталось поучаствовать в дележе пирога, создав свою компанию, «Аустро-Америка», перевозившую людей через Триест. Но конкурировать с более сильными соперниками фирма не смогла и была выкуплена компанией «Северо-Германский Ллойд».
Жестокая действительность встречала эмигрантов уже в пути. Их обсчитывали при продаже корабельных билетов, обмене денег, поселении в портовых гостиницах. Основные людские потоки проходили через немецкие порты, и из-за конкуренции немецких и английских компаний в Германии переселенцев, купивших билеты на английский корабль, могли заставить переоформить билет на немецкое судно.
Порой вместо обещанной Канады или Бразилии эмигранты могли оказаться совсем в другом месте. Так, в 1897 году группу галичан обманом завезли вместо континентальных США на Гавайские острова, где они вынуждены были работать на плантациях сахарного тростника, находясь фактически в положении рабов. О судьбе переселенцев трубила вся европейская и американская пресса, но вернуться домой им удалось лишь спустя три года, когда в ситуацию вмешался американский конгресс.
И всё же, несмотря на подобные случаи, эмиграционная лихорадка не стихала. В те годы американский континент оставался одним из основных направлений переезда для западных украинцев. Сотрудники агентств заманивали их в США, Канаду, Аргентину и Бразилию.
За период с 1899 по 1914 год в США въехали более 200 тысяч украинцев. Согласно официальной статистике, это были беднейшие эмигранты. В 1905-м один украинский переселенец ввозил в страну в среднем $12,5, тогда как у среднего чеха в кошельке было $27, а у француза – $82. В страну они приезжали временно, только на заработки, и стремились возвратиться домой.
А вот в Канаду, наоборот, ехали на постоянное место жительства. Сюда попадали украинские крестьяне-середняки, продавшие свой небольшой земельный надел и рассчитывавшие заниматься здесь сельским хозяйством.
Такая возможность в Канаде действительно была: в западных провинциях можно было получить надел размером 160 акров (64 га), заплатив денежный взнос $10. В течение трёх лет поселенец обязан был построить там дом, и только после этого он становился полноправным собственником участка.
Но обзавестись фермой иммигрантам удавалось не сразу: их скромные сбережения съедала дорога, и многим приходилось работать на прокладке железных дорог, фермах, угольных шахтах, чтобы накопить хоть какой-то капитал.
И всё же трудности их не сломали. К 1899 году, всего через восемь лет после появления первых украинских переселенцев, количество украинцев в Канаде достигло 20 тысяч человек. В начале ХХ века в украинских колониях уже действовали греко-католические храмы. А в 1905-м в Виннипеге возникла первая учительская семинария, готовившая педагогов для украинских школ.
Многим украинцам понравилась идея обосноваться в отдаленных местах, где они создавали компактные общины, не смешиваясь с остальными канадцами. Возможность селиться вместе с родными и близкими, организовывать культурные сообщества и сохранять в некоторой степени свой язык облегчало адаптацию. В провинции Манитоба такими поселениями стали Стюартборн, Плисен, Гом, Сифтон и Дофин, в Альберте – Новый Киев, Стар, Шандро, Украина. Возможность селиться вместе с родными и близкими облегчала адаптацию в далекой стране, однако эта самоизоляция имела и обратную сторону. Канадское население зачастую враждебно воспринимало волны переселенцев, усматривая в них опасных конкурентов. Неудивительно, что с началом Первой мировой войны местная общественность начала требовать жесткого контроля над иностранцами. Под действие сурового акта, принятого в ноябре 1914 года, в первую очередь, попали недавно прибывшие в Канаду иммигранты, многие из которых не успели натурализоваться. Нелепость ситуации заключалась в том, что украинцы, вынужденные покидать родные края, никаких добрых чувств по отношению к Австро-Венгрии, по понятным причинам, не питали.
Ветеранские и общественные организации Канады требовали не только чисток и депортаций, но и закрытия эмигрантских газет, а также введения принудительных отметок для «враждебных иностранцев», приехавших из Германии, Италии или Австро-Венгрии. Правительство Канады вынуждено было идти навстречу этим пожеланиям. Так, с 1914 по 1920 год более 80 тысяч жителей страны, большая часть из которых были украинцами, были обязаны регистрироваться в отделениях полиции и регулярно являться туда на проверку. Около 9 тысяч иммигрантов лишили имущества и отправили в концентрационные лагеря. В этих лагерях, разбросанных по всей Канаде, содержались как военнопленные, например, моряки с потопленных германских кораблей, так и гражданские лица разных национальностей.
По данным канадских историков, всего на территории страны действовало 24 концентрационных лагеря, которые впоследствии «политкорректно» стали называть лагерями для интернированных. Как правило, пишет исследовательница Ирина Перис, там оказывались одинокие и безработные мужчины, хотя известны случаи помещения интернированных с женами и детьми. Так, в лагере Спирит-Лейк в течение войны содержались 60 семей.
Весной 1917 года, когда Канада из-за массовой мобилизации начала испытывать дефицит в рабочих руках, на шахты, фермы и железные дороги, по рекомендации генерала Оттера, были направлены 6 тысяч узников лагерей. Оплата их труда, пишет Ирина Перис, соответствовала солдатскому жалованию, которое было гораздо ниже оплаты труда наемных работников. Однако вырваться из концентрационных лагерей удалось далеко не всем. После того, как в России произошла Октябрьская революция, западный мир охватила еще одна фобия — боязнь «красной угрозы». А поскольку на Украине шла гражданская война, украинцев вновь посчитали неблагонадежными. Таким образом, лагеря для интернированных и офис генерала В. Оттера продолжали действовать вплоть до1920 года.
Заключенные были лишены доступа к газетам, их переписка подвергалась цензуре, а они сами жестокому обращению со стороны охранников. Вот что писал генерал Оттер: «различные жалобы со стороны заключенных жестокое поведение охранников я боюсь, имеет основания, и этот факт не может не вызывать сожаления, и я с сожалением должен сказать, такое отнюдь не редкость на других станциях». долгие годы заключения оставили свой след и в состоянии здоровья интернированных украинцев. Оттер признал, что «безумие отнюдь не редкость среди заключенных».
Известным представителям украинской диаспоры в Канаде пришлось потратить немало сил, чтобы доказать общественности и правительству страны полную лояльность их соотечественников новой родине. «В таком политическом климате, — пишет Любомир Лусюк, — украинские канадцы еще долго побаивались оказаться за колючей проволокой. Американские тайные агенты отмечали, что украино-канадцы до сих пор подавлены опытом, который они получили во время Первой мировой войны. Еще десятилетия спустя они вспоминали, как в те годы было тяжело оказаться украинцем в Канаде».
С 2002 года в Канаде запущен Project Roll Call, который должен способствовать поискам сведений про интернированных, поскольку еще перед Второй мировой войной эти списки были уничтожены, а также с 2004-го года рассматриваются законопроекты о реституциях и моральных и иных компенсациях за интернирование во время Первой мировой войны.
В настоящее время канадские украинцы, которых более миллиона, играют бОльшую роль, чем почти вдвое более крупная диаспора украинцев в США. Три среднезападных провинции: Альберта, Саскачеван и Манитоба – стали центром украинской культуры.
К этническим украинцам, которые добились успеха на политической сцене Канады, можно отнести Уильяма Гавриляка, который трижды был избран мэром города Эдмонтон и бывшего премьер-министра Альберты Эдварда Стельмаха, но наибольших успехов достиг Роман Гнатышин, который в 1990–1995 годах занимал должность генерал-губернатора Канады. Его отец – Иван Гнатышин был сенатором от Прогрессивно-консервативной партии.
Сергей Ветров
Источник: vybor.ua
