Когда в среду вечером перед зданием бундестага в Берлине встали солдаты с факелами в черных шлемах, не было ни единого выкрика. Не было слышно также ни единого иностранного голоса, который из-за маршевой музыки и вышедших строем немцев мог бы предостерегать о возвращении немецкого милитаризма. Бундесвер спокойно отпраздновал свое 60-летие в присутствии политиков, видных немецких и зарубежных деятелей, а также некоторых противников, которые в завершении выразили свое неудовольствие. Все это в Германии 2015 года является абсолютно нормальным явлением.
Существовали большие опасения, когда в 1955 году создавался бундесвер на фоне конфликта между Востоком и Западом. После двух мировых войн и миллионов погибших армия потеряла доверие среди населения. Возобновление вооружения породило страхи создания государства внутри государства, силы, которая рано или поздно захочет оказаться у власти. Но защитные механизмы, созданные отцами-основателями Федеративной республики, оправдали себя. Никогда руководство, которое в самом начале на всех уровнях было представлено выходцами из вермахта, не осмеливалось на восстание, несмотря на внутренние противоречия. Холодная война и интеграция в НАТО, несомненно, внесли в это свой вклад. Но и конституция и философия бундесвера обязали солдат с самого начала осознанно относиться к последствиям своих действий.
У бундесвера получилось превратиться из высмеиваемого вначале второстепенного инструмента во всеобще признанную военную силу. Вместе с интеграцией в западный блок, операциями на Балканах в 90-ые годы, но в первую очередь с многочисленными операциями на севере Афганистана в прошлом десятилетии немецкие солдаты доказали, что они (снова) могут сражаться и готовы поставить на кон собственную жизнь. Со всеми возможными печальными последствиями. Только в ходе операции в Афганистане погибло 54 солдата бундесвера.
Жертвы операций в Кабуле, Чардаррехе и Баглане напоминают о том, что немцы отличаются от своих партнеров по альянсу. Хотя бундесвер пользуется уважением среди большей части граждан страны и их право на существование не подвергается сомнению, но меняется уровень одобрение того, что солдаты все дальше отдаляются от задач вроде защиты от катастроф и приближаются к самым жестким своим заданиям, боям и применению силы. Это «позиция предотвращения», которая отражена и в политике, когда в ходе боев в Афганистане боролись за слово «война».
За всем этим скрывается фундаментальная проблема. До сегодняшнего дня немецкой политике не удалось полностью отказаться от своей «реактивной» роли, оставшейся еще со времен Холодной войны. У Германии спустя более полувека после воссоединения все еще нет стратегии в области политики безопасности. Национальные установки избегаются. Вместо этого Берлин делает ставку на документы альянса и фиксирует их для министерства обороны и относящихся к нему областей.
При этом за прошедшие 25 лет был проведен ряд различный миссий — в непосредственной близости, как стабилизация ситуации на Балканах, а также операции в Афганистане, поддерживаемые тогдашним министром обороны Петером Штруком, которые начались после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне. А ведь вероятно именно из этих территорий, куда направлялись солдаты бундесвера, участие в операциях которого ложилось тяжелым финансовым и военным бременем на Германию, «прорвались» многие люди, чтобы открыть для себя путь в Германию.
Время крупных внешних операций с задействованием тысяч солдат осталось в прошлом. Сейчас речь идет уже о малочисленных миссиях, целью которых является мониторинг или обучение местных военных в Африке, Центральной Азии или на Ближнем востоке. Параллельно с этим более актуальным аспектом стала оборона альянса на фоне бряцания оружием со стороны России. В министерстве обороны сейчас планируют, как это было и в ходе Холодной войны, участие в масштабных учениях НАТО. Кроме того, немецкие военные также давно вовлечены в решение кризиса, возникшего из-за потока беженцев.
Политическая составляющая грозит стать роковой для бундесвера. Стойкость немецких солдат и надежность техники падают из-за постановки крайне разных задач и мер экономии. К этому добавляются нехватка системности и задержка в реализации основных оборонных проектов. Политика символов еще возможна. Но эффективные операции, служащие немецким интересам, еще долго невозможно будет выполнять. Ни на национальном уровне, ни в союзе с партнерами из ЕС или НАТО.
Бундесверу, ссылающегося на наследие Штауффенберга, хотелось бы пожелать, чтобы его генералы сами очертили эти недостатки, а немецкие политики поняли для себя, какие интересы они хотят реализовать на благо страны при помощи армии. Если бы солдаты смогли это сделать, это был бы большой подарок.
Лорен Хемикер (
Источник: inosmi.ru