Приобщение дагестанских боевиков к ИГИЛ началось еще в 2014 году. Таким образом, они подают себя не просто как борцов регионального масштаба, а уже как участников мирового джихада. Кроме того, у них имелся расчет на получение денежной помощи, подобно той, которую получали чеченские сепаратисты в 1990-е годы
Незадолго до нового года, в ночь на 30 декабря, неизвестные обстреляли смотровую площадку древней крепости Карын-Кала, возвышающуюся над городом Дербентом в Дагестане. На площадке находилась группа туристов и военнослужащих – 11 человек были ранены, один – убит. Что означает произошедший в Дербенте теракт, ответственность за который взяло на себя «Исламское государство»?
Присяга ИГИЛ
Информация о том, что теракт был организован ИГИЛ, появилась спустя несколько часов после случившегося. Однако глава Дагестана Рамазан Абдулатипов уверял, что преступление совершено местными боевиками. А председатель Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров заметил, что ИГИЛ вообще готово брать на себя ответственность за любые теракты. Такое суждение не бесспорно, поскольку ИГ претендовало на то, чтобы считаться государством со всеми соответствующими атрибутами и, возможно, даже рассчитывало на неформальное признание, что несовместимо с совершением взрывов и убийствами. Но после усиления ударов «большой» (американской) и «малой» (российско-иранской) коалиций террористическая активность окончательно стала частью стратегии ИГИЛ.
Дагестанские правоохранительные органы установили, что теракт в Дербенте на совести группы боевиков Абутдина Ханмагомедова (31 год). Группа эта небольшая и состоит из двух, по другим данным – из трех человек. До того в масштабных терактах это формирование замечено не было. Сам Ханмагомедов длительное время проживал в Дербенте, откуда перебрался в небольшой поселок Рыбас.
За последнее время люди Ханмагомедова совершили два теракта: убили семью местной гадалки, а также напали на пожарных, приехавших на тушение горевшего дома. Оба преступления не носят политического характера. «Казнь» несчастной гадалки укладывается в русло борьбы с язычеством, что типично для исламских радикалов, последователей салафизма. (В этом же контексте можно рассматривать призывы некоторых дагестанских имамов не ставить новогодние елки, а также принятые в 2015 году палестинским движением ХАМАС и султаном Брунея запреты на празднование Нового года и Рождества.)
Тем не менее теракт в Дербенте нельзя рассматривать изолированно от общей ситуации в регионе, в частности взаимоотношений местных салафитов и ИГИЛ. Известно, что летом 2015 года Абутдин Ханмагомедов принял присягу на верность этой организации.
Приобщение к ИГИЛ дагестанских боевиков началось в 2014 году. На его сторону перешли (по скайпу) входящие в состав «Имарата Кавказ» влиятельные полевые командиры Сулейман Зайлабидинов, Абу Мухаммад Агачульский и некоторые другие. В июне 2015 года присягу ИГИЛ принес командир батальона «Рияд ас-Салихин», руководитель так называемого чеченского вилайета «Имарата» Аслан Бютукаев. Причем сделал он это от имени всех чеченских боевиков. В том же 2015 году о своей преданности ИГИЛ один за другим заявили сразу пять дагестанских мусульманских проповедников.
В июне 2015 года сторонники ИГИЛ в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии опубликовали на русском языке обращение, в котором они «просили поддержки основного крыла организации». И они ее получили. Пресс-секретарь ИГ Абу Мухаммад аль-Аднани заявил о создании на Северном Кавказе отдельной административной единицы, главой которой был назначен Абу Мухаммад аль-Кадари.
Стремление части кавказских исламистов приобщиться к ИГИЛ понятно – таким образом они позиционируют себя не просто как борцы регионального масштаба, а уже как участники мирового джихада. Кроме того, у них имелся расчет на получение денежной помощи, подобно той, которую получали чеченские сепаратисты в 1990-е годы. Хотя, учитывая нынешнее тяжелое финансовое положение ИГИЛ, сегодня это вряд ли возможно.
«Имарат» и ИГИЛ
Отношения межу ИГИЛ и «Имаратом Кавказ» складываются непросто. И вот по какой причине. «Имарат» позиционировал себя как самостоятельная организация. Возглавивший его в 2014 году Алиасхаб Кебеков (Али Абу Мухаммад) сознавал, что ИГ, несмотря на единство религиозной идеологии, является конкурентом его организации и перехватывает у «Имарата» его бойцов. Поначалу Кебеков говорил, что муджахеды имеют право выбора, где сражаться за ислам, но призвал кавказцев вернуться на родину и в конце концов стал клеймить их отъезд на Ближний Восток предательством.
В 2015 году в ходе антитеррористической операции Кебеков был убит. «Имарат» возглавил проповедник, богослов Абу Усман Гимринский (Магомед Сулейманов), который не признал легитимность ИГИЛ. Гимринский не одобрял отъезд кавказцев на Ближний Восток. В августе 2015 года вместе с несколькими соратниками он погиб при столкновении с силовиками.
«Исламскому государству» вряд ли удастся поставить под свой полный контроль всю местную исламистскую оппозицию, многие полевые командиры которой вряд ли захотят подчиняться зарубежному начальству. История чеченских войн свидетельствует о неоднозначном отношении, а порой даже неприязни кавказцев к арабам, считавших их «плохими мусульманами».
Сейчас «Имарат Кавказ» переживает кризис. Некоторые полагают, что от него остались одни руины. Но не исключено, что через какое-то время он восстановится, хотя, возможно, и под иным именем.
Кто и откуда
Если представить, что расстрел туристов – дело рук ИГИЛ, то для Кремля это выглядит в каком-то смысле унизительно. Получается, что и взрыв 31 октября российского аэробуса, и три теракта за последний год в Дагестане выстраиваются в одну цепочку, показывающую, что власть не способна обеспечить безопасность своих граждан. В контексте недавних угроз ИГИЛ в адрес Европы и России дагестанский расстрел уже выглядит предупреждением, за которым могут последовать другие, более серьезные теракты.
В декабре 2015 года ИГИЛ разместило на своих сайтах видеоролик с открытками исторических и культурных памятников Москвы и Казани, тем самым демонстрируя потенциальные объекты, по которым могут быть нанесены удары террористов. Дербентская Карын-Кала относится именно к такого рода достопримечательностям. Приходит на память и уничтожение боевиками ИГИЛ исторических ценностей на Ближнем Востоке. Да и то, что нападению в Дербенте подверглись туристы, также обнаруживает сходство ханмагомедовской группы с ближневосточными боевиками, убивавшими туристов в музеях и гостиницах Египта и Туниса.
Кто бы ни стоял за терактом в Дербенте, это не последний эпизод в противостоянии, которое длится на Северном Кавказе уже больше двух десятилетий. Его глубинные – религиозные, политические – корни по-прежнему сохраняются. Сегодня ко всему этому добавился «фактор ИГИЛ».
Счет тех, кто отправился из России на Ближний Восток, чтобы сражаться на стороне ИГИЛ, ведется на тысячи. Только из Дагестана, по словам его главы Рамазана Абдулатипова, там воюют 643 «муджахеда». По данным же МВД республики, их число около девятисот (есть сведения о двух тысячах боевиков). Недавно министр внутренних дел Дагестана Абдурашид Магомедов высказал удивление: «Мы хотим понять, откуда появилась эта [салафитская] идеология».
Причины ее появления, как и перехода на сторону исламистской оппозиции, могут быть разными. Вот, например, ввели в России систему по взиманию налога с большегрузных автомобилей «Платон». Для многих шоферов-дальнобойщиков это оборачивается катастрофой – платить налог они не могут. Среди водителей фур около 17 тысяч дагестанцев. Где искать справедливость? В какой форме выразить свой протест? Если попробовать в религиозной? Как известно, распространение на Северном Кавказе радикальных исламских настроений – в первую очередь реакция мусульман на нерешенные социально-экономические проблемы, на коррупцию, на крайние меры властей по подавлению любого исламского инакомыслия.
В ИГИЛ не только едут, оттуда еще и возвращаются. По данным российской прокуратуры, вернулось уже свыше девятисот человек. На самом деле намного больше. Эти люди пока не проявляют особой активности. Но участие в боевых действиях на Ближнем Востоке не прошло для них даром. Для этой публики характерен высокий уровень религиозной энергетики, воинственности, которую они до конца не реализовали. Их час еще не настал. Но может настать. И вряд ли тогда будет иметь большое значение, кто возьмет на себя ответственность за совершение того или иного теракта.
Алексей Малашенко
Источник: carnegie.ru