По словам Эштона Картера, министр обороны администрации Барака Обамы, США больше не могут позволить себе «роскошь одного противника, выбор между тем, с кем сражаться сейчас, а с кем потом – мы должны сражаться со всеми вместе». Сражаться со всеми в устах министра обороны – это уже не просто фигура речи.
Основной вызов безопасности США со стороны России исходит, конечно, в политическом плане. Сирийская кампания России в частности и ближневосточная в целом поставили под вопрос американское глобальное лидерство. Но возник этот вопрос прежде всего по вине самих Соединенных Штатов, которые
а) своими неумелыми действиями создали в регионе вакуум силы;
б) демонстрировали своим союзникам готовность сдать их при первой возможности и
в) взяли курс на бессмысленную международную изоляцию России, от которого потом отказались (а точнее его бросили), тем самым признав свое поражение в этом вопросе.
Сейчас американцы и британцы пытаются совершить второй подход к снаряду, выбрасывая в информационное поле ряд порочащих Россию сведений, однако, как видно, далеко не все их в этом вопросе поддерживают.
Россия и Европа
Военная же угроза со стороны России, по мнению американцев, исходит, видимо, не от ее ядерного арсенала, а от ее действий в Европе. Реагируя на регулярные выкрики прибалтийских и польских элит о возможном российском вторжении, Эштон Картер уже заявил о намерении вчетверо (с 789 млн до 3,4 млрд, долларов) увеличить финансирование американской группировки в Старом свете. «Мы укрепляем наши позиции в Европе для поддержки наших союзников по НАТО перед лицом российской агрессии», – заявил глава Пентагона. По его словам, «страна, которая хочет сдержать конфликт, должна показать, что она может полностью выиграть его».
С этими словами не поспоришь, если бы они касались отношений с противником, который готов при определенных обстоятельствах развязать конфликт – например, с КНДР и, в меньшей степени, с Ираном и Китаем. Однако Россия не собирается вводить войска в страну НАТО и развязывать конфликт со всем блоком – о вторжении в Прибалтику и военном наказании Польши в Москве говорят либо городские сумасшедшие, либо люди, не отвечающие за свои слова. Более того, Москва готова поспособствовать воссозданию европейской системы коллективной безопасности и активно участвовать в ее работе. Поэтому в отношении России верна иная формула американского поведения – «страна, которая хочет сдержать конфликт, должна показать, что он ей не нужен». Если США покажут, что готовы считаться с интересами России на постсоветском пространстве, не расширять НАТО на восток и инкорпорировать Москву в систему региональной безопасности, то и конфликта никакого не будет.
В США все это прекрасно понимают, но по очевидным причинам не могут пока согласиться признавать российские интересы. С этой точки зрения само по себе увеличение военных расходов на европейскую группировку преследует иные цели нежели сдерживание фантомной российской агрессии.
Во-первых, это элементарный распил бюджета, во-вторых – демонстрация внимания сюзерена к интересам и стразам восточноевропейских вассалов. Ни для кого не секрет, что восточноевропейские страны ориентируются скорее не на Брюссель, а на Вашингтон, и США используют их как своих троянских коней внутри Евросоюза. При этом время от времени этим троянским коням нужно уделять внимание, дабы показать, что их не забыли и их уважают. К этим знакам относятся как право постоять рядом с американским президентом и пожать ему руку, так и реагирование на их фобии относительно российской агрессии.
Фантомный Иран, реальная КНДР
Что же касается остальной четверки, то угрозы от ИГ американским жизням, интересам, образу жизни и региональным союзникам очевидны настолько, что их не стоит и пояснять. На борьбу с этой террористической группировкой Эштон Картер просит выделить 7,5 миллиардов долларов, и часть из них (1,8 миллиарда) уйдет на закупку в 2017 году 45 тысяч умных бомб и ракет – американцы, по словам министра обороны, слишком много потратили этого вида оружия в ходе борьбы с ИГ. Правда, до сих пор неясно, будут ли США в 2016 году реально бороться с ИГ, или, выражаясь языком республиканского кандидата в президенты Теда Круза, продолжат «войну на камеру». Вроде как в Вашингтоне обещают ввести в Ирак дивизию, но непонятно, захочет ли Обама начинать серьезную войну во время президентской кампании.
Угроза со стороны Ирана, безусловно, резко снизилась после заключения ядерной сделки между Тегераном и Вашингтоном. Сделка как минимум прочертила красные линии, которые стороны стараются не преступать, боясь потерять полученные от соглашения выгоды (США – заморозку иранской ядерной программы, Исламская республика – отказ Запада от санкционной политики). Свидетельством легкой разрядки служит отказ Ирана раскручивать историю со случайно попавшими в его территориальные воды американскими морпехами.
Тем не менее, между иранцами и американцами остается очень серьезный конфликтный потенциал, связанный с сирийской гражданской войной и саудовско-иранскими противоречиями. Противники Ирана пытаются раскрутить этот потенциал и перевести конфликт из потенциального в реальный. Пока у них не получается, причем во многом из-за очень осторожной политики Ирана. Но если сейчас в рамках озвученной Эштоном Картером «иранской угрозы» США будут предпринимать какие-то реальные действия по ее нейтрализации, то они могут вызвать ответную реакцию со стороны иранцев и превратить угрозу из потенциальной в реальную.
Угроза со стороны Северной Кореи является как раз абсолютно реальной. Осознание Пхеньяном своей военно-технической, экономической, политической слабости порождает крайне агрессивное поведение со стороны Северной Кореи. И проблема в том, что американцы не знают, как на это реагировать. Воевать с КНДР они не могут – ответный ракетно-бомбовый удар находящейся на краю гибели северокорейской армии унесет вместе с ней в могилу значительную часть населения Сеула. Угрожать КНДР нельзя в силу опять же специфики северокорейского поведения – из страха потерять лицо лидер Северной Кореи будет реагировать на угрозы еще большими угрозами.
Договариваться по примеру Ирана невозможно, поскольку
а) уже безуспешно пытались в 90-е годы и
б) для КНДР в силу ее отсталости и психологии «осажденной крепости» ядерное оружие имеет куда большее значение, чем для Ирана.
Именно поэтому США вынуждены предпринимать какие-то дипломатические усилия, и в то же время беспомощно смотреть за тем, как КНДР продвигается по ядерному пути, провоцируя возможную гонку ядерных вооружений во всем регионе.
Что же касается Китая, то Пекин, безусловно, будет основной проблемой для американской внешней политики в XXI веке. Громкие глобальные вызовы американской безопасности и интересам от него не исходят лишь потому, что эти вызовы уже транслирует Москва (принимающая, соответственно, за них все шишки).
Однако в последнее время Китай наращивает военную мощь и ведет себя все более провокационно в юго-восточной Азии, решая с опорой на НОАК территориальные претензии с другими странами в свою пользу. Кроме того, итоги последних выборов на Тайване (где победил сторонник провозглашения формальной независимости острова) могут стать причиной резкого обострения китайско-тайваньского военного конфликта, в который придется вмешаться американцам. Поэтому, судя по всему, США придется заняться наращиванием военно-политической мощи в регионе – и не для формы, как в случае с Европой, а для дела.