Не повернуть нам вспять года, но наша память иногда
Рисует прошлой жизни призрачный сюжет:
В нем эхо гулкое войны и голоса из тишины
Тех пацанов, которых с нами больше нет…
Анна ЖУКОВА
За озером оказалось сухое болото, а за болотцем в молодом сосняке еще небольшое озерко с темной водой.
У берега мы спугнули нерестующую щуку. Борис был охотник-сибиряк, я — архангельский северянин. Как тут не вспыхнуть охотничье-рыболовному азарту…
Я поехал в Петрозаводск, купил крючки для жерлиц и перемета, а также удочки. Заехал в часть и рассказал старшине Григорию Стромковичу о намерении порыбачить. А затем решал вопросы с командиром роты Николаем Поляковым об учете солдат и оружия.
В итоге мне дали 3 карабина, 100 холостых патронов и 50 боевых.
Я знал, что Поляков Николай Васильевич — фронтовик, прошел от Ржева до Берлина. Но только на параде в День Победы мы увидели его награды: орден Красного Знамени, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и другие медали. Недаром ему доверяли нести знамя дивизии.
А старшина Григорий Матвеевич Стромкович был у нас полковым знаменосцем. Он защищал Москву, освобождал Белоруссию, Польшу, брал Берлин. Вот с такими фронтовиками мне довелось служить.
На другой день мы с Борисом сколотили плот из сухостойных сосновых бревен, сделали два длинных двухлопастных весла и отправились поохотиться за щукой. Проплыв в сторону болотца метров 60–70, мы увидели зубастую хищницу — крупную и пузатую. Борис сказал, что это самка идет на нерест, трогать не будем.
Поплыли дальше и вскоре заметили в воде топляк и рядом другой. Когда приблизились, увидели, что у топляка шевелится хвост. Оказалось, это крупный самец ждет прихода самки. Вот его и возьмем. Борис выстрелил, щука сделала рывок вперед и перевернулась вверх брюхом; потом мы взяли еще три щуки и вернулись в лагерь. Отличный получился обед! Ребята давно не ели речной рыбы — все треска да пикша…
Раз такое дело, сделали перемет на 100 метров, 40 крючков, 10 жерлиц на щуку, поплавки смастерили из сосновой коры, для грузила старшина нам дал кусок свинцового кабеля… Мои солдаты теперь по вечерам сидели с удочкой. А пойманную рыбу держали живой в выкопанном маленьком водоеме.
В один из банных дней мы привезли пару ведер свежей рыбы командиру роты и старшине. Они у нас были люди семейные. Обрадовались, поблагодарили. А ротный Николай Поляков в выходной сам приехал порыбачить. Душу, как он говорил, отвел.
После ужина все собрались у костра и попросили Николая Васильевича рассказать, где он воевал. Оказалось, в полк он попал под Ржевом, а в его взводе командиром отделения был наш теперешний старшина Стромкович.
Так от Ржева до Берлина они и прошли вместе.
— В ночь на 4 ноября 1941 года полк был поднят по тревоге. В Апрелевке нас отвели в баню, переодели во все новое — теплое белье и обмундирование. Вместо винтовок выдали автоматы, двойной запас патронов и белые полушубки. Сказали, что мы будем участвовать в параде 7 ноября на Красной площади.
В день парада в 10 часов утра началось выступление товарища Сталина. Он сказал, что мы Москву не сдадим и победа будет за нами.
И вот мы уже идем по Красной площади, сознавая, что это последний парад в нашей жизни. Мы знали, что нас посылают на передовую защищать Москву.
Так и случилось: нас погрузили в теплушки и повезли на клинское направление. Немец рвался к столице. Бои шли ожесточенные. Подо Ржевом полегло наших солдат немало. Приказ был стоять насмерть, и мы стояли насмерть… Потом прорывали блокаду Ленинграда… освобождали Белоруссию, Польшу, брали Берлин, — поделился воспоминаниями Николай.
— Товарищ капитан, все фронтовики демобилизовались и уехали домой, почему наш старшина остался на сверхсрочной?
— С первой демобилизацией старшина Стромкович уехал из полка к себе в Белоруссию, в Брестскую область. Там жила его семья: родители, жена с дочкой. Всю войну его деревня была под оккупацией, он искал родных, думал, что они эвакуировались в Россию.
По приезде в районный центр старшина узнал, что немцы спалили деревню. Когда шофер остановил автобус, Григорий Матвеевич не узнал родные места — от домов остались обгорелые печные трубы.
Потом дед Митрофан, колхозный бочкарь, рассказал, что, отступая, немцы поджигали дома. Люди выскакивали в одном белье, солдаты их расстреливали из автоматов и пулеметов. Погибли все родственники Григория… Что творилось в душе солдата в этот момент, можно только догадываться…
Пошел Григорий на кладбище. Лежал он на могиле и просил прощения у родных, что не сумел уберечь… Ну а как жить дальше? Шел с боями от Москвы до Берлина, а пришел к разбитому корыту. Потом встряхнулся. Что ты, мол, распустил сопли, ты же солдат! Как это у тебя нет никого? А полк, а ротный, с которым дошли до Берлина? Садись на поезд и возвращайся в Петрозаводск …
И стал старшина снова служить в армии на сверхсрочной службе. Выдали ему квартиру в двухэтажном доме от лесозавода. Соседями по этажу была вдова фронтовика с двумя детьми, девятилетним Сережей и маленькой Маришкой. Подружился Григорий с ребятишками, приглашал к себе пить чай с печеньем, помогал по хозяйству…
Приближалось 9 мая. Григорий пригласил ребят на военный парад. И когда старшина Стромкович шагал парадным маршем мимо трибун, он слышал детские голоса: «Смотрите, наш папа Гриша идет со знаменем!»
Вечером Григорий Матвеевич принес праздничный офицерский паек — банку свиной тушенки, пакет картошки — и велел детям все нести маме: пусть готовит праздничный ужин, будем праздновать День победы. Так он обрел семью.
Фото Светланы БУРКОВСКОЙ
…Наступило лето. В лесу пошли грибы, ягоды, выросли выводки куропаток, тетеревов, рябчиков, уток. На нашем столе стала появляться дичь. Даже на медведей удалось поохотиться, о чем я обязательно расскажу в следующий раз…
А осенью начались полевые стрельбы. В октябре в Карелии по утрам заморозки. И вот последнее упражнение: выстрел, стоя спиной к мишени. Мишень появляется на пять секунд, ты должен успеть повернуться и выстрелить.
На четыре мишени давали пять патронов, пятый мы называли штрафным. В этот момент с севера над стрельбищем появилась стая гусей, они шли треугольником на высоте около 150 метров. Когда гуси уже были на уровне огневого рубежа, старший сержант Давыдов вскинул карабин и выстрелил последним патроном.
И вот третий гусь из ряда сперва пошатнулся, потом пошел боком и упал в 10 метрах от смотровой вышки, где стояли командиры полков и дивизионов.
Со стороны вышки быстро подъехал майор и строго спросил:
— Кто стрелял?
— Я стрелял, товарищ майор, старший сержант Давыдов.
Майор, выпучив глаза, приказал:
— Садись в машину!
Мы стояли и думали, что сейчас Борису вкатят суток десять губы или разжалуют.
Как потом Борис рассказывал, приехав к смотровой вышке, майор доложил генералу, что стрелял старший сержант Давыдов, вот из этого карабина. Генерал Москвин спустился с вышки, подошел к Борису и говорит:
— Здравствуй, старший сержант Давыдов. Как это тебе удалось? Куда ты ему стрелял?
— В шибонку, товарищ генерал.
— Как это — в шибонку?
— Это — под крыло.
Когда принесли гуся, генерал поднял левое крыло, и все увидели кровавое пятно:
— Как ты умудрился попасть ему под крыло, не повредив крыла?
— Очень просто, товарищ генерал, когда гусь летит, он машет крыльями. В тот момент, когда его крыло доходит до низу, я стрелял немного на опережение. Пока пуля летит, гусь успевает поднять крыло, пуля его и настигает.
Вокруг стола, на котором лежал гусь, стояли командиры полков, штабные офицеры. Генерал обратился к ним:
— Вы поняли? Рассчитать взмах крыла, скорость полета гуся, скорость полета пули, расстояние до мишени. Где ты научился так стрелять?
— Дома, товарищ генерал, в тайге. Я из Сибири, из Красноярского края.
— У-у брат, земляк. Я тоже из Сибири, из Новосибирска.
— А научился стрелять с юных лет, я с отцом белковать ходил. И если в глаз не попадал, то батя меня этой белкой потом по морде водил.
Генерал обратился к офицерам:
— Вы слышали, товарищи? Выяснить во всех подразделениях, кто у нас охотники, скоро будут окружные и армейские соревнования, нужно выбрать хороших стрелков.
Генерал снял с руки часы и дал Борису:
— Носи, это швейцарские, на память о красивом выстреле.
Перед Новым годом Бориса зачислили в сборную ЦСКА, пришлось мне расстаться со своим другом.
После Нового года командиру роты капитану Полякову дали направление в военную академию. Вскоре ушел на гражданку старшина Стромкович, а потом и я демобилизовался.
Так закончилась моя служба в армии. Но разве можно забыть наше солдатское братство?!
ОТ РЕДАКЦИИ
Владимиру Алексеевичу, нашему постоянному автору, в этом году исполнилось 90 лет. Поздравляем юбиляра. И всегда помним об ушедших героях.
Источник: ohotniki.ru