Объявленное в Сирии перемирие, с одной стороны, выглядит событием очень значимым — президент Путин лично обратился по телевидению с заявлением по поводу достигнутого с США соглашения о прекращении огня. С другой — формат перемирия выглядит предельно туманным и неясным, как, впрочем, вообще вся эта очень странная война с нашим участием.
Первая же неясность уже озвучена как президентом, так и его пресс-секретарем: заявлено о том, что Москва будет вести «…необходимую работу с Дамаском по продолжению урегулирования ситуации в Сирии…». Это точная цитата ТАСС, из которой следует, что переговоры с США велись без учета мнения Дамаска, и теперь нужно приложить все возможные инструменты влияния, чтобы Дамаск принял за оставшиеся дни формат перемирия.
Стоит отметить, что у Дамаска есть причины с не слишком высокой степенью доверия относиться к российско-западным инициативам. Это третья такая инициатива за войну, причем две предыдущие закончились для Асада весьма плачевно.
Первый раз международное сообщество вместе с Россией выкрутило сирийцам руки зимой 2012 года, заставив Асада прекратить добивание боевиков в Хомсе и провинции Идлиб. Называлось все это «мирным планом Кофи Аннана», который фактически спас боевиков от разгрома. Стоит вспомнить, что тогда, в 2012 году, за боевиками было лишь несколько кварталов Хомса, треугольник в районе Аль-Растана и сложная ситуация на севере Сирии в районе Джиср-аш-Шугура. Противостояла им 300-тысячная армия Асада и неповрежденная еще экономика Сирии. Закончилось все атакой боевиков на Дамаск и Алеппо в июле 2012 года — и до сих пор армия безуспешно выбивает их из захваченных еще тогда районов. Нет смысла даже говорить, что тогда еще не было никакого ИГИЛ (прим.редакции – запрещенной в России террористической организации), численность боевиков весной 12-го насчитывала не более 5 тысяч на всю Сирию — в общем, первый опыт мирного урегулирования оказался весьма отрицательным.
Второе урегулирование случилось в 2013 году, когда сирийская армия сумела переломить обстановку, сменила стратегию, и смогла начать уверенно перемалывать боевиков в темпах, заметно превышающих их пополнение извне. Динамика войны качнулась в пользу законного правительства, и именно тогда была проведена химическая атака в Восточной Гуте, на фоне которой Америка была вынуждена готовить хоть и ограниченное, но вторжение. Обама тогда очевидно попал в капкан, и его политические противники уже истекали слюной с клыков, предвкушая, как они будут доедать то, что останется после американского президента в его явном провале — к войне Обама был откровенно не готов.
Ситуацию тогда спас Путин, причем не просто спас, а подарил Америке и Израилю стратегическую победу — ликвидацию химического оружия Сирии. Подарок, на который они вообще не могли рассчитывать. Химическое оружие для стран третьего мира — аналог ядерного, то есть, оружием, в общем-то, не является. Это инструмент сдерживания. Ликвидация химического оружия Сирии необратимо сместила баланс сил в регионе, превратив Сирию в несостоятельное государство. Оставался шанс на выравнивание баланса через поставку Сирии комплексов ПВО, однако даже в декабре 2014 года министр иностранных дел Сирии Валид Муаллем, приехав в Москву, безуспешно пытался добиться выполнения контракта на поставку С-300. Кремль списал Сирию из числа самостоятельных игроков, его логика была безупречной — зачем поставлять системы, которые все равно достанутся нашим противникам?
Понятно, что с точки зрения пропагандистского освещения миротворчество России осенью 2013-го было выдано за акт спасения мира от Третьей мировой, но прямо говоря, сдача интересов своего союзника называется совсем иначе.
И вот теперь новая миротворческая инициатива. Формат ее предельно неясен, и похоже, что будет формулироваться и формироваться «по ходу дела». Пока понятно только то, что ВВС Сирии и России должны будут с пятницы прекратить боевые вылеты по сирийской «оппозиции», под которой теперь надлежит понимать бандитов и убийц, пожирающих человеческие сердца, отрубающих головы и расстреливающих сотнями своих пленников — никакой разницы со всякими ИГИЛ, поэтому как именно будут различать одних бандитов от других — пока неясно.
Видимо, неясно это и Асаду — поэтому с ним придется теперь проводить дополнительную работу, разъясняя ему сущность третьей мирной инициативы за эту войну. Бандитам политику партии разъяснять будут Соединенные Штаты, поэтому понять, что именно они вынесут из этих разъяснений, пока весьма проблематично.
Тем не менее, само по себе выступление Путина выглядит практически экстраординарным — видно, что Кремль рассчитывает на это перемирие и придает ему необычно высокое значение при всей половинчатости и неясности происходящего.
Строго формально, теперь-то война и должна начаться по полной программе — если предположить, что «умеренная оппозиция» выходит из войны и переходит к политической борьбе (что, мягко говоря, очень и очень неочевидно), то теперь самое время начинать войну с ИГИЛ. Из-за которого мы и влезли в эту кашу на исходе четвертого года войны. А вот это совсем другая история и, откровенно говоря, совсем иные ставки.