6 мая этого года «Новая газета» опубликовала доклад российских военных инженеров, которые провели исследование обстоятельств крушения «Боинга» рейса МН17.
Выводы были сделаны следующие.
«Боинг» был сбит «зенитной управляемой ракетой 9М38М1 с боевой частью 9М314М, являющейся основной ракетой ЗРК «Бук-М1».
Сложившиеся условия встречи ракеты с самолетом и, как следствие этого, поле накрытия осколочным потоком реализуются только при стрельбе на курсовом параметре. Ракета двигалась на пересечение курса самолета под углами 72—75 градусов в горизонтальной плоскости и 20—22 градуса в вертикальной плоскости.
На основании условий встречи ракеты с самолетом определен наиболее вероятный район запуска ракеты (2,5 х 3,5 км), располагающийся южнее н.п. Зарощенское, который находился под контролем армии Украины.
13 мая мы опубликовали анализ доклада специалистов российского ВПК, который подготовил независимый историк и авиационный инженер-конструктор Марк Солонин.
Его выводы.
Без всякого сомнения, авиалайнер был сбит из установки «Бук-М1».
Если бы пуск ракеты был осуществлен из района поселка Зарощенское, то картина разрушения «боинга» была бы совершенно другой.
Если даже предположить маловероятное — стреляли из района Зарощенского, то все равно: эта территория находилась в тылу у сепаратистов.
Сегодня представляем вашему вниманию мнение военного ученого, испытывавшего зенитные комплексы средней дальности, сотрудника одной из организаций, занимающихся исследованиями в интересах ПВО. Имя мы не указываем, учитывая его служебные обстоятельства.
Можно ли установить траекторию полета ракеты и место дислокации ЗРК?
Почему российские спутники не засекли пуск?
Как близко от борта самолета взорвалась ракета и с какой стороны она прилетела?
— Есть ли в докладе места, с которыми вы согласны полностью?
— Я ознакомился внимательно с опубликованными доводами, схемами и картами. Учитывая, что я неоднократно осуществлял пуски «Бука», изучал проблемы, возникающие при его боевом применении в разных обстоятельствах, разрабатывал методы их решения, которые подсказывает современная наука, сам учился, других учил, могу сказать однозначно: самолет уничтожен ракетой именно этого комплекса. Изучив характерные отверстия в остатках фюзеляжа, могу дать стопроцентную гарантию. Тип боеголовки указан авторами доклада правильно. Это 9Н314М. Когда боевая часть подрывается, дисперсионное облако осколков состоит из частиц разной массы, которые теряют скорость неодинаково, и из их следов возникает весьма характерная картина. Именно так и выглядит обшивка, пораженная этой боеголовкой.
— А нам важно знать тип боеголовки?
— Однозначно. У «Бука» очень богатая номенклатура боеголовок. И далеко не все из них используются повсеместно, есть отличия по годам производства. Это поможет экспертам идентифицировать машину, установку или часть, которая осуществляла пуск.
— Американцы прошлым летом опубликовали свою реконструкцию траектории ракеты, теперь российские специалисты вывели свою траекторию. Они начинаются в разных районах: Снежное и Зарощенское. Публицист Марк Солонин на страницах нашей газеты принял эту эстафету. Он точно так же, как и авторы доклада, отталкивается от собственной реконструкции курса ракеты и места подрыва, которые, по его мнению, были другими. Задам самый важный для нас на этом этапе расследования вопрос: а вообще реконструировать траекторию в этом случае с точки зрения науки и практики возможно? Многие в этом сомневаются, указывая на небаллистическую природу полета управляемой ракеты.
— Зная эшелон, курс и скорость цели это сделать можно. Не только иностранцы, но и наши специалисты, без сомнения, вели этот самолет. Параметры известны всем, и расчет траектории ракеты, хоть и управляемой, — не великая диковина.
— Какова методика?
— Цель не маневрировала, это было почти ровное прямолинейное равномерное движение.
— Теперь уж все знают, что за ракетой идет хорошо видный дымный след. Если допустить, что, то ли в состоянии стресса, то ли в надежде подставить ракете борт, а не кабину, летчики в последний момент, увидев его, решили изменить курс, — все расчеты американцев, русских и Солонина ошибочны?
— Я исхожу из того, что самолет курс не менял: слишком мало времени, чтобы развернуть такую махину. Маневр можно начать, но смысла нет никакого. Счет идет на секунды. И в этот момент летчики были уверены, что такое невозможно ни при каких обстоятельствах.
— Почему? И мы сбивали корейский «боинг»; украинская армия на учениях сбила наш лайнер Тель-Авив—Новороссийск, и американцы сбили иранский лайнер рейса IR655, приняв его за истребитель. Такие случаи были, о них знают все пилоты.
— Это так. Но это не даст особой погрешности в расчетах. Полезно уточнить, конечно, был ли оснащен этот самолет приборами, контролирующими воздушные суда, идущие другими эшелонами, на случай опасных сближений. Сегодня многие самолеты ими оснащаются. Поэтому я думаю, что летчики не только дымный след, но и саму ракету на радаре видели. Как себя ведет пилот в такой ситуации — скорее вопрос к авиационным специалистам, занимающимся практической психологией. Я больше по ракетам. Большой погрешности не вижу. Они за 4 секунды пролетали километр. Если приложить эти изменения к траектории лайнера, это ничего не даст. Я однозначно утверждаю, что положение зенитного комплекса «Бук М1», произведшего пуск, можно вычислить с точностью до квадратного километра. Цель не имела возможности сделать маневр, существенно влияющий на картину поражения. Уж пассажирский лайнер точно.
— Методики расчета траектории рокового выстрела не раскрыли ни американцы, ни русские. По какой траектории движется ракета? По баллистической? Параболической?
— Параметров, влияющих на поведение ракеты в полете, немало — это в том числе и присущий конструкции метод наведения на цель, тип маршевого двигателя, сопротивление среды, определяемое метеоусловиями. Но от условной баллистической траектории в сходных случаях она не сильно отклоняется. На мой взгляд, ракета летела с востока—северо-востока и взорвалась на встречном курсе примерно в 50 м от лайнера, который просто «зашел» в это облако левой частью.
— Авторы доклада утверждают, что разрыв произошел на расстоянии 4—5 м от кабины пилотов; Солонин утверждает, что дистанция подрыва — 15 м от цели. Что скажете?
— Пиропатроны срабатывают, когда сигнал от цели достигает максимального значения. На 30 м достигается сигнал, на 100% удовлетворяющий условиям подрыва боеголовки. Это означает, что головка самонаведения реагирует не на некий «центр» радиоизлучения, а на уровень сигнала от ближайших к ней частей конструкции.
— Облако осколков ведет себя как расширяющийся тор, своеобразный «бублик»?
— Да.
— В каком положении в него вошел самолет?
— На встречном курсе по центральной оси и правее по ходу движения, под небольшим углом к оси движения облака. Часть облака, прошедшая через нос, была самой плотной. К левому крылу, в сторону «дырки от бублика», плотность осколков падала. Это была лишь часть кольцеобразного облака, другая часть «бублика» летела еще левее.
— Как вы прокомментируете утверждение авторов доклада, что ракета взорвалась на другом курсе — чуть ли не под прямым углом к курсу самолета?
— Я полагаю, что она взорвалась на встречном курсе. Опыт позволяет мне судить об этом. Мне неизвестно, какие на курсе ракеты стояли в тот момент подразделения и чьи, это должны устанавливать не специалисты по ПВО.
— Хорошо, запомним. И траекторию в таком случае можно восстановить?
— Можно. Для того чтобы сделать это, мне необходимо знать метеоусловия и массу точных цифр. У меня их нет.
— То есть такие опыты были?
— Не опыты, а повседневная практика. Мы испытывали на полигоне Эмба (Северный Казахтан, Актюбинская область. — В. Ш.) «Бук М1». Это модификация старого «Бука», модернизирована была сама ракета, получившая новые разгонные двигатели, топливную часть, резко улучшившие ее скоростные характеристики. Чтобы с большей вероятностью поразить летающую мишень, мы отстраивали траекторию заранее, от определенной точки. Если аппаратура наведения, станция слежения работают нормально и экипаж обучен по уму, вероятность поражения даже очень маневренных целей при такой подготовке достигает 0,85—0,9. И мы таких показателей достигали, хотя против нас применяли любые типы помех, они до 40% доходили: и с самолетов сбрасывали, саму ракету фактически со всех сторон фольгой покрывали — все равно она доходила до цели. Причем прямое попадание как задача не ставится никогда. У нас бывали случаи, когда при прямом попадании пиропатроны не успевали срабатывать: ракета, как бревно, прошивала часть воздушного корабля и уходила дальше, взрываясь в стороне. Это надо учитывать, когда мы читаем в докладе, что ракета взорвалась в 4 метрах от цели. В принципе, механизм подрыва настраивается и испытывается на контрольно-измерительном комплексе во время подготовки ракеты к старту. Но и по теории, и по практике правильно, когда его настраивают на 30 м. В силу особенностей математической модели движения облака шрапнели и его взаимодействия с целями самых разных размеров, части самой ракеты, механизмы и т.д. большой роли в поражении не играют. Весить двигатель ракеты может сколько угодно, поведение ее частей после подрыва БЧ настолько хаотично, непредсказуемо, что нечего и думать определять по местам их попадания взаимное положение ракеты и самолета. Уж тем более определять им какую-то роль в модели картины поражения цели, которая якобы поможет будущим экспертам. Так что этими рассуждениями можно пренебречь. Главную роль и в гибели самолета, и в идущем расследовании играют осколки. Их примерно 20 000.
— Итак, тот, кто решит доказать свою реконструкцию полета ракеты, должен будет свои расчеты опубликовать?
— Думаю, что да. Современные методы позволяют рассчитать место пуска с точностью до километра, даже с учетом маневра воздушной цели на конечном этапе.
— Зарубежные специалисты точно так же смогут определить эту траекторию?
— Да, если у них есть полный расчет маршрутной части ракеты — топливной части, двигателя, скорости разгона. Поскольку «Бук» находится на вооружении Финляндии, теоретически для них секретов нет.
— И если у сторон в качестве места старта будут указаны разные районы, они…
— … вынуждены будут опубликовать свои расчеты траектории ракеты. В первую очередь для экспертного сообщества. Насколько я знаю от своих источников, наша сторона была заинтересована в том, чтобы составить схему фрагментов погибшего лайнера, хотя бы из фотографий. То есть готового знания о том, как погиб самолет, у российского руководства, похоже, не было. Следственные органы всегда стараются сложить из фрагментов контур самолета, и чаще всего им удается понять, как произошла трагедия в деталях. Поскольку все фрагменты находятся в Голландии, все будет зависеть от того, достаточно ли их собрали для анализа. Если принимать во внимание все обстоятельства, надо иметь в виду и то, что нашего спутника в тот момент над местом катастрофы не было. А американский был. Его характеристики, возможности таковы, что у них есть все данные, он и номерной знак видит. Видимо, детали, зафиксированные американским спутником, не дают стопроцентной уверенности в «авторстве» выстрела. Иначе — они давно бы все опубликовали, об этом пишут и их эксперты. То есть картина, скорее всего, запутанная.
— Откуда вы знаете, что нашего спутника не было?
— Мне и самому интересно, я же специалист все-таки, пэвэошник, сами понимаете. Наводил справки.
— То есть?
— У меня есть свои источники, и я им полностью в этом вопросе доверяю. Наши, конечно, пожалели сильно: промах-то по времени оказался совсем незначительный, как специально подгадали с этим выстрелом. Случись он на 24 минуты раньше или 32 минуты позже — наш спутник бы тоже дал картинку. В этот интервал мертвой зоны российской спутниковой системы слежения все и случилось. Как назло. Теперь мы с американцами не в равном положенении.
Валерий Ширяев
Источник: novayagazeta.ru
