Менее чем через 3 года в России возникнут проблемы с реализацией приоритетных программ развития из-за отсутствия финансовых и инвестиционных ресурсов. Такой прогноз сделал член Бреттон-Вудского комитета (США), руководитель Центра стратегических исследований МГУ Владимир Квинт.
Лауреат премии Фулбрайта, профессор Квинт в свое время точно просчитал время распада СССР. Причиной, уверен эксперт, были перекосы в стратегическом планировании. По мнению аналитика, в нынешних условиях сокращения инвестиций Россия нуждается в новой стратегии экономического развития с учетом имеющейся ресурсной базы.
DW: Какие тенденции в российской экономике дают основание полагать, что к 2017 году возникнут проблемы отсутствия ресурсов для выполнения долгосрочных госпрограмм?
Владимир Квинт: Для России заканчивается период возможностей, связанный с высокими ценами на энергоносители, когда ресурсы использовались крайне неэффективно. Из 85 субъектов Российской федерации 75 – регионы, которые себя не обеспечивают. У них теряется мотивация зарабатывать, потому что поддержка гарантирована. А 10 регионов-доноров теряют мотивацию работать, так как вынуждены делиться заработанным. Территориальные субъекты в силу технологического отставания не могут далее эффективно достигать новых уровней экономического и социального развития.
И хотя Россия является ядерной державой и одним из лидеров с точки зрения военного потенциала, ее вклад в мировой ВВП всего около 2 процентов. Страна начинает отставать в сфере международного разделения труда и обеспечения необходимого баланса своей роли в мире.
В России на первом месте всегда была социальная защита населения, это правильно – для страны важна социальная стабильность. Но если ресурсы ограниченны, то ставить социальные цели впереди экономических – это путь в никуда. Ситуация такова, что реальная зарплата снижается, а производительность труда практически не растет. Откуда же брать средства на рост социальных выплат? Ведь есть и другие отрасли хозяйства, развитие которых надо поддерживать. Поэтому я считаю, что на экономический маневр у России осталось совсем немного времени.
— Что можно сделать в условиях рецессии российской экономики, о которой недавно заявил глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев?
— Это наиболее реалистичная оценка ситуации, поскольку сейчас резко сократились возможности привлечения иностранных инвестиций, а значительная часть капиталов перемещается за рубеж. В таких условиях необходима концентрация ограниченных ресурсов для достижения двух определенных правительством приоритетов – развития ВПК и обороны и поддержания основных социальных выплат.
Если развитие ВПК определено как приоритет, надо развивать его научный потенциал, а не тиражировать старую военную технику. Развитие научной сферы необходимо также для совершенствования технологий и подготовки кадров, которые обеспечат, например, повышение уровня здравоохранения. Важно увеличивать инвестиции в научную сферу, а они за последние пять лет упали с 1,2 до 0,39 процента годового бюджета.
До конца 2020 года на развитие науки в России планируется потратить из бюджета 632 миллиарда рублей, то есть, 2,73 миллиарда долларов в год. Для сравнения – США тратит на это ежегодно только из бюджетных средства 141 миллиард долларов. Но, к сожалению, решения, сколько тратить на науку принимают не ученые, а российские бюрократические структуры, такие, как Федеральное агентство научных организаций (ФАНО).
Проблема же в том, что сегодня технологическое отставание идет куда более высокими темпами, чем раньше. Преобразования в каждой узкой отрасли научных знаний происходят настолько быстро, что догнать впереди идущих практически невозможно.
— Если средства ограничены, от каких планов стоит отказаться?
— Нужно сократить бессмысленное количество программ любого типа. Например, региональные стратегии многих субъектов РФ – макулатура, которая в свое время писалась под копирку, так как в стране не было подготовленных кадров для такой работы. Шло обычное распиливание средств, выделяемых под разработку планов, которые никто не использовал да и не читал.
К сожалению, в России, до последнего времени отсутствовала методология разработки стратегий. Поэтому и появлялись такие концепции долгосрочного развития, как, например, “Стратегия-2020”, не подкрепленная ресурсной базой. Но если стратегия не поддерживается финансовым планированием, как это практикуется в России, то все планы превращаются в набор добрых пожеланий, а весьма ограниченные ресурсы тратятся не туда, куда надо бы.
Страна должна иметь стратегию развития, построенную на основе выявления актуальных ценностей, изучения национальных интересов и определения приоритетов развития. Исходя из этого, формулируются цели и распределяются ресурсы. Надежду на то, что так будет, дает закон о стратегическом планировании, принятый после долгих обсуждений в июне. Правда, его еще надо дорабатывать.
Главная проблема документа в том, что в нем почти не употребляется слово «ресурсы». А что такое стратегия без ресурсов? Пока же единственным примером, учитывающим ресурсный потенциал для реализации, является недавно разработанная стратегия развития Санкт-Петербурга до 2030 года.
— Какие проблемы, связанные со стратегическим планированием и возможностями бюджета, обнаружились в СССР накануне распада?
— Проблема Советского Союза в его последние годы была в том, что около 58 процентов бюджета прямо или косвенно расходовались на оборонно-промышленный комплекс. На саму армию – шинели и питание – тратилось немного. Но если посчитать затраты министерств черной и цветной металлургии, химической и текстильной промышленности, становилось понятно, что бюджет страны нес непосильную ношу, и долго нести ее было невозможно.
Важно, чтобы сейчас такого перекоса не произошло за счет перераспределения средств из социальной сферы. А для обеспечения социальной стабильности нужно вернуться к вопросу наделения абсолютно всех граждан России землей в вечную собственность с правом наследования. Благо в стране есть миллионы гектаров бросовых и выведенных из хозяйственного оборота земель.
Галина Петровская
Источник: zautra.by