“Родина предпочитает нас видеть мертвыми”

By admin Oct 29, 2015

«Теракт» по халатности 

Родине, как известно, нужны герои, готовые за нее умереть. Желательно, скромные — чтобы не требовали за это многого, понимая, что отдают сыновний долг. А те, кто, исполнив его, выходит из строя по состоянию здоровья, Родине совсем не нужны. «Родина предпочла бы их видеть мертвыми», — уверен бывший спецназовец Виталий Коваленко: больше 10 лет после тяжелого ранения он борется с государством в лице разных его ведомств за выживание и, несмотря на превосходящие силы противника, не сдается. В его теле остается около сотни осколков (в том числе, согласно диагнозу, в голове), средства к существованию — минимальные, собственной жилплощади у Виталия нет.

В первый раз его отправили в Чечню в октябре 2000 года еще срочником — служил в спецназе внутренних войск (четыре месяца боевых действий). Вернулся живым. После демобилизации в 2002 году пошел на службу в ОМОН.

Вторая командировка в Чечню в 2004 году оказалась намного страшнее первой.

Дислоцировались омские омоновцы в селе Зандак Ножай-Юртовского района в заброшенной школе. Там и раздался взрыв вечером 13 сентября. По официальной версии, это был выстрел в окно из гранатомета РПГ-7В, который произвели неизвестные. Так и написали потом в газетах и в следственных документах. А на самом деле, рассказывает Виталий, взрыв — результат дикой халатности командира, грубо нарушившего правила безопасности. Он принес в расположение омоновцев мину, изъятую у местных жителей. Трое бойцов в результате этого «теракта» погибли, двое, в том числе Виталий, были тяжело ранены, пятеро получили легкие ранения.

Из Зандака его доставили в Дагестан, в Хасавюртовскую больницу. Прооперировали: вытащили осколки из кишечника, вывели его наружу через отверстие в брюшной полости. После чего, говорит Виталий, медики забыли о нем: пролежал пять суток без лечения. «У меня был перитонит, истощение, началось уже омертвление тела, но никто ко мне даже не подходил». Все это время он находился в сознании, обезболивающих ему не давали.

 

Сержанта спасли полковники

На шестые сутки в госпитале появился зам. начальника УВД Омской области полковник Баранов. «Спросил: как дела? Я сказал: все плохо, Юрий Семенович, меня не лечат, сдохну я здесь. Он говорит: врачи сказали, ты — не транспортабельный. Как же я стану транспортабельным, говорю, если гнию тут пятые сутки? Везите, говорю, меня отсюда: если надо, сам за все заплачу — за вызов, за соляру, за керосин. Все со счетов поснимаю».

Вызвал полковник «таблетку» (автомобиль УАЗ) и отправил бойца в Ханкалу. «Спас мне жизнь», — говорит Виталий.

В ханкалинском госпитале он пролежал, не замечаемый врачами, 10 часов. Потом подогнали вертолет. Им, лежавшим в коридоре, просто повезло: надо было срочно отправить высокого чина, который ранение получил. «А так бы эту вертушку долго ждать нам пришлось, и не факт, что дождались бы. Я там уже ни двигаться, ни говорить не мог. Закидали нас в вертолет штабелями как трупы, мне кого-то бросили на ноги».

Во Владикавказе Виталий пробыл двое суток в реанимации. «Оказалось, что мне можно пить. Пять суток воду мне не давали — организм съедал себя изнутри. За эти дни потерял треть веса — с 96 кг до 64. А там мне зонд поставили, 10 чайников воды принесли, все выпил».

Оттуда самолетом в Ростов. Там сделали резекцию кишечника, поставили на ноги. Долечивался Виталий в Омском госпитале пять с половиной месяцев, перенес 11 операций. Если бы он пробыл в госпитале полгода, пришлось бы государству нести большие расходы: Виталию автоматически полагалась бы инвалидность, а инвалидам боевых действий положено еще и собственное жилье (он в то время жил с молодой женой в тещиной однокомнатной квартире общей площадью 42 кв.м). Поэтому выписали его недолеченным. «Предложили: либо продолжаешь служить, либо списываем тебя по негодности — без инвалидного пособия».

 

Хождения по земле

В феврале 2005-го вернулся в строй. «И почти сразу же начались гонения: вероятно, за то, что требовал вернуть деньги, которые с меня незаконно сняли». Вызвали его в финотдел областного УВД и сказали: «Мы с тебя вычтем из чеченских командировочных 15 тысяч: ты же не до конца пробыл там». Да, до ранения он там пробыл 3,5 месяца, а отправляли его на 6. Время, проведенное в госпиталях, в зачет не пошло. Не зачли ему и сотню осколков, оставшихся в теле после всех операций, и контузию, и потерю слуха (тугоухость второй степени), и зрения (ангиопатия сетчатки), постоянные головные боли и много чего еще.

Облагодетельствовали: «Сказали, идем тебе навстречу — будем высчитывать понемногу, четверть зарплаты в месяц». Зарплата была 5 тысяч рублей. За год все высчитали: корешки Виталий хранит до сих пор.

А потом он узнал о приказе, где четко сказано, что с участников боевых действий, получивших ранения, командировочные высчитывать нельзя. «Пришел с этими квитками, с приказом в бухгалтерию, курирующую ОМОН, говорю: верните деньги, что за беспредел? Главная бухгалтерша мне отвечает: «Слышь, ты, будешь возмущаться — вообще уволим тебя». Ладно, говорю, пойду в прокуратуру. В тот же день мне эти деньги выдали. Кассир сказала: ну, теперь держись».

Начальство стало следить за каждым шагом, но за 4 года найти оснований для увольнения не смогло. Зато регулярно лишало квартальных, тринадцатой зарплаты. «Найти повод для взыскания можно всегда. Например, по инструкции ты должен пробыть в помещении не дольше двух минут: дверь закрыл, дверь открыл. А ты пробыл дольше. Например, когда вошел, раздался звонок из дежурки, и звонили специально, по заданию…»

Еще надеялись, что после ранения он физподготовку не сдаст. А он сдавал на «отлично»: подтягивание, отжимание, подъем штанги, челночный бег… Побеждал в соревнованиях по рукопашному бою, портрет его висел на Доске почета напротив здания УМВД Омской области, руководство которого не знало, как избавиться от строптивого бойца.

 

«Я таких видел много»

Врачи рекомендовали работу сменить: нельзя с гипертонией (одно из последствий ранения) стоять по 15 часов на жаре и холоде. Говорили, положена инвалидность.

Выписной эпикриз Омского военного госпиталя. «Диагноз: МВР, сочетанное огнестрельное осколочное ранение головы, груди, живота, конечностей. Множественные осколочные ранения лица, мягких тканей грудной клетки. Сотрясение головного мозга. Слепое огнестрельное осколочное ранение лица, головы в правой теменной области и правой орбиты. Осколочное проникающее ранение брюшной полости с повреждением тонкой кишки. Осколочные слепые ранения мягких тканей верхних и нижних конечностей. Контузия правого глаза тяжелой степени с кровоизлиянием в полость глазного яблока, инородное тело правой глазницы…»

Но и с таким эпикризом эмвэдэшная медкомиссии инвалидность не давала, так как в придачу к ней полагается жилплощадь.

В 2010 году у Виталия родился сын, и отец попросился на прием к заместителю по тылу областного УМВД, полковнику Сергею Клевакину (в настоящее время находится под арестом по обвинению в получении взятки в сумме 4 млн рублей, связанной с махинациями при покупке для сотрудников ведомства служебного жилья). «Полковник сказал: оформим тебе инвалидность, да еще и квартиру пообещал. Я подумал: какой хороший мужик. Не знаю, зачем он это сказал? Может, чтобы я успокоился и перестал жалобы писать? Но кинули меня. И я пошел к самому главному — генерал-лейтенанту Томчаку». Он тогда только заступил на должность начальника областного полицейского управления, сменив генерала Камерцеля: к нему Виталий 7 лет не мог попасть на прием, а тут получилось сразу.

Юрий Томчак, выслушав его, сказал: «Я много видел таких, как ты, поверь». И посоветовал идти в суд.

Судья удивился: как после такого ранения можно закончить физкультурный университет? Виталий ответил: «Кроме здоровья есть еще волевые качества. У нас многие инвалиды на паралимпиадах показывают результаты, которые и здоровым спортсменам не снились».

Суд в иске отказал, сославшись на то, что он оформлен неправильно.

В 2011 году Виталий уволился из полиции. «Не было сил уже там служить — ни моральных, ни физических». Получил инвалидность в гражданской клинике, на что ушло больше двух лет.

Друзья из бывших омоновцев нашли ему временную работу. Но это были случайные заработки — на выживание семье не хватало, из-за чего случился разлад, а потом и развод. Сыну к тому времени исполнился год.

 

Право на жизнь

8 октября 2013 года медико-социальная экспертиза (МСЭ) присвоила Виталию третью группу инвалидности. Вспомоществование, которого он добивался от государства почти 10 лет, состоит из двух частей: 10 800 руб. в месяц ему платит МВД и 3500 он получает по месту жительства. Итого: 14 300.

Государство дает ему право и самому зарабатывать, но работать он может не больше 4 часов в день. Виталий ежедневно просматривает объявления работодателей: на полставки предлагаются 6–7 тыс. рублей в месяц. За съемное однокомнатное жилье он платит 12 тысяч («а где дешевле в Омске найдешь?»). И еще алименты: они взыскиваются и с пенсии по инвалидности, и с остального дохода — 25%. Сейчас его сыну 5 лет, отец хочет помогать ему больше, но не с чего.

Но так запросто российское государство гражданам право на жизнь не дает, его нужно подтверждать каждый год, и это, говорит Виталий, — самое страшное. «Когда подходит время прохождения МСЭ для подтверждения инвалидности, меня начинает трясти. Пройти надо всех врачей — окулиста, невропатолога, психиатра, хирурга, сурдолога, терапевта… И каждый из них назначает по несколько обследований. За каждой бумажкой сидишь часами в очередях. Это невыносимо просто — когда ты знаешь, что мог бы в это время что-то заработать на жизнь. А еще надо объехать все больницы, где ты лежал, и сделать запросы, а через 10 дней взять у них справки, иначе получишь отлуп. На подтверждение инвалидности уходит полтора месяца».

Виталию 34 года, а чувствует он себя на 50. И тем не менее считает, что ему еще повезло, потому что пенсия по инвалидности у него полицейская, а не гражданская.

Георгий Бородянский

Источник: novayagazeta.ru

By admin

Related Post

Leave a Reply