Аргументы, указывающие на дестабилизирующее влияние ПРО США и угрозу разоружающего удара неядерными высокоточными средствами, на самом деле являются бездоказательными. Поэтому нет причин не приступить к консультациям и переговорам по дальнейшим сокращениям СНВ, что могло бы стать первым небольшим шагом для постепенного восстановления элементов доверия между РФ и США.
В речи и ответах на вопросы на Валдайском форуме президент России Владимир Путин, наряду с изложением своей позиции практически по всем проблемам внешней и внутренней политики РФ, рассказал о препятствиях на пути дальнейших сокращений ядерного оружия в связи с развертыванием европейской и глобальной системы противоракетной обороны (ПРО) США и развитием неядерных высокоточных систем вооружения, способных нанести разоружающий удар.
ПРО США вновь как дестабилизирующий фактор
Владимир Путин сказал: «Под предлогом ракетно-ядерной угрозы со стороны Ирана, как мы знаем, разрушена фундаментальная основа современной международной безопасности — Договор об ограничении противоракетной обороны. США в одностороннем порядке из него вышли». Далее: «Дело не в гипотетической иранской ядерной угрозе, которой и не было никогда. Дело — в попытке разрушить стратегический баланс, изменить соотношение сил в свою пользу…» Практически то же самое президент России повторил в Сочи 10 ноября на совещании с руководством Минобороны.
Таким образом, по мысли президента, ПРО США — это дестабилизирующий фактор и главное препятствие для сокращения стратегических наступательных вооружений (СНВ) России.
Однако еще в сентябре 2015 года, выступая на форуме «Армия-2015», В. Путин заявил: «В текущем году состав ядерных сил пополнят более 40 новых межконтинентальных баллистических ракет, которые будут способны преодолевать любые, даже самые технически совершенные системы противоракетной обороны». Здесь важно отметить, что эти 40 ракет — новые только как очередные заводские серийные партии ракет типа «Ярс», «Булава» и других, которые уже находятся в боевом составе стратегических ядерных сил (СЯС). Речь здесь не идет о ракете «Сармат», вновь разрабатываемой как новая тяжелая ракета, или о ракете комплекса «Рубеж», летные испытания которого еще, насколько известно, не завершены. Кроме того, как хорошо известно специалистам, и другие находящиеся в боевом составе СЯС ракеты — «Синева», «Воевода» и «Тополь-М» — располагают эффективными средствами преодоления такой ПРО, которая несопоставима по количественному составу и качеству той, что планируется Соединенными Штатами к развертыванию.
Казалось бы, после такого заключения В. Путина, которое наконец-то подсказали ему грамотные специалисты в Генеральном штабе и оборонно-промышленном комплексе, ПРО США должна быть полностью исключена из перечня дестабилизирующих факторов в стратегическом балансе двух ядерных держав. Тем самым прекратилось бы дальнейшее нагнетание опасностей в стратегической ядерной области и наступил бы черед для анализа других дестабилизирующих факторов — а возможно, и для начала консультаций по дальнейшим сокращениям СНВ. Однако после речи президента на Валдайском форуме этого не произошло: видимо, вмешались другие советчики.
Стоит отметить, что выход США из Договора по ПРО в 2002 году, когда американские планы по строительству морских и наземных компонентов противоракетной защиты были уже хорошо известны, не помешал Москве и Вашингтону приступить к переговорам по СНВ, а в 2010 году подписать Пражский договор по СНВ, который справедливо называют договором о сокращении СНВ США и который сейчас успешно выполняется обеими сторонами.
На встрече Валдайского клуба В. Путин также сказал: «На днях проведены первые испытания ПРО США в Европе. Что это значит? Это значит, что мы, когда спорили с нашими американскими партнерами, были правы. Нас, да и весь мир, пытались в очередной раз ввести в заблуждение просто. А сказать совсем попроще — обманывали. Дело не в гипотетической иранской ядерной угрозе, которой и не было никогда».
Однако если «гипотетической иранской ядерной угрозы» не было, то следовало бы спросить, зачем же тогда были приняты пять (!) санкционных резолюций Совета Безопасности ООН, поддержанных Россией, зачем «шестерка» держав (Россия, США, Великобритания, Франция, Китай и Германия) вела многолетние изнурительные переговоры с Ираном, которые, как считается, завершились в 2015 году успешно. И это при том, что процесс реализации достигнутых соглашений может быть достаточно длительным и многие эксперты — с учетом имеющегося опыта взаимодействия с Тегераном — не считают соглашение Ирана с «шестеркой» вполне устойчивым.
Прошедшее испытание ПРО в Европе ничего не добавило к принятому плану трехфазного развертывания ЕвроПРО с точки зрения новых возможностей этой системы, поскольку для демонстрации использовали противоракету первой фазы с перехватчиком SM-3 Block IА, принятым на вооружение еще в 2006 году. Это испытание было необходимо, по-видимому, только для убеждения европейских союзников в работоспособности американской системы и в подтверждении причастности союзников к планам США.
В этом пассаже президента России, однако, интереснее другое: обвинение США в обмане, для чего есть основание. И обвинение это в относительно корректной форме послано Путиным непосредственно президенту Бараку Обаме, поскольку именно Обама заявлял, что если не будет иранской ядерной угрозы, то нет необходимости в европейской ПРО. Остается только строить предположения, сам ли Обама так решил, было ли это заявление его собственной импровизацией, или же так ему подсказали советники.
Не исключено, что руководство США рассчитывало на то, что удастся достичь договоренности с Тегераном по двум вопросам: об обеспечении отсутствия в Иране оружейной ядерной программы и одновременно об ограничении иранских ракетных программ, на которые неоднократно указывалось в резолюциях Совета Безопасности ООН. Это всего лишь предположение: может быть, когда Б. Обама сделал свое заявление, в Вашингтоне об этом не думали. Факт, однако, остается: ограничить иранские ракетные программы во всеобъемлющем соглашении «шестерки» с Ираном не удалось. Если же оценивать угрозы запусков баллистических ракет с неядерным оснащением, с учетом постоянного повышения дальности их полета и точности попадания в цель, то ситуация требует переоценки не только в Вашингтоне, но также в Москве и в европейских столицах.
Дело в том, что при помощи северокорейских ученых иранские специалисты достигли значительных успехов в своих ракетных разработках. Они пошли дальше северокорейцев, разработав двухступенчатую твердотопливную ракету «Седжил-2» мобильного базирования с дальностью 2200 км при полезной нагрузке 1000 кг. Для ракет такого типа уменьшение полезной нагрузки на каждый килограмм приводит к увеличению дальности немного больше одного километра. Другими словами, при полезной нагрузке 500 кг дальность полета достигнет величины 2700–2800 км. В перспективе вполне доступно совершенствование конструкции ракеты за счет применения более легких сплавов и композиционных материалов, а также использование третьей ступени ракеты. В результате дальность ракеты может возрасти до 3500–3800 км.
Более того, в начале 2009 года Иран при помощи собственной ракеты-носителя «Сафир» запустил свой первый спутник «Омид». В принципе, ракета-носитель для спутников — это потенциальная межконтинентальная ракета. Правда, непосредственно та ракета, с помощью которой иранцы вывели на орбиту спутник, не может стать межконтинентальной: масса этого спутника всего 27 кг. Тем не менее уже при незначительных конструктивных доработках второй ступени эта ракета может использоваться как ракета с дальностью 4000–5000 км. В этом случае ракета будет способна достичь любой цели в Европе.
Более 30 лет назад Советскому Союзу и Соединенным Штатам удалось добиться заметного повышения точности попадания баллистических ракет. Это стало возможным в результате коррекции траекторий полета ракет по рельефу или по радиолокационным картам местности. С тех пор эти возможности значительно расширились благодаря использованию глобальных навигационных систем. Полагать, что подобные технологии недоступны другим странам, включая Иран, было бы весьма неосмотрительно. Баллистические ракеты с повышенной точностью попадания способны поражать АЭС, исследовательские ядерные реакторы, другие объекты скопления ядовитых материалов, которых в любом мегаполисе десятки. Именно поэтому ПРО в Европе не представляется бесполезной и после подписания соглашения по ядерной программе Ирана.
Концепция обезоруживающего удара
В речи на Валдайском форуме В. Путин сказал: «Уже появилась концепция так называемого первого обезоруживающего удара, в том числе с использованием высокоточных неядерных средств большого радиуса действия, сопоставимых по своему эффекту с ядерным оружием». И об этом же, коснувшись перспектив сокращения ядерного оружия, годом ранее: «Мы настаиваем на продолжении переговоров, мы не просто за переговоры, мы настаиваем на продолжении переговоров по сокращению ядерных арсеналов. Чем меньше ядерного оружия в мире, тем лучше. И готовы к самому серьезному предметному разговору по вопросам ядерного разоружения, но именно к серьезному — как говорится, без двойных стандартов. Что имею в виду? Сегодня многие виды высокоточного оружия по своим возможностям уже приблизились к оружию массового поражения, и в случае отказа, полного отказа от ядерного потенциала или критического снижения его объемов, страны, обладающие лидерством в создании и производстве высокоточных систем, получат явное военное преимущество. Будет сломан стратегический паритет, а это чревато дестабилизацией. Возникает соблазн использования так называемого первого глобального обезоруживающего удара. Словом, риски не снижаются, а возрастают».
Угроза разоружающего удара высокоточными неядерными стратегическими системами периодически муссируется некоторыми российскими экспертами и правительственными чиновниками. При этом имеют место явно панические предположения об уничтожении до 70–80 процентов стратегических ядерных сил России и лишении ее таким образом — с учетом также эффекта ПРО США — потенциала ядерного сдерживания.
Профессиональные оценки этой концепции почему-то не оказывают никакого влияния на российское руководство. Последняя оценка военных ученых опубликована совсем недавно (статья «По-быстрому не получится» в еженедельной газете «Военно-промышленный курьер», № 40 от 21 октября 2015 года). В этом материале представлены детальные расчеты, показывающие невозможность одновременного удара высокоточными крылатыми ракетами даже по одному конкретному позиционному району Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) в европейской части страны с учетом размеров и геометрии целей, оценки необходимого количества крылатых ракет для надежного поражения одного высокозащищенного объекта — шахтной пусковой установки (ШПУ), командного пункта — в зависимости от точности их попадания.
Так, например, для поражения только одной ШПУ с вероятностью 95% при круговом вероятном отклонении (КВО) крылатых ракет, равном 5 метрам, без мер противодействия потребовалось бы 14 крылатых ракет, при КВО, равном 8 метрам — 35 таких ракет. При этом не идет речи о многих других позиционных районах РВСН, достичь которых крылатые ракеты не могут. Да и требуемого количества таких крылатых ракет для удара по всем целям у Пентагона нет и не будет. В статье приведен также целый ряд других аргументов, подтверждающих неизбежность катастрофического для агрессора ответного ядерного удара со стороны России в полном соответствии с условиями применения, зафиксированными в нашей Военной доктрине. Трудно удержаться, чтобы не процитировать основные выводы авторов этого материала:
«При этом теоретическая способность разоружения СЯС только на основе высокоточного оружия, без использования агрессором ядерных средств, категорически отвергалась по следующим причинам:
- поражающие способности ядерного и неядерного оружия при ударе по высокозащищенным точечным объектам несравнимы, что обусловливает значительные наряды неядерных средств;
- возможное создание помех системам наведения КР [крылатых ракет] еще более увеличит необходимые наряды на поражение объектов СЯС и потребует массирования КР и их носителей в группировках агрессора;
- спланировать подобный удар одновременно по нескольким сотням целей, расположенных на огромной территории России, чрезвычайно сложно;
- необходим последующий контроль результатов ударов неядерных КР по объектам СЯС;
- операция по применению ВТО [высокоточного оружия] против СЯС не уложилась бы в один удар и, следовательно, в один день;
- требуется длительное время для подготовки такой операции и создания соответствующей группировки. Эту подготовку невозможно скрыть, и другая сторона будет иметь время для перевода своих ядерных сил и средств […] в повышенную боеготовность».
К этим безусловно обоснованным положениям следовало бы еще добавить весь комплекс мер противодействия ударам высокоточных крылатых ракет. Эти меры включают в себя защиту стационарных объектов СЯС высокоэффективными зенитно-ракетными комплексами типа «Панцирь-С1» и другими средствами ПВО-ПРО, противодействие космической навигационной системе NAVSTAR средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ), частую смену позиций мобильными комплексами РВСН в угрожаемый период и использование ложных целей (макетов), рассредоточение стратегических подводных ракетоносцев с защитой их надводными силами флота и многие другие меры.
По этим причинам было бы фантазией полагать, что Пентагон способен планировать не только абсолютно бесполезный неядерный разоружающий удар по СЯС России, но и получить катастрофический для США по последствиям ответный ядерный удар.
Так откуда же появилась эта мифическая концепция неядерного разоружающего удара? Во всяком случае, американские чиновники такого не говорили и не писали. Возможно, какие-то похожие слова произносили лихие неправительственные эксперты, которых потом, как уже бывало, опровергали из Пентагона. Поэтому представляется, что авторов концепции так называемого быстрого неядерного обезоружающего удара надо поискать у нас в России. Возможно, что долго искать не придется.
Так, например, вице-премьер Дмитрий Рогозин сообщил в июне 2013 года на научно-практической конференции, что «в результате удара по крупной и высокоразвитой стране с применением 3500–4000 единиц высокоточного оружия в течение 6 часов будет практически полностью разрушена ее инфраструктура и государство лишится способности сопротивляться. Очевидно, что если такой удар будет нанесен по России, то главными целями агрессора станут силы стратегического ядерного сдерживания. По существующим в США оценкам, в результате такого удара может быть уничтожено 80–90 процентов нашего ядерного потенциала». На такие оценки периодически ссылались многие российские СМИ. Вот, например, как звучит заголовок одной из газет: «Д. Рогозин: Россия проиграет Америке войну за 6 часов». Так что господин Рогозин может по праву считаться одним из главных авторов концепции разоружающего неядерного удара и, по-видимому, авторитетным советчиком президента России.
Между тем эта концепция должна быть признана вредоносной, поскольку она деморализует общество, внушает нашему населению пораженческие настроения в то самое время, когда конфронтация с Западом не снижается. При этом руководство страны, судя по всему, как ранее, так и теперь рассчитывает на прямо противоположное состояние общества, мобилизованное на защиту страны. Наконец, наши налогоплательщики вправе спросить, на что пошли триллионы рублей в период военно-бюджетного изобилия предыдущего десятилетия, которое постоянно противопоставляется «лихим ельцинским девяностым», если наши Вооруженные силы не способны защитить страну.
Что же рекомендовать
Говоря о двойных стандартах, препятствующих дальнейшему сокращению ядерного оружия, В. Путин по существу указал на превосходство США в высокоточном неядерном оружии большой дальности и развертывание европейской и глобальной ПРО. Поскольку Россия и США располагают равными стратегическими ядерными вооружениями в соответствии с Пражским договором по СНВ, а российские нестратегические ядерные арсеналы значительно превосходят американские, то «главным дестабилизатором» стратегического баланса Верховный главнокомандующий Вооруженными силами России вновь стал считать ПРО США, а также — несмотря на заключения специалистов — угрожающую концепцию неядерного разоружающего удара.
В этих условиях можно было бы для начала привлечь внимание к порядку разработки конкретной системы стратегических вооружений. Следует учесть, что руководство Вооруженных сил РФ утверждает все основные тактико-технические требования к разрабатываемому комплексу, включая требования к эффективности преодоления ПРО, согласованные с другими видами вооруженных сил требования к защите объектов СЯС от средств воздушного нападения и т. п. Эти требования согласованы с главными конструкторами, их проверяют и подтверждают на всех этапах испытаний и затем утверждают в итоговом отчете при приеме комплекса на вооружение.
Понятно, что с каждым из этих ответственных лиц Верховный главнокомандующий побеседовать не в состоянии. Но, может быть, есть смысл собрать вместе человек 10–15 и спросить у них, как выполнены эти требования. Если требования по эффективности преодоления ПРО и защищенности объектов СЯС не выполнены, то В. Путин прав с точки зрения нарушения стратегического баланса и необходимо строго наказать ответственных за принятие на вооружение конкретных систем вооружения. Но если выполнение требований, как это бывает всегда, подтверждается, то придется исключить дестабилизирующее влияние ПРО США и угрозу разоружающего удара неядерными высокоточными средствами. И тогда не будет причин не приступить к консультациям и переговорам по дальнейшим сокращениям СНВ, которые всегда были выгодны для России, а теперь особенно, с учетом финансово-экономического состояния. Возможно, это было бы первым небольшим шагом для постепенного восстановления элементов доверия между Россией и США, полностью подорванного в последние годы в связи с кризисом в Украине и по другим причинам.
Таким образом, аргументация в пользу дестабилизирующего влияния ПРО США и безъядерного разоружающего удара по неоднократным объективным оценкам не находит своего подтверждения, и эту аргументацию в дальнейшем не следует использовать в дискуссиях с нашими заокеанскими оппонентами, поскольку ее бездоказательность очевидна и оппоненты уже перестали обращать на нее внимание. Для того же, чтобы впредь избегать противоречий в официальной аргументации, президент России нуждается в более квалифицированных советниках.
ВЛАДИМИР ДВОРКИН
Источник: carnegie.ru