Люди не могут не развивать свои производительные силы, дающие им возможность производить необходимые для жизни продукты и предметы. А это развитие производительных сил, главной из которых являются непосредственные производители этих материальных благ, ведет человечество к постоянному отрицанию достигнутого уровня и производства, и отношений между людьми в производстве и в обществе. Люди –человечество – последовательно отвергли такие стадии своего развития – вслед за развитием ими своих производительных сил – как рабство и феодализм. А сейчас идет процесс отрицания капитализма потому, что производительные силы выросли настолько, что они стали требовать общественного управления и ликвидации частной собственности буржуазии, раздирающей эти силы на конкурирующие и враждебные друг другу части.
Именно по этой причине, в России в феврале 1917 г. была ликвидирована устаревшая власть класса феодалов–помещиков, и власть перешла к классу буржуазии, а в октябре 1917 г. сметена и власть буржуазии, основанная на исторически отжившей частной собственности на общественное богатство, под натиском класса пролетариев, выросшего в своем развитии до способности самим управлять в своих интересах общественными средствами производства – на основе общественной собственности.
Для наглядной иллюстрации того, что феодализм в России к началу 20 века стал не нужен, приведем следующие отрывки из книги В. Ерашова «Навсегда, до конца»:
«… 6 января 1905 г., в день святого богоявления, с государем императором всероссийским Николаем Вторым приключилось событие чрезвычайное, оно затмило собою все прочие события тех дней…
Ничто не предвещало беды. Завершилось всенощное бдение, на заутрени его высокопреосвященство митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний провозгласил величание: «Величаем Тя, Живодавче Христе, нас ради плотию крестившагося от Иоана в водах Иорданских…» Миновала литургия, заамвонная молитва, и, оставив во дворце государыню, дочерей и государеву свиту, Николай Александрович, сопровождаемый высшими сановниками, генералами, придворными чинами, сошёл к проруби в невском льду. И здесь все шло своим чередом: митрополит обмакнул крест и в сию минуту, как заведено было исстари, с кронверков крепости ударил холостой, предполагаемо, залп. И сперва никто не понял, почему вдруг посыпались стекла в Зимнем, кусками отвалилась штукатурка, шрапнелью продырявило стенки царского павильона, воздвигнутого на льду, раздался истошный вопль.
Чему-чему, а бегать от пальбы русские императоры научились. И Николай Александрович в сём деле опыт имел. Ещё в 1891 г., когда он, престолонаследник, совершал 9-месячное путешествие, в японском городе Отсу полицейский Санзо Цуда нанёс его высочеству сабельный удар по голове. И вряд ли довелось бы цесаревичу стать у кормила Российского государства, не выручи его быстрые ноги да греческий королевич Георг, исхитрившийся сбить злоумышленника наземь.
Сейчас злоумышленники обретались на противоположном берегу Невы, пальба продолжалась. И никто не отважился, не возжелал прикрыть своим телом помазанника божия…У государя оставалась единственная надежда – на собственные недлинные ноги.
Однако бог миловал. Единственно, кто пострадал в артиллерийском непонятном налете, был городовой. Судьба тут пошутила: фамилию городовой носил царскую. По городу мигом распространилось: «Шлёпнули Романова, да не того».
Наспех отслужили благодарственный молебен за спасение, упекли в каземат командира батареи, фейерверкера и канонира, в «Правительственном вестнике» срочно набиралось официальное сообщение, что выстрелы картечью произошли не по злому умыслу, по недосмотру…
Обыкновенно при отбытии государя в Царское Село на вокзале собиралась преизрядная толпа придворных, высокопоставленных особ, всенепременно играл оркестр военной музыки, пили шампанское. И, вопреки обыкновению, Николай Александрович не остался в вагоне с матушкой, вдовствующей императрицей, с Александрой Федоровной, а молча заперся в своем салоне…
И в Екатерининском, приказав принести коньяку и лимона, посыпанного кофейным горьковатым порошком, – причем таковым изобретением гордился едва ли не как государственной реформой, знал, что пример нашёл подражание повсеместно, велел дежурному генерал-адъютанту всем отвечать по аппарату, что государь не позволил его беспокоить, а лишь генералу Трепову по его прибытии из Москвы немедля явиться сюда…
…Великий князь Сергей Александрович, родной дядюшка государя, не раз аттестовал Трепова с наилучшей стороны: решителен, смел, беззаветно предан престолу и отечеству. Далее. Именно при нём сделал карьеру Зубатов. Не будучи представлен государю, тем не менее, был ему известен: весьма, весьма полезные создал организации. Деятельность их в столице продолжает Гапон, и, значит, Трепову несложно разобраться, к чему ведет этот попик. И наконец, у Трепова есть личные основания быть беспощадным к петербургским бунтовщикам: ведь это в его отца, Федора Федоровича, стреляла девица Засулич…
Доложили о прибытии Трепова. Ещё раз велено было: никого не принимать, не беспокоить. Даже дверь в спальню царицы запер изнутри. Приказал накрыть ужин на двоих. Совещаться предстояло долго…
А 8 января… Под председательством министра внутренних дел генерал-адъютанта князя П.Д. Святополк-Мирского собралось чрезвычайное заседание. Присутствовали великий князь Владимир Александрович, главнокомандующий гвардии и столичного округа, чины его штаба, градоначальник Фулон, министр финансов Коковцов, полицейское начальство. Несколько поодаль, как бы подчеркивая свою здесь неофициальность, – должности в Петербурге не имел доселе никакой, занимал пост московского полицмейстера – расположился генерал-майор Трепов. Его мало кто знал в лицо, но уже все понаслышались о том, как вызван он был государем, имел длительную, наисекретнейшую аудиенцию и на заседание приглашён по высочайшему повелению…
…Трепов всю эту болтовню презирал. Сотрясение воздусей. Вызвали войска из Нарвы, Пскова, Петергофа, даже из Царского Села. 18 батальонов, 21 эскадрон, 8 казачьих сотен. Разбили город на боевые участки. Всего в столице сейчас примерно 40 тыс. солдат, казаков, полицейских. Ну и что? А дальше? Выжидать надобно, говорит великий князь. Чего, собственно, выжидать? И так весь Петербург бастует. Выжидать, пока начнут бунтовать? Начинать надо самим. Однако следует сделать то, о чем не подумали собравшиеся здесь господа: узнать у Гапона точно, совершенно точно, без филерских бумаженций, что задумал он. И поговорить с Гапоном должен он сам…
Полдень. Гапона лихорадило: он знал, что наступает его час! Крестьянский сын, познавший нужду, на медные гроши кончив духовную семинарию, а засим и академию, вскоре стал священником петербургской тюрьмы и там навидался такого… Гапон вроде возымел намерение по силе возможностей своих помочь рабочему люду… и первый проект, с которым он выступил публично, состоял в организации трудовых колоний – общин для городских и сельских безработных. Поддержки у властей эта идея не нашла, однако принесла Гапону популярность в рабочей среде.
Тогда Гапон побывал в Москве, где он знал, существовали организации Зубатова, и решил перенести эту систему в Петербург. В ту пору состоялось и его личное знакомство с Зубатовым. Гапон стал и агентом охранки (почему – кто объяснит?), ибо в противном случае с какой стати, не будучи уверен в его благонадежности, министр внутренних дел В.К. Плеве благословил бы сего новоявленного реформатора в рясе учредить «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга»? По уставу членами его могли состоять рабочие «…непременно русского происхождения и христианского вероисповедания». И устав этот, и явное покровительство полиции возбудили недоверие к Гапону со стороны сознательной части пролетариата… Но известность Гапона и авторитет его среди питерских рабочих масс росли и росли…
«Собрание…» распространилось на весь Питер. Вскоре в нем сделалось 11 отделений. Тут вот Гапон и решил перейти к решительным действиям… 6 января собрались 22 представителя всех отделений. Тут и разработали петицию царю. Она содержала в основном требования экономические. К этому времени бастовали почти все предприятия столицы, и Гапон понимал: без политических мотивов не обойтись, слишком накалена обстановка. Пока он воздерживался от предложений такого рода. Не исключено, что Гапон предварительно ознакомил с текстом петиции свое жандармское «начальство» и ему посоветовали вставить пункты, касающиеся изменения общественного строя. Ведь за одни требования об улучшении жизни расстреливать мирную демонстрацию было как-то негоже, а прихлопнуть бунтовщиков было не просто крайне желательно, но позарез необходимо: иными средствами казалось невозможным погасить забастовку питерцев, готовую вот-вот перекинуться в другие города.
Итак, в полдень (8 января) у Гапона сошлись те же, позавчерашние, представители 11 районов. Гапона лихорадило. Настал его час. Он – искренне? – верил, что сделался отныне подлинным освободителем России.
4 часа пополудни. Священника Г. Гапона пригласил к себе генерал-майор Д. Трепов, прислал мотор. Беседа продолжалась долго…
5 часов пополудни. Делегаты санкт-петербургской интеллигенции во главе с М. Горьким добивались аудиенции у председателя Кабинета министров, достаточно либерально настроенного С.Ю. Витте, чтобы вручить ему послание с просьбой о неприятии мер жестокости против мирной манифестации рабочих. Сергей Юльевич… порекомендовал уважаемым господам обратиться к министру внутренних дел Святополку-Мирскому…
6 часов пополудни. В резиденцию Святополка-Мирского прибыла делегация во главе с М. Горьким. Их не приняли.
9 часов пополудни. Государю императору в Царское Село доставили текст петиции. Она казалась верноподданнической, но и не совсем верноподданнической. И так и этак можно было толковать. Николай Второй повелел употребить бумагу для непристойных нужд, а распоряжения свои, данные прежде, оставить в законной силе…
А в то же время. Большевистский комитет столичной организации РСДРП сумел распространить только что отпечатанную листовку ко всем питерским рабочим. В ней говорилось, что ждать свободы от царя бессмысленно, царя надо сбросить…
Полночь. Петербургский комитет РСДРП решил пойти на компромисс: принять участие в демонстрации, поскольку её предотвратить невозможно.
Полночь. Возбужденный, весёлый, верящий в святость затеянного им дела, Гапон ликовал, не ведая, что через год с небольшим по приговору суда рабочих будет вздернут в лесу в Озерках…
Окончательный текст гапоновской петиции гласил (в частности):
«Государь! Мы, рабочие и жители г. С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы–родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты… Настал предел терпению. Для нас пришёл тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук…»
Что касается смерти, «желание» было исполнено. 10 января официозная печать сообщила: в воскресенье убито 96 и ранено 330 человек. Через несколько дней журналисты подали министру внутренним дел список 4600 убитых и раненых… (Примечание автора: фактически же было убито более 1000 и ранено около 5000 человек).
С помощью своих приспешников Гапон скрылся во время расстрела и бежал за границу.
11 января Трепов был назначен генерал-губернатором Петербурга с диктаторскими полномочиями. Первым делом он приказал арестовать членов депутации от интеллигенции, приходивших к Витте и Святополку-Мирскому… «Либеральный», по мнению государя, Святополк-Мирский через неделю уволен в отставку.
Николай Второй принял в Царском Селе 34 рабочих, специально подобранных полицией, и, как писал Ленин, произнес «…полную казенного лицемерия речь об отеческом попечении правительства и о прощении преступлений рабочих» …
Начались стачки в 66 городах России. Началась революция…
Любая социальная революция, то есть революция, меняющая экономический и политический строй общества, не происходила без откатов назад к старому строю. Не сразу победили и феодализм, и капитализм. Человечество как бы примеряло новые отношения между людьми и лишь, как говорят, отмерив несколько раз, затем отрезало старые, отжившие своё время, производственные и, соответственно, общественные отношения.
Сейчас мы являемся не только свидетелями, но и, в разной степени, участниками революционного процесса отрицания капитализма, его антагонистических отношений между людьми, основанных на частной собственности господ-буржуев на общественное богатство и на отчуждении от него неимущих – пролетариев.
Именно откат в капитализм, начатый в 1988 г. в СССР, наглядно и убедительно свидетельствует, что не только капитализму приходит конец, но и всей цивилизации частной собственности. Капитализм изжил себя как экономически, так и политически потому, что производительные силы переросли антагонистические отношения частной собственности буржуазии и приобрели общественный характер, требующий управления и распоряжения ими по плану в интересах всего общества.
Для этого нужно ликвидировать частную собственность буржуазии и сделать общественное богатство общей собственностью. Как это было в Октябре 1917 года.
К. Курмеев
Источник: rkrp-rpk.ru