Сергей Мироненко говорит о первых месяцах советско-германской войны, пакте Молотова-Риббентропа и допуске к российским архивам.
В этом году, когда Россия отмечала 70-летие разгрома гитлеровской Германии, у многих вызвали раздражение высказывания директора Государственного архива Российской Федерации Сергея Мироненко о преступной сущности пакта Молотова-Риббентропа и о том, что подвиг 28 панфиловцев является мифом. В интервью журналу “Diplomaatia” Мироненко (64), возглавляющий архив с 1992 г., рассказал о своих воззрениях на историю и о том, какие интересные открытия принесло массовое рассекречивание документов военных лет.
В последние годы в России было обнародовано множество исторических документов, многие ранее засекреченные материалы теперь доступны для историков. Какие находки вы считаете самыми интересными и существенными?
Таких вещей очень много. Например, недавно был издан трехтомник “Генерал Власов. История предательства”. Генерал Власов и его Русская освободительная армия – это один из сложных эпизодов Второй мировой войны (Андрей Власов был в начале войны одним из самых успешных советских военачальников, но в 1942 г. попал в плен к немцам – Я.П.). Теперь обнародованы все хранившиеся в архиве ФСБ (российская служба безопасности, преемница НКВД и КГБ – Я.П.) документы следствия по делу Власова. Для меня это знаковое событие. В свое время многие недоумевали, почему процесс по делу Власова и его сподвижников не был открытым, но, очевидно, (власти) опасались, что подсудимые станут делать антисоветские заявления.
Что в обнародованных документах о Власове представляет наибольший интерес?
В плен к немцам попали два генерала, точнее говоря, два генерал-лейтенанта: Андрей Власов и Михаил Лукин, который оказался в плену с такими тяжелыми ранениями, что ему ампутировали ногу. Немцы вели переговоры с обоими. Сохранились немецкие протоколы допросов Лукина, и он, как и Власов, осуждал колхозы и репрессии, в общем, сторонником Советской власти он не был. Но в отличие от Власова, Лукин не пошел на сотрудничество с немцами. Так что два генерала, две разных судьбы… А Власову организовали даже встречу с Генрихом Гиммлером ( руководителем полиции и сил безопасности гитлеровской Германии – Я.П.), который поддержал идею создания русских воинских формирований. Кстати, Гитлер был категорически против этого плана. Власов поехал с этим планом и к Лукину, но тот ответил: “Вы, Андрей Андреевич, наивный человек, если полагаете, что Гитлер позволит вам сформировать независимое правительство России”. Поначалу Власов хотел, чтобы Гитлер гарантировал целостность России в границах бывшей Российской империи, и на это Лукин сказал Власову: “Поверьте, этого не будет, а раз не будет, значит, сотрудничество с немцами не имеет никакого смысла”. В итоге Лукин оказался прав (в отличие от Власова, который после проведенного НКВД следствия был повешен, Лукина в Советском Союзе к ответственности не привлекли – Я.П.). Одним словом, работа с этим сборником убедила меня в том, что Власов оказался все-таки предателем. Он был, конечно, фигурой сложной, но документы показывают, как шаг за шагом он шел на сотрудничество с немцами. Коллаборационизм – интересная тема, касающаяся не только России, но и многих стран Европы.
Еще очень важно, что совсем недавно, в июне этого года, впервые были рассекречены и опубликованы в дигитальной форме документы Государственного комитета обороны (чрезвычайный орган управления, координировавший оборону, а потом – наступление на Германию – Я.П.). Гриф “секретно” снят пока не со всех документов ГКО, но уже опубликованное – это громадный массив. Например, опубликованы все постановления ГКО. Центральный архив Министерства обороны России обнародовал огромное число документов военной поры, и ученым предстоит очень серьезная работа по изучению всех этих материалов.
Если еще говорить о документах военного времени, то удалось ли найти какую-то новую и интересную информацию о первом периоде советско-германской войны (в России ее принято называть Великой Отечественной – Я.П.) и о деятельности Сталина в это время?
Давно известно, что Сталин не ожидал нападения Германии на Советский Союз. Очень подозрительные люди нередко верят в то, что им хочется верить. Сталин хотел верить, что пакт Молотова-Риббентропа предотвратит нападение со стороны Германии. Теперь достоверно известно, что когда нападение все-таки произошло 22 июня, Сталин впал в глубокую депрессию и два дня не приезжал в Кремль. Представьте себе, что это означало в ситуации, когда Минск пал уже 28 июня и немцы наступали прямо на Москву со скоростью 60-80, а иногда и 100 километров в день (от Минска до Москвы чуть более 700 км. – Я.П.). А ведь все управление страной было сосредоточено в его руках… Тогда его ближайшие сподвижники Ворошилов, Маленков и Булганин решили поехать к Сталину на Ближнюю дачу (любимая дача Сталина, расположенная сравнительно недалеко от Кремля, отчего она и получила название “ближней”; сегодня она находится уже в черте города – Я.П.).
Приезд туда по собственной инициативе был категорически запрещен даже Молотову или Маленкову, то есть важнейшим после Сталина лицам в государственной иерархии. Сталин сам иногда вызывал туда тех, с кем хотел поговорить. И все-таки они поехали туда без приглашения и обнаружили там Сталина в полном смятении. Тогда он и произнес знаменитую фразу: “Ленин оставил нам великую державу, а мы ее просрали”. И только слова Ворошилова – “Как же так, Коба (прозвище Сталина еще со времен начала его карьеры революционера – Я.П), ты должен руководить нами, сплотить нас, ведь мы же на тебя надеемся” – ободрили Сталина в такой степени, что прямо там же было принято решение о создании Государственного Комитета обороны. Сталин не забыл эти дни и весной 1945 г. в застольной речи на приеме по случаю победы сказал фразу, на которую мало кто обратил внимание: “Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство… <…>. Но русский народ не пошел на это…”. Сталин очень хорошо помнил, в каком положении оказался в июне 1941 г.!
Источник: rus.delfi.lv
