«Если вам кто-то будет говорить, что журналист должен быть беспристрастным, не верьте этому человеку».
Известный российский теле- и радиоведущий Роман Бабаян поделился с КАВПОЛИТом своими размышлениями о журналистской этике, столпах стабильности в Чечне, внешнеполитической ошибке Москвы, а также рассказал, кого в нынешних реалиях в России считают «хорошим».
− Можно ли говорить, что территориальные конфликты порождают и информационный бой между журналистами? Если взять пример Украины…
− Лично я не уважаю украинских коллег, если их можно назвать коллегами. На Украине ловят наших журналистов, надевают им мешки на голову, подбрасывают какие-то гранатометы, сажают их в следственные изоляторы СБУ и черт знает что с ними делают, а те, кто называет себя журналистами на Украине, аплодируют и говорят – правильно, так и надо! Это нормально? Можно считать таких людей коллегами? Думаю, нет.
Я что-то новое стал открывать для себя на Украине. Я такого нигде в мире не видел. Помню, когда я работал в Багдаде в 2003 году, в гостинице «Палестина» жили все журналисты, принявшие для себя решение остаться в Ираке на время войны.
В гостинице был подземный паркинг, который использовался как бомбоубежище. Когда американцы начинали наносить авиаудары, люди бежали на эту парковку. Помню, зашли 20 иракских автоматчиков, а с ними несколько человек по гражданке – представители «Мухабарат» (служба безопасности Ирака — прим. ред.). Старший начинает кричать: «Where`re СNN?» Им показывают: вот съемочная группа CNN. Он отдает приказ этим автоматчикам взять съемочную группу и увести куда-то.
Я и несколько журналистов подошли к этому мухабаратчику и спросили, куда они хотят увести съемочную группу CNN? Он мне ответил тогда так: «Американцы нас бомбят, а они здесь сидят. Мы приняли решение их депортировать». Я говорю: «Отлично, сейчас они выйдут на улицу, но там взрываются ракеты кругом. Вы их на верную смерть выгоняете?» В ответ: «Ракеты американские, и они – американцы. Вот пускай теперь сами друг с другом и договариваются»…
И тем не менее мы убедили этого человека не трогать этих журналистов. В итоге группу CNN все равно депортировали, но сделали это после ракетного обстрела.
И когда я вижу, что происходит на Украине, как ведут себя местные журналисты, – это для меня какая-то новая реальность. И поэтому я говорю: я этих людей за коллег не считаю вообще. Честно говоря, я их презираю.
− По каким параметрам вы даете оценку событиям на Украине?
− У меня есть одно большое преимущество по сравнению с некоторыми коллегами, которые работают в том же жанре, что и я. Я 20 лет работал в поле, был в разных местах и видел очень многие вещи. И сейчас, наблюдая за событиями на Украине, я могу точно сказать, что будет там происходить в будущем.
− Пророчество?
− Никаких пророчеств. Югославская история. Начиная с 97-го года я практически не вылезал из Югославии. Я практически там жил и видел, как разворачивались события. Что называется, найдите 10 отличий между тем, что происходило в Югославии, и тем, что происходит на Украине. Отличий почти нет. И посмотрите, что происходит сегодня в Македонии. Все то же самое. Как под копирку.
− Как вы думаете, освещая украинские события, многие ли российские СМИ вели себя корректно? Не было перехода от обзора ситуации к откровенной пропаганде: какие-то факты опускаются…
− Я не буду с этим спорить, но это нормально. Когда страна вступает в какое-либо противостояние, начинают работать некоторые дополнительные механизмы, в том числе и механизмы пропаганды.
− Вы согласны с наблюдениями экспертов, журналистов, что антиукраинский тренд несколько подвинул антикавказские настроения, которые имели место в российском обществе?
− Подвинул…
− С чем вы это связываете?
− Все очень просто. В какой-то момент люди поняли, что вне зависимости от того, кем человек является по национальности, он может отстаивать интересы России, даже поехать воевать за Россию.
− То есть кто воюет за Россию, тот хороший?
− Да, получается так.
− В какой момент началась эта трансформация сознания?
− Ровно в тот момент, когда мы узнали, что осетины, чеченцы и другие кавказцы-ребята воют в составе ополчения ДНР… В тот момент, когда люди Рамзана Кадырова поехали в Киев и привезли оттуда двух журналистов телеканала «Звезда», которых украинские власти держали в изоляторе СБУ. Когда Кадыров заявил, что если ему дадут приказ, то он готов в любой момент во главе 25 тысяч человек, которых он собрал на стадионе, выдвинуться в сторону ДНР, ЛНР, чтобы защитить жителей этих республик.
Народ все это видит, люди же не дураки. Народ оценил все эти действия главы Чечни. И меня на самом деле радует эта тенденция.
Сейчас на Украине мы наблюдаем просто парадоксальные вещи. Люди с русскими фамилиями и именами, например, Иван Иванович Иванов – казалось бы, на сто процентов русский – а он будет говорить о том, что он свидомый украинец и ненавидит Рашку, которую надо зачистить и стереть с лица земли.
А кавказцы готовы ехать защищать жителей Донбасса и, если надо, умирать за Россию.
− Россия же отрицает присутствие своих военных в конфликте на Украине…
− Граждане России там присутствуют, и это несомненный факт. Отрицать это нельзя ни в коем случае, но это добровольцы. Среди них – и бывшие военные, и казаки, и просто люди, которые поняли, что иначе поступить сегодня они просто не могут, и т.д. Одним словом, разные люди. Но при этом регулярной российской армии, о чем нам уже второй год говорят господа с Украины, там нет. Иначе нам давно представили бы видеодоказательства этого или снимки со спутников.
Кроме того, вы же понимаете, что если бы там действительно воевала российская армия, то война уже давным-давно бы закончилась.
Знаете, мне очень жалко Украину и украинский народ, но самое ужасное в сегодняшней ситуации – это то, что значительная часть населения не против войны. Они не хотят ее остановить. По крайней мере, пока. Вот в этом-то и ужас.
Меня порой упрекают, что я в своей программе не скрываю свою позицию по украинскому вопросу, а ведущий должен быть беспристрастным… Ничего подобного. Я не согласен. Кто сказал, что я должен быть беспристрастным?
− Журналист должен быть беспристрастным.
− Нет. Если вам кто-то будет говорить, что журналист должен быть беспристрастным, не верьте этому человеку, это невозможно.
− До того, как я включила диктофон, вы сказали: «Я не занимаюсь Карабахским конфликтом». Логика понятна, вы не хотели, чтобы ваши суждения сопоставлялись с вашей фамилией…
− Не совсем так. Даже если я буду абсолютно над схваткой, поставив у себя в студии с одной стороны азербайджанцев, а с другой стороны армян, азербайджанская сторона все равно мне верить не будет.
− Возвращаясь к Чечне. Вы сказали, что работали там во время двух кампаний. На ваш взгляд, эхо войны прошло? Вы верите, что события войны забыты?
− Забыты..? Вряд ли, но думаю, что больше этого там никто не хочет.
− Чеченцы поддерживают политику Рамзана Кадырова? Когда он говорит, что является пехотинцем Владимира Путина и т.д.?
− Мне сложно говорить… Я был в Чечне, но в не очень хорошие времена. Там шла война, и это была немножечко другая Чечня. Были другие люди. Думаю, большинство, наверное, поддерживают позицию Кадырова, но наверняка есть и те, кто не поддерживает…
− Чеченцы злопамятны? Они поддерживают устремления Рамазан Кадырова помогать власти, которая прославилась угрозой про клозеты?
− Конечно, это неоднозначно воспринимается. Часть людей, которые, собственно, настроены против Кадырова или находятся в латентной позиции, молчат, затаились…
− Почему затаились?
− Потому что боятся… Тут все понятно. Но хочу повторить: главное сегодня – это то, что в Чечне мир.
− Вам не кажется, что конфронтация перешла на другой уровень? Идет не классическая война, а культурологическая?
− Это распространенная точка зрения. Не думаю, что господин Кадыров сегодня заинтересован в том, чтобы Чечня де-факто была независимым государством, на территории которого бы не действовали российские законы. Пока в Чечне руководит Кадыров, не будет никакого противоречия законам и Конституции РФ, не будет никакого обострения между Чечней и федеральным центром. Я в этом уверен.
Кадыров – достаточно сильный человек, хотя, естественно, мы догадываемся, каким образом он решает определенные вопросы, зная вообще, как там все устроено. Но с другой стороны, когда я начинаю с кем-то говорить о Чечне, я вспоминаю тот ад, который там был еще совсем недавно, когда была война.
Я помню оператора CNN, он умер уже, царствие ему небесное. Наши съемочные группы тогда одновременно снимали в Самашках, после того как федеральные войска там отработали. Кругом части человеческих тел. Вот он это снял, положил камеру и говорит: «Все, мужики, я сломался». После этого он больше не снимал ничего.
Вот теперь подумайте сами, такое можно забыть? Конечно, нет. И повторения войны в Чечне никто не хочет.
− Не пошатнется ли стабильность в Чечне из-за участия некоторых чеченцев в боевых действиях на Украине? Для многих стран на Ближнем Востоке встала серьезная проблема: что делать со своими гражданами, которые добровольно поучаствовали в сирийских событиях?
− Если Кадыров принимает такое решение и разрешает добровольцам туда уезжать, наверное, он оценивает все риски. Предположить, что он дает отмашку на отправку людей туда и при этом не понимает того, о чем вы говорите – крайне сложно.
− Смотрела ваш видеоблог. Вы рассуждали о внешней стратегии Вашингтона на примере Ближнего Востока и назвали политику Обамы «хромой уткой». Как бы вы описали политику России на Ближнем Востоке?
− Возьмем Сирию… Кто намутил там воду, скажите мне?
− Саудия и Катар.
− Но кто им помогал?
− Великобритания…
− И Штаты. Дошло даже до того, что Саудовская Аравия в какой-то момент даже сделала официальное предложение американцам – оплачивать каждую ракету, которую Штаты выпустят по территории Сирии. Хорошо, что у американцев хватило ума не подписаться под эти условия. Иначе бы США просто превратились в государство-наемника, работу которого оплачивают монархи Персидского залива.
− Но это доказывает, что США играют как раз не солирующую роль, как мы привыкли говорить…
− Слушайте, когда только появлялись первые отряды сирийской оппозиции, которым активно помогали американцы, мы говорили: «Ребята, что вы делаете?» Они подгоняют автомобили, начиненные взрывчаткой, в центре Дамаска к зданию министерства обороны. Мирный город еще, не то что сейчас. И взрывают эти машины. Десятки людей погибают.
Во всем мире, всегда и везде такие действия называются террористическим актом, а официальный представитель госдепартамента США потом выходит и говорит, что это не террористы, а борцы с режимом Башара Асада. Нормально?
Какое-то время я искренне не понимал, что они делают вообще в принципе.
США стояли за событиями в Египте, в результате которых к власти пришли «Братья-мусульмане»…
− Мурси вы имеете в виду?
− Да. И вот интересный момент. В Палестине, в Секторе Газа точно такие же «Братья-мусульмане» называются организацией ХАМАС, и она считается в Америке террористической. А в Египте они их поддержали.
− Владимир Путин называл Мурси близким другом РФ…
− Да, но это несколько другая история. Я не про это сейчас.
США своими действиями в Египте взорвали ситуацию у границ Израиля – своего близкого партнера, стратегического союзника на Ближнем Востоке. Я задавался вопросом – зачем они это делают? Ведь если ты мутишь воду у границ собственного союзника, это значит, что завтра этот самый союзник перестанет тебе доверять.
− Игры США понятны: разделяй и властвуй… Вопрос был – какова российская политика?
− Российская политика заключается в том, что мы сейчас ловим все эти настроения. И мы заставили американцев понять, что без нас решить проблему Сирии и Ирана невозможно.
− А Россия правильно делает, что идет на такое сближение с Ираном? Не получится ли, что Тегеран в конечном счете «подложит свинью» России в том же вопросе нефти и газа?
− Во-первых, у Ирана из-за того, что страна долгое время находилась под санкциями, нет технологической мощности, чтобы сегодня обвалить рынок нефти и газа за счет своей добычи.
− Пройдет какое-то время, и ситуация может измениться…
− Чтобы произошли такие перемены, должно пройти лет десять. Во-вторых, надо понимать, кто такие персы. Они никогда не забудут, кто душил их санкциями на протяжении всех этих десятилетий, и не простят этого ни Соединенным Штатам, ни европейцам.
− А войну с Российской империей они забыли? Плюс современные зоны столкновения интересов Москвы и Тегерана: конфликт интересов в Центральной Азии, конфликт по Каспию…
− Я не знаю, что было во времена Российской империи. Я знаю, что сейчас мы явно союзники, и наши интересы совпадают на сто процентов. Мы планируем поставки в Иран зенитно-ракетных комплексов С-300, и в сегодняшних геополитических условиях это совершенно правильно.
− А что насчет отношений Москвы и Анкары? В турецком направлении Россия правильно ведет политику?
− Нет. На протяжении всей российской истории Турция никогда не была союзником России…
− И тем не менее газовые договоренности между сторонами были явно на руку Турции…
− Мое мнение: это наша огромная ошибка.
− Извините за некорректный вопрос, вы это говорите как человек с фамилией Бабаян или как российский журналист?
− Я просто знаю, что такое Турция. Без фамилии Бабаян. На протяжении всей своей истории Россия воевала с Турцией. Турция всегда действовала в собственных интересах. Имеет право, вопросов нет, но мы, прокладывая трубу, несем основную тяжесть расходов. А у нас есть стопроцентная гарантия, что после этого Турция не заявит о необходимости пересмотра условий этого контракта или не откажется от участия в проекте в принципе?
Есть риск, что завтра они скажут: мы хотим, чтобы вы нам продавали газ по 10 долларов за 1000 кубов. И что мы тогда будем делать? Кроме того, надо четко понимать, что, проводя собственный газ на территорию Турции, мы даем Анкаре в руки рычаг политического давления на многие столицы мира, в том числе и на нашу.
− Могут ли столкнуться в ближайшее время интересы России и Турции, скажем, из-за Грузии? Там планируется размещение центра НАТО, Турции эта ситуация выгодна, а Россия четко заявила, что не допустит усиления Альянса в Грузии..
− Центр НАТО – это не страшно. К тому же в Брюсселе прекрасно понимают, что как только они разместят реальную группировку – например, базу – на территории Грузии, Россия ответит симметрично.
− Как?
− Есть замечательное место Абхазия, есть Южная Осетия. Мы можем разместить там, например, свой аэродром с обслуживающим персоналом. Перебросить туда МиГи, подогнать к берегам Абхазии российские военные корабли… Кому это надо?
− При открытом украинском фронте Россия пойдет на обострение ситуации в этом регионе?
− Россия – великое государство. И Россия будет действовать. Тем более, мы знаем, как зовут сегодня президента Российской Федерации.
− Он человек, людям свойственно ошибаться.
− Мы понимаем, что это за человек.
− Но с Турцией, по вашей логике, президент России делает ошибку…
− С Турцией, мне кажется, он ошибается. Хотя мы с вами можем чего-то и не знать.
− Вам не кажется, что сейчас идет период возрождения Союза?
− Не Союза… Все умнее… Но это лучше, чем период, когда мы везде все сливали…
− Не велика ли цена, которую мы сейчас платим за то, чтобы перестать что-то сливать?
− А что делать?
− Патриотизм может лопнуть в любой момент. Людям неинтересны великие перспективы…
− Я так не считаю. Повторюсь: русский народ особенный и удивительный. Мы с вами можем выйти сейчас на улицу, подходить к людям и спрашивать: «Вы готовы затянуть пояса, чтобы при этом страна поднялась?»
− И сколько согласятся, по-вашему?
− 90 процентов.
− Вы сами готовы затянуть пояс? Перестать ездить в Европу, продать немецкую машину и пересесть на отечественный автопром?
− Легко, не проблема. На жигулях я ездил, ничего страшного…
− А рост цен на продукты?
− Цены выросли, но ошибка всех наших западных партнеров заключается в том, что они не понимают нашу ментальность. Они не поняли, что такое русский народ, несмотря на то что живут с ним на протяжении всего этого бесконечно долгого времени бок о бок. Они думали, что вот сейчас всей Европой объединятся, придут сюда, научат нас жизни, принесут «цивилизацию», и все будет хорошо.
Такое уже было в истории. И неоднократно.
Вот они пришли в 1812 году. Сюда же пришли не французы одни, сюда пришла вся старая объединенная Европа под наполеоновскими знаменами. И крепостные мужики выходили на них из лесов и поднимали их на вилы.
− Но люди сейчас другие. Нет крепостных.
− Да вы что?
− А что, рабская психология сохранилась?
− Нет никакой рабской психологии. Просто люди те же, народ тот же. Наши люди за свою Родину все что хочешь сделают. А вы говорите про какие-то машины, я вас умоляю…
Надана Фридрихсон
Источник: kavpolit.com
