Одна жительница Донецка целый год не была в своем родном городе, после чего все же решилась посетить его.
Свои впечатления о нынешней жизни Донецка, настроениях местных жителей, которые остались в оккупации, и еще о многих мещанских подробностях жительница Донецка рассказала на страницах издания «Зеркало недели», передает «Пресса Украины».
Предлагаемый текст о нынешней жизни Донецка предлагаем читателям «Прессы Украины» без правок и сокращений.
Дома в Донецке не была год. Удалось приехать в отпуск. Проведать родственников. Окунуться в уют своей квартиры. Пройтись по родному городу. Этой встречи я ждала долгие месяцы, представляла ее себе в мельчайших подробностях, она мне снилась по ночам… И вот она состоялась. Но после увиденного поймала себя на мысли: а в родном ли Донецке я, здесь ли мой дом? Буквально за неделю понятие «дом» для меня сузилось. Раньше это был Донецк, весь город. Сегодня — лишь моя квартира. Даже не подъезд, жители которого всегда были необычайно дружны. Мы часто устраивали посиделки во дворе, делились своими радостями, помогали в беде. Если кто-то покупал мебель, то точно знал, что можно не тратиться на грузчиков — соседи всегда помогут.
Сегодня наш подъезд — разделившаяся мини-страна. Разделившаяся по идеологическим несоответствиям. Соседка по лестничной площадке Татьяна Ивановна уже почти год не общается с соседкой по тамбуру Еленой Васильевной, с которой дружила более 30 лет. Потому что сын Елены Васильевны ушел в «ополчение», а дети Татьяны Ивановны вынуждены были бежать (именно бежать) в свободную Украину, так как участвовали в митингах Евромайдана. Что теперь объединяет этих пожилых женщин? Искалеченные судьбы их детей. Но это «общее» еще больше их друг от друга отталкивает.
Почти 70-летние Вера Ивановна и Павел Арсеньевич с сентября прошлого года живут вместе с сыном, невесткой и внуками. Раньше дети жили отдельно, сын Александр был предпринимателем, заботился о стариках, всячески им помогал. В кредит купил своей семье дом, обустроил его. Только новое место жительства оказалось на Октябрьском. И вот уже год их дом стоит в руинах. Восстанавливать пока нет смысла — после первых обстрелов заменил выбитые окна. Через месяц снаряд попал в крышу.
«Главное, что все живы. Жену и детей я еще в конце прошлого июля к родителям отправил. Сам до сентября жил в доме, охранял, чтобы не разграбили. Когда оставаться было уже не в чем, тоже перебрался сюда», — рассказывает Александр.
У Александра было несколько торговых точек на рынках, в том числе на Путиловском. Но и рынка уже давно нет. И бизнеса нет.
«Выживали в основном на гуманитарную помощь, которую родители от Ахметова получали, — продолжает Александр. — Нам с женой и двумя детьми гуманитарка по возрасту не положена. Но у нас семья большая — шесть человек, на два ежемесячных продуктовых набора не протянуть. Работы в Донецке не было. Поэтому осенью я пошел в ахметовский штаб «Поможем». Работал волонтером — сортировал и грузил такие же продуктовые наборы на «Донбасс Арене». Работа физически тяжелая, зато каждые две недели получал дополнительный продуктовый набор плюс ежедневные обеды для волонтеров. Спасала и украинская пенсия родителей (мы ее успели переоформить). Хоть и небольшая, но все-таки. Так дотянули до декабря. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации и буду сидеть на шее у стариков. Из-за них и не уезжаем. Они категорически не хотят, говорят, что им поздно что-то менять. С ноября предприятие жены начало потихоньку работать. Она у меня бухгалтер. Где-то в феврале получила первую зарплату. Мы с другом зимой тоже занялись перевозками, в основном возим грузы из России. С весны родители начали дополнительно получать пенсию и от «ДНР». Так что сейчас уже полегче».
Моя подруга — одноклассница Наташа. С детства живем в одном дворе. Она учительница в школе. С мужем давно развелась, воспитывает сына — Мишке уже 12 лет. «Конечно, крайне трудно было. И сейчас трудно, но с прошлым годом не сравнить, — делится Наташа во время нашего чаепития на кухне. — Нам, учителям, после прошлогоднего июля первую зарплату дали в конце октября. Накануне местных выборов. Ну, чтобы не бузили и на выборах были лояльнее. Обещали, что все уже наладилось, что Россия нас в беде не оставит, что теперь каждый месяц будем получать. Но выборы прошли. И следующие выплаты начали получать только в январе (дали часть долга за осень). Весной платили исправно, потихоньку погашали долги. И сейчас, слава богу, платят. У меня выходит 4,5 тыс. грн, на эти деньги здесь с трудом проживешь. К тому же в школе все за свои покупаешь (а на ту же канцелярию сколько уходит: пачка бумаги, чтобы задания распечатать, — 140 грн). В этом июне у нас было собрание, грозили, что закон какой-то по коррупции приняли. Чтобы никаких денег с родителей — ни на канцтовары, ни на шторы, ни на ремонты. Что все строго, если кто-то «стуканет», мало не покажется. Разбираться, мол, будут чрезвычайно серьезно. Мы задали, конечно, вопрос — а как же с сопутствующими товарами и финансированием школ? Сказали: будет. Но когда — не сказали. А мне ведь еще и сына поднимать нужно. Парень растет. Кроме питания каждый сезон — новая одежда и обувь. Здесь также спасают гуманитарные точки и простые дончане — мы в соцсетях постоянно обмениваемся, у кого что из вещей осталось. С одними меняемся, кто-то просто отдает. Я уже больше года ничего не выбрасываю, Мишка из джинсов вырос — обязательно простираю, проглажу и кому-то отдам. И мне так же. Конечно, взаимопомощь в Донецке сильно помогает. Беда реально объединяет».
О «новой системе обучения» подруга отзывается со скепсисом: «Еще зимой перешли на российские стандарты. Правильнее, наверное, будет сказать — на советские. Мне легче, я математику преподаю. Гуманитариям, конечно, не позавидуешь. Давление есть, приходится и о родном крае в свете сегодняшних событий говорить, и политинформацию проводить. Самое страшное, что они заставляют ломать психику наших детей. Ведь ничего не решено, «ДНР» никто не признал, ситуация не стабилизировалась, что будет через год — никто не знает. Так оставьте хоть детей в покое. Они и так, бедные, за этот год натерпелись ужасов на улице, а вы еще и в голову к ним пытаетесь залезть. Да так неумело, так топорно. Нам с директором повезло. Некоторым из нас (кому может доверять) она говорит: «Девочки, давайте без перегибов. Можете о чем-то промолчать — лучше промолчите, не нужно на ребят давить. Ну а если проверка, то понятное дело — все под козырек. Среди учителей — тоже разные. Некоторые, из тех, кто на митинги и на референдум ходил «от чистого сердца», прожив во всем этом ужасе год, изменили свою точку зрения. Есть те, кто стоят на своем, что «ДНР» не виновата, это люди нас не поддержали и предали такую прекрасную идею. Но в школе мы стараемся подобные разговоры не заводить, иначе точно переругаемся. Просто все разделились по «идеологическим группкам» и стараются не пересекаться.
После разговоров по душам — путешествие по городу. Первое посещение, конечно же, магазин. Перед походом в него теперь нужно зайти в обменный пункт, так как с сентября все основные расчеты — только в рублях. За 1 грн —2,70–2,77 руб. Как рассказывают местные власти в местной прессе — это средний между украинским и российским курсами. Кто имеет возможность ездить за линию разграничения за последние полгода (когда в «ДНР» действовал фиксированный курс 1:2) приспособились: в свободной Украине снимают с карточек гривневые зарплаты или пенсии и сразу меняют на рубли. Сейчас разница сократилась, но все равно закупать рубли на подконтрольной территории по курсу 3,03–3,10 выгодней. В России же, говорят, выгоднее покупать доллар.
Источник: uapress.info
