В Латвии планируют заняться исследованием «феномена тоталитаризма». Комиссия по изучению документов КГБ собирается привлечь для работы более 20 докторов наук. За изучение «феномена тоталитаризма» и исследования архивов КГБ ученые получат гонорары на общую сумму в 178.8 тысяч евро в этом году. О целях и возможных выводах комиссии портал RuBaltic.Ru побеседовал с Владимиром СИМИНДЕЕМ, руководителем исследовательских программ фонда «Историческая память».
– Владимир Владимирович, что Вы ожидаете от работы комиссии?
– Комиссия создана не вчера, но с момента создания ее преследовали скандалы, связанные с организационным форматом и подчиненностью то Министерству юстиции, то Министерству образования и науки. Были скандалы, связанные с включением и затем с исключением из ее состава отдельных экспертов. Сейчас комиссии дали более исследовательское обрамление, подчинив Институту истории Латвии, являющемуся подразделением Латвийского университета.
Но это, что называется, попытка надеть чужое платье, потому что совершенно очевидно, что изначально комиссия позиционировалась как инструмент для подтверждения определенных политических оценочных конструкций.
Какие-то исследовательские функции если и закладывались, то носят они исключительно вторичный, обеспечительный характер для подтверждения тезисов, которые уже так или иначе существуют в латышском политикуме. Ничего удивительного здесь нет.
Кроме того, правительство разрешило министерству образования и науки без организации процедуры закупки заключить соглашение с Латвийским университетом. И не нужно думать, что конкурс всерьез предполагает привлечение лиц со стороны. Речь идет об оформлении уже случившихся закулисных договоренностей. Например, в числе экспертов, которые будут привлекаться, будет доктор истории, депутат Сейма Ритварс Янсонс, муж спикера Сейма Инары Мурниеце («Национальное объединение»). Есть и другие историки со схожими взглядами. Их круг был разбавлен специалистами из других научных дисциплин, но все же вопросы, связанные с документами КГБ, являются в Латвии чрезвычайно политизированными. До сих пор ведется, периодически затухает и снова разгорается дискуссия о том, надо ли открывать так называемые «мешки КГБ», содержащие картотеку на агентуру спецслужб. Несмотря на то, что в комиссию привлекают значительные силы, думаю, ситуация будет похожа на Комиссию по подсчету ущерба от советской оккупации, которая изощрялась, выискивая факты этого ущерба. Но, возможно, архивы КГБ и засияют новыми красками. Отдельные страницы и сюжеты могут быть действительно интересны историкам. Впрочем, обвинительно-очернительный задор, с которым создавалась комиссия, не оставляет оснований для преодоления скепсиса касательно того, что каркас будущих выводов был заложен с самого начала.
– На Ваш взгляд, кроме обоснования заранее высказанных позиций, комиссии удастся раскопать новые данные?
– Безусловно. Надеюсь, 20 человек совсем уж бездельничать не будут. Наверное, найдут что-нибудь новое и расскажут об этом. Но там может быть ряд нюансов. Единичное могут выдать за общее, особенное может подаваться как широко распространенное и так далее. Это первый момент. Второй — группа вопросов. Насколько полно будет проанализирован массив документов? Сколько у них этих документов на руках? Будут ли они опираться на анализ ситуации, а не на заранее взятые со стороны представления? Этого сейчас никто не скажет. Однако надеюсь, что помимо выполнения сугубо идеологизированных задач, может быть, найдется и что-то интересное для общества в целом.
– Почему, в отличие от Литвы и Эстонии, в Латвии архивы КГБ не были преданы огласке?
– Это особенность политической элиты и политической системы Латвии. Меньше решительности. Больше опасений, что кто-то из корифеев, скажем, Народного фронта может оказаться агентом. Были же случаи, когда довольно высокопоставленные лица оказывались связанными с КГБ. Например, бывший министр иностранных дел и евродепутат Георг Андреев. Возможно, есть опасение, что обнародование архивов подорвет систему. Также есть корыстные интересы членов партий, которые были правящими в ранние периоды постсоветской истории страны. Мне кажется, страхи относительно опубликования “мешков КГБ” преувеличены, также как и ожидания какого-либо общественного эффекта от этого. Это буря в стакане, отвлекающая людей от действительно насущных проблем.
– Почему в комиссию и тему КГБ вдыхают новую жизнь сейчас?
– Два разных вопроса — открытие «мешков КГБ» и создание Комиссии по изучению документов. Более того, комиссия и ее деятельность — альтернатива полному открытию «мешков КГБ». Ее правильно идеологически заточенный результат будет подаваться как нечто большее и более значимое, чем, собственно, раскрытие «мешков КГБ», и что-то, что в общественном сознании латышей должно вытеснить саму идею раскрытия этих “мешков”.
– То есть работу комиссии можно рассматривать как маневр по отводу внимания от «мешков КГБ»?
– Да. Может, «мешки» будут частично проанализированы, на основании чего выйдет аналитический материал. Может, они вообще не будут открыты, вместо чего интерес будет частично замещен иными документами или итоговыми публикациями и выкладками.
Так что один из смыслов существования комиссии, кроме прокорма экспертов — вытеснение вопроса «мешков КГБ» на периферию через скармливание обществу других острых, идеологических тем.
– В Латвии злые языки уже стали намекать, что бывшие информаторы КГБ могут найтись среди персонала Латвийского университета. Думаете, это возможно?
– Я не готов всерьез об этом рассуждать, но было бы странно, если бы таковых там не оказалось.
Источник: rubaltic.ru