Президент Путин встречается с военными. Центральным событием стало посещение Национального центра управления обороной на Фрунзенской набережной в Москве. Целью мероприятия явилось инспектирование под камерами федеральных каналов хода боевой операции российских вооруженных сил против «Исламского государства» (ИГ).
Генералы он-лайн показывали на экранах подробности операций и наперебой докладывали о значительных силах и средствах, направленных на уничтожение ИГ.
Министр обороны Сергей Шойгу доложил своему начальнику, что к операции против исламистов наряду с оперативно-тактической авиацией, действующей с аэродрома Хмеймим в Сирии, дополнительно привлечены стратегические ракетоносцы Ту-160, Ту-95МС и дальние бомбардировщики Ту-22М3. Причем эти самолеты взлетели с российских аэродромов в Энгельсе и Моздоке.
В общем, вся эта милитаристская трескотня должна показать подведомственному народу, что в каждом конденсационном (иногда называют — инверсионном) следе грозного реактивного самолета дышит спокойствие большой страны. Народ после катастрофы самолета в Египте несколько взбудоражен.
Уже и Каир признал, чего ему очень не хотелось, действительной версию о теракте, но в Белокаменной упорно цеплялись за старое. Разговоры о технической поломке как-то прекратились, но взрыв продолжали не признавать.
И вдруг сошедший с лица Путин на встрече с руководителями силового блока признает теракт. Вчера категорически отвергали, сегодня внезапно прозрели и говорят о взрыве на борту как о чем-то давно известном. Лучшей иллюстрации к Оруэллу не придумаешь.
Так что же произошло?
Во-первых. С версией о взрыве тянули изо всех сил, чтобы средствами пропаганды отвлечь граждан от прослеживания причинно-следственной связи между взрывом и началом сирийской авантюры. К тому же, этот факт должны были как-то переварить в московских коридорах власти.
Во-вторых. Ехать на саммит G20 в Турцию, не признавая факта взрыва, когда весь мир в этом абсолютно уверен и есть подтверждение египетских властей, было бы просто неудобно. Страна пребывала в неведении, но с мировыми лидерами уже об этом говорили и начали более настойчиво набиваться в друзья. Если получится, то в союзники. Без такого признания никто бы и говорить не стал. В то же время телекартинка бесед с лидерами западных стран была крайне необходима для демонстрации якобы прорыва дипломатической блокады.
В-третьих. Как считали в Москве, взрывы и выстрелы в Париже произошли очень вовремя. Запад просто вынужден будет признать, что оказался с Россией в одной лодке. Соответственно, принять как должное ее участие в сирийской операции и относиться к ней как к главному члену антитеррористической коалиции. Именно с таким настроем Путин ехал в Турцию. Казалось, что столь желанная цель близка и осталось только закрепить неожиданно выпавший успех…
Действительность оказалась отнюдь не столь радужной. Никакого дипломатического прорыва не произошло. Разговоры были, но результат, мягко говоря, не слишком.
Никто не собирается признавать Россию союзником в Сирии. Определенное взаимодействие возможно, но ограничивается техническими проблемами. Что особенно неприятно, так это невозможность уйти от украинского вопроса. Сирия до сих пор — и, наверное, это никогда не произойдет — не заслонила собой донбасскую авантюру. Обмена нет, и никто его даже не обсуждает. Санкции могут снять, но только после выполнения Минских протоколов. В этом смысле сирийский выстрел оказался холостым.
Кремль решил продемонстрировать свою добрую волю и предложил Украине рассрочку в выплате кредита, из-за которого было сломано столько финансовых и дипломатических копий. То же самое, что и с самолетом. Вчера категорически не хотели даже обсуждать проблему, а назавтра — такая сговорчивость… Явно для демонстрации не столько в отношении Украины, сколько в качестве некоторой приманки для Запада. Если с нами по-хорошему, то и мы можем быть более сговорчивыми…
Подтверждением провала попыток найти взаимопонимание с Западом служит высказывание премьер-министра Дмитрия Медведева на саммите Азиатско-Тихоокеанского региона в Маниле: «Да, «ИГИЛ» — зло, но не абсолютное, не такое, чтобы для его уничтожения сотрудничать с русскими. Мы не любим Асада и сочувствуем Украине, а Россия вроде — наоборот… Мы объявили русским бойкот, не будем дружить с ними, будем их изолировать». Обратим внимание на то, что он говорит «русские», а не «россияне». Очередной поворот в московской политике.
Вот и весь дипломатический прорыв. Как пишет газета «Коммерсант» в репортаже из Национального центра управления обороной, «Владимир Путин был не то чтобы мрачен, а как будто совершенно отрешен от окружающей действительности. Таким его можно было видеть с раннего утра, с начала совещания, где он сказал, что организаторы и исполнители теракта будут найдены и уничтожены в любой точке планеты». Уже и милитаристские игры с использованием новых технологий не радуют. Видимо, все так плохо, что скрыть невозможно.
И это только первые цветочки сирийской авантюры. Продолжение следует…
«РОССИЯ ПЫТАЕТСЯ СОЛДАТСКИМИ САПОГАМИ ЗАЛЕЗТЬ НА СТОЛ ПЕРЕГОВОРОВ»
Кармо ТЮЙР, политолог Тартуского университета (Эстония):
— Россия, грубо говоря, пытается солдатскими сапогами залезть на стол переговоров и сказать: вы без меня не справитесь! Складывается впечатление, что все так и происходит.
Конечно, это уже из теории заговора, но существует гипотеза, что трагедии в Египте и Франции — своего рода месть за «Мистрали». Это, правда, ни доказать, ни опровергнуть, но суть в том, что, используя нужный момент, Россия получает место за столом переговоров. Очень цинично, влезая в драку, она хочет доказать, что мир без нее не может обойтись.
Таким образом, показывая пальцем на Запад, Россия может сказать: «Видите, нет у них никаких ценностей. Если надо, то там договариваются с кем угодно!». Со стороны россиян будет еще больше уверенности в том, что они могут диктовать свои условия, используя грубую силу.
«МЫ НЕ ДОЛЖНЫ ЗАБЫТЬ ОБ УКРАИНЕ»
Атис КЛИМОВИЧ, журналист (Латвия):
— Очень возможно, что Москва использует сложившуюся ситуацию в свою пользу. К примеру, весь кризис с беженцами идет на руку России. Она использует Сирию, чтобы улучшить свои позиции. Насколько ей это удастся — мы увидим в скором времени. Путин хочет быть игроком мирового уровня. Однако, несмотря на ракетные удары РФ в Сирии, кризис с беженцами, последние теракты — мы не должны забыть об Украине. Европа должна оставаться бдительной.
«ГЛАВНЫМ ЭЛЕМЕНТОМ ПЕРЕЗАГРУЗКИ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ С МИРОМ ДОЛЖЕН БЫТЬ УКРАИНСКИЙ ВОПРОС»
Анджей ШЕПТИЦКИЙ, аналитик Института международных отношений Варшавского университета:
— Совершенно очевидно, что Россия пытается использовать эти трагические события в Париже, чтобы перезагрузить свои отношения с Западом. Во-вторых, она хочет стать важным партнером западных стран на этом новом этапе войны с террористами. Для этого Москва использует события в Париже и катастрофу российского самолета в Египте. Если Россию примут в антитеррористическую коалицию, то это будет нести угрозу для Центральной и, особенно, для Восточной Европы. Главным элементом перезагрузки отношений России с миром должен быть украинский вопрос — нельзя забывать аннексию Крыма и войну в восточной Украине.
Юрий Райхель
Источник: day.kiev.ua