Как пишут о войне современные писатели.
Проза горячих точек… Именно так можно сейчас определить то, что традиционно в русской литературе называлось прозой о войне. Потому что воюем мы в последние сорок лет в горячих точках, а не на широких пространствах. Сущность подходов к описанию русского человека в военных обстоятельствах от этого не меняется. Грубо говоря, подходов этих всегда было два – героический и обличительный, и традиция обоих уходит в глубь столетий.
Так уж получилось, что первое высокохудожественное произведение о войне несло в себе в большей степени обличительный заряд, нежели героический. Имею в виду «Слово о полку Игореве». Оба подхода к теме легли на пространстве прозы Льва Николаевича Толстого. Более раннее произведение роман «Война и мир» носило героический характер, а более позднее, «Хаджи Мурат» – в большей степени обличительный. В ХХ веке огромному пласту героической литературы о Великой Отечественной войне Виктор Астафьев противопоставил своих «Проклятых и убитых», созданных в угоду конъюнктуре 90-х годов, когда разоблачалось, проклиналось и очернялось все в русской истории и, прежде всего, в истории советской.
Именно в это же время, ввиду нарастания количества горячих точек и на фоне общего всепроклинательства родилось и огромное количество обличительных произведений военной литературы. Началось все с яростной травли афганской войны, которую, в сущности, назвать войной тоже нельзя, это, скорее, состоящая из множества горячих точек многолетняя заграничная кампания, причем, весьма успешная. В течение девяти лет наша доблестная 40-я армия закрывала собой географическую пробоину, сквозь которую, после ее ухода из Афганистана, хлынул мощный поток наркоты. И потери в той кампании доказывают ее успешность. Только вдуматься: за девять лет в Афганистане погибло столько же человек, сколько осенью 1941 года под Москвой погибало ежедневно. Еще раз: 9 лет и 1 день!
А в фильмах и книгах про Афган кровь полилась куда более широкой рекой, в этих кинематографических и литературных сочинениях наших солдат погибло больше, чем в действительности.
В итоге деятели культуры превратили большую афганскую горячую точку в огромную, кошмарную и кровопролитную войнищу. Одним из самых ярких произведений об Афгане стал роман Олега Ермакова «Знак зверя», в который автор перелил все пережитые им самим на войне страхи, наполнив ими его до отказа. А что было бы, побывай автор на фронтах Великой Отечественной? Во сколько раз был бы сильнее его обличительный пафос?
Но в те времена обличать нашу армию было нельзя, а в конце 80-х и начале 90-х, то есть к моменту появления этого произведения, только ленивый не поносил «афганскую авантюру», и писатель влился в общий хор обличителей. Кроме романа «Знак зверя» он издал книги «Афганские рассказы» и «Возвращение в Кандагар». Все это охотно поддерживалось критикой, в то время как более взвешенные книги, реально описывающие события у южных границ СССР, оставались незамеченными.
В это же время о войне в Афганистане писал Александр Проханов. Он старался героизировать армию, но экспрессионистическая манера письма, свойственная Проханову, тоже требовала нагнетания ужасов, и люди в его произведениях гибли в огромных количествах и весьма разнообразно. А уже в конце 90-х вышла книга Виктора Князькина, пишущего под псевдонимом Виктор Николаев, «Живый в помощи». Автор, как и Олег Ермаков, служил в Афганистане и даже получил орден Красной Звезды. Его произведение, написанное уже по немного остывшим следам, изобразило как героику той войны, так и ее неприглядные стороны. Многое в книге вызывало сомнение, особенно у тех, кто тоже прошел в свое время через Афган, но в итоге автор не только был возвеличен Союзом писателей России, но и получил Патриаршую премию за то, что совершил попытку привести читателя от ужасов войны к постижению Бога.
В 90-е же годы появился, пожалуй, наиболее серьезный из писателей, пишущих о войне. Николай Иванов с 1981 года служил в Афганистане в Воздушно-десантных войсках, награжден орденами и медалями, затем стал главным редактором журнала «Советский воин», откуда его уволили в 1993 году за отказ публиковать материалы в поддержку расстрела Белого дома Ельциным. В 1996 году, во время очередной командировки в Чечню, Иванов был захвачен в плен и четыре месяца провел в чудовищных условиях, в яме. Был освобожден в результате спецоперации. Иванов пишет настоящую правду о войне — без истерик. Как говорил Николай Гумилев в своем стихотворении «Мои читатели», «Я не оскорбляю их неврастенией». Иванов не стремится к нагнетанию ужасов, к очередному доказательству, что война это плохо, а мир это хорошо. Мы и так это знаем, любим детей и цветы, поднимаем тосты за мир во всем мире. В итоге, все обличители, оказавшиеся в 90-х годах столь любезными либеральному критику и обласканные на Западе, не смогли доказать Америке, что бомбить мирные города – это не очень гуманно. И сколько бы они не доказывали нам, что нельзя воевать, те, чьи заказы они вольно или невольно выполняли, рано или поздно придут воевать с нами, и будущие войны могут оказаться куда кошмарнее, нежели то, что описывал Олег Ермаков.
Проза Иванова является подлинно художественным и непредвзятым осмыслением столь важного явления, как русский человек, и вообще, человек на войне. Ибо именно в этой ситуации он проходит одно из главнейших испытаний, выявляет, человек ли он или ничтожество, трус и предатель.
И можно ли дальше существовать, осознавая свое ничтожество. За четверть века из-под пера Николая Иванова вышли такие произведения о войнах в горячих точках, как «Засечная черта», «У синей реченьки», «Комбатанты», «Без права на славу», «Вера, надежда, война», «Спецназ, который не вернется», «Зачистка», «Наружка», «Чистильщики», «Шторм начать раньше», «Черные береты» и другие. О своем пребывании в чеченском плену Иванов великолепно написал в повести «Вход в плен бесплатный», вполне сравнимой с таким шедевром прозы Льва Толстого, как его рассказ «Кавказский пленник».
В русле прозы Николая Иванова написана повесть Василия Дворцова «Тогда, когда случится». Поэт, прозаик и великолепный живописец Василий Дворцов, работающий в весьма своеобразной колористической манере, показывает русского человека, вырванного из мирной жизни, в которой тоже весьма все не благополучно, и попавшего в жизнь, где могут убить, взять в плен, замучить до смерти. Но и у Дворцова нет истерик и тщетных призывов «make love, not war!», потому что и без того понятно, что наслаждаться жизнью лучше, чем месить сапогами военную грязь и падать замертво в кровавую лужу. Однако вряд ли книги Василия Дворцова и Николая Иванова будут замечены критиками, обличающими нашу армию и благоговеющими перед армиями наших врагов.
На защите дипломов в Литературном институте мне довелось быть оппонентом у выпускника Константина Алексеева, поразившего меня своим рассказом о чеченской войне, в котором главный герой, сражающийся на стороне федералов, по матери русский, а по отцу чеченец. Действующий сотрудник МВД, ветеран боевых действий, Константин Алексеев тоже пишет правдивую и непредвзятую прозу о горячих точках. За последние годы вышли в свет его книги «Рассказы о чеченской войне», «Кровный брат», «Серебряные нити», «Черная суббота», «Восприемник». Честным критикам стоит обратить внимание на этого писателя.
Захар Прилепин, в отличие от предыдущих авторов, весьма раскручен. Благо, он получил раскрутку до того, как занял позиции, нелюбезные для нашей в основном либеральной литературной критики. Вскоре она станет и его замалчивать. Пока еще не может, поскольку сама же и раскрутила. Прилепин дважды участвовал в боевых действиях в Чечне, в 1996 и 1999 годах, то есть знает и первую, и вторую чеченскую, позорно проигранную и с помпой выигранную. Можно было бы ожидать нового обличителя, но, к счастью, не дождались.
Роман Прилепина «Патологии», описывающий человека на чеченской войне, полностью лишен спекуляций на этой волнующей теме. В нем нет ни фанфар, ни улюлюканья, ни восторгов, ни истеричных воплей.
Писатель с удивительной точностью показывает, как на войне обостряются чувства. И если у человека они – чистые и светлые, то в военных условиях он и будет вести себя по-человечески, а если он в душе своей – скот, то скотское вылезет во всем своем безобразии. Истина не новая, но Прилепин изящно ее раскрывает, и, пожалуй, роман «Патологии» — одно из его лучших произведений.
Сейчас новой и очень горячей точкой стал Донбасс. Можно ли было такое представить еще каких-то пять лет назад? Уму непостижимо! Но от суровой действительности не отмахнуться, как от надоедливой мухи, и не прибить ее газетой. Начали появляться произведения и об этой войне. Недавно вышел замечательный рассказ все того же Николая Иванова о том, как деда, умершего на одной стороне, везут хоронить на другую – то бишь туда, где «кто не скачет, тот москаль». Появились первые военные рассказы Владимира Казмина, руководителя Луганской писательской организации, у которого снаряды, прилетевшие с запада, уничтожили и городское, и загородное жилье. Появился роман Александра Проханова «Убийство городов», в котором удивительно красиво показано, как пожилой писатель собирается ехать на Донбасс, уже придумал главного героя будущего романа, но перед поездкой он внезапно умирает, а герой продолжает жить и самостоятельно отправляется сражаться за тех, кого в Киеве называют террористами.
Целью этой статьи не является полный обзор всех литературных произведений о горячих точках. Важно было показать то, как по-разному писатели относятся к своей задаче при описании военных событий и участвующих в этих событиях героев. Как политическая конъюнктура способна превратить писателя в барыгу, спекулирующего на царящем в обществе настроении обличительства. И как настоящий писатель может и должен сохранить спокойствие, столь необходимое при создании подлинно художественного произведения, не впасть ни в очернительство, ни в излишнюю помпезную героизацию. Это та золотая середина, которую честные русские писатели умели и должны уметь находить.
Александр Сегень
Источник: stoletie.ru
