На днях в Госдуме прошли парламентские слушания, на которых депутаты совместно с представителями Правительства и Центробанка искали пути выхода из кризиса. Участники обсуждения сошлись во мнении, что выход лежит в финансировании промышленности.
Депутаты Госдумы ожидали, что в обсуждении примет участие глава ЦБ Эльвира Набиуллина и министр экономического развития Алексей Улюкаев. Однако своим вниманием думцев почтили их заместители — Дмитрий Тулини Олег Фомичев. Единственной хорошей новостью, которую озвучили депутатам чиновники, стало заявление Олега Фомичева о том, что антикризисный план почти готов. Ожидается, что в правительстве его рассмотрят 18 февраля.
Далее пошли плохие новости. Дмитрий Тулин сообщил присутствующим о том, что Центробанк готовится пересмотреть сценарий развития экономики на текущий год. Цена на нефть в основе базового сценария теперь уже не $ 50 за баррель, а $ 35. В рисковом сценарии развитие экономики оценивается исходя из $ 25 за баррель. При этом, говоря о путях выхода из кризиса, Тулин заявил, что единственно правильный способ заключается в диверсификации экономики. «Нужно преодолеть эту постыдную, позорную сырьевую зависимость» — считает зампред ЦБ.
Уполномоченный при президенте РФ по правам предпринимателей Борис Титов продолжил мысль Тулина, предложив спасать экономику через смягчение денежно-кредитной политики в отношении промышленных секторов. «Все страны выходили из кризиса на мягкой денежно-кредитной политике», — апеллировал Титов к мировому опыту. Госдума намерена предложить правительству и Центробанку предоставлять кредиты промышленным предприятиям по ключевой ставке Банка России плюс 1%, то есть на уровне 12%, исходя из текущей ставки.
Стоит напомнить, что предложения о снижении кредитной нагрузки на бизнес еще в августе 2015 года озвучивал зампред комитета Госдумы по промышленности Владимир Гутенев. В частности, предлагалось выдавать кредиты на инвестиционные и инфраструктурные проекты в АПК и промышленность под символические 2−4% годовых.
Однако никакой реакции правительства не последовало.
Вообще дискуссия на тему того, должен ли кредит быть дешевым или же нет, длится более двадцати лет. Критики дешевого кредита предостерегают от угрозы нецелевого использования средств. Дескать, деньги уйдут в спекулятивные операции и вместо развития промышленности, страна получит отток капитала и рост инфляции. Подобная логика является доминирующей в отечественной финансовой мысли еще со времен либеральных реформ, которые проводились под руководством Егора Гайдара.
Все эти годы экономические власти строго придерживались главного монетарного правила — наращивать денежную массу темпами, не большими, чем растет ВВП страны, иначе не миновать инфляции. Значит процентная ставка должна быть достаточно высокой, чтобы сдерживать спрос на рубль.
В разное время против снижения стоимости кредита неоднократно выступали руководители различных экономических ведомств. В частности, об этом говорили бывший министр финансов России Алексей Кудрин и экс-председатель Центробанка Сергей Игнатьев. В результате чего, в двухтысячные годы ключевая процентная ставка ЦБ РФ являлась самой высокой среди стран БРИКС.
С доводами либералов категорически не соглашались сторонники низких ставок. По их мнению развитие промышленности в тех же странах БРИКС или в Европейском союзе стимулируется как раз благодаря доступным кредитам. В пользу снижения ставок до европейского уровня активно выступает совладелец компании «Ростсельмаш» — Константин Бабкин. По его мнению, бурное развитие аграрного машиностроения на Западе связано именно с мерами государственной поддержки производителей — доступные заемные средства, налоговые льготы, прямые субсидии и так далее.
Даже при текущей ставке в размере 11%, которую снизили с прошлогодних 17%, способность бизнеса привлекать заемные средства находится далеко за гранью рентабельности. Кредиты стоимостью 15−20% годовых являются запредельными для обрабатывающих производств, где рентабельность зачастую не превышает 5−6%.
В качестве весомого аргумента в пользу снижения ссудного процента приводятся данные о соотношении ВВП и денежной массы. В России этот показатель около 45%, что говорит о дефиците денег и, стало быть, о невозможности расширенного воспроизводства в реальном секторе. Для сравнения, в Китае соотношение ВВП и денежной массы — 195%.
Такую риторику разделяет советник президента России Сергей Глазьев. По его мнению, высокая процентная ставка ведет к стагнации экономики. «Тем самым (повышением ставки — прим. ред.) Центробанк усугубил негативное действие санкций — сжатие денежной массы и удорожание кредита автоматически вызвало падение производства и инвестиций. Ведь половина оборотного капитала в промышленности формируется за счет заемных средств и повышение выплачиваемых по ним процентов вдвое, до уровня, втрое выше рентабельности, ставит предприятия перед выбором свертывания производства или повышения цен» — отмечает Глазьев.
В тучные годы вопрос стоимости внутреннего кредита терялся на фоне успехов добывающего сектора, который демонстрировал отличные операционные результаты благодаря высоким сырьевым ценам. Если же крупной российской компании требовались заемные средства, то легко можно было занять деньги в любом западном банке под 4−5%. Однако в последние два года эта «лавочка» почти не работает — виной тому западные санкции.
Тяжелая ситуация в реальном секторе, изоляция от иностранных рынков капитала — уже вынуждают власти всерьез задумываться о проблемах рублевого займа, что раньше было редкостью. Сегодня споры о том, хорош или плох дешевый кредит постепенно прекращаются. Даже сторонники рыночныхметодов признают — другого выхода нет: угроза массовых банкротствв промышленности и растущая безработица рано или поздно заставят изменить подходы к экономической политике.